Изгнанница (СИ) - Булгакова Ирина - Страница 59

-Я понял. Но поверь, Виль, тело меня волнует в меньшей степени. Ибо мой вопрос, если ты помнишь, касался несколько других аспектов.

-А мне кажется, что я ответил сразу на два вопроса. Я не навязывался в лечении тела, но и думать не смел, что мне припишут еще и тайное знание души.

-Флавиан, мне кажется Виль прав…

-Подожди, Лавелия. Если бы у меня были основания, поверь мне, менее всего я был бы склонен что-то приписывать, - Флавиан усмехнулся. - Я попросту обвинил бы и потребовал объяснений. Но в данном случае, когда дело касается сестры, если доказательства возникнут, будет поздно. И даже кровью невозможно будет смыть последствия. Твоей кровью.

Лорисс открыла рот, чтобы возразить, и вдруг до нее дошло, что имеет в виду, а скорее, чего опасается граф. Все эти слова о душе и о доверчивости, ни что иное, как попытка обвинить ее, Лорисс, страшно даже подумать в чем! - в попытке приворожить Лавелию! Конечно. Граф вполне мог придти к мысли, что человек, столько знающий о лечебных свойствах трав, не может не знать и о несколько других свойствах. Чего проще? Добавить в настойку щепотку даже сухих листьев Приворотника - и Лавелия будет как хвостик бегать за… Одна неувязка. Если девушка уже сейчас не дает ей прохода, то после настойки и вовсе сойдет с ума.

-Очень просто разрешить наш спор, Флавиан, - Лорисс пришлось заговорить. Она опасалась, что ее молчание граф оценит по-своему. - Просто забудем о предмете. Я говорю о настое.

-Мне не хотелось бы быть категоричным, - начал Флавиан, и Лорисс мысленно застонала. Пытается на нее переложить ответственность. Боится, что Лавелия, будучи девушкой эмоциональной, поведет себя не лучшим образом, решись брат на категоричный приказ. - Лавелия юная девушка…

Лорисс едва не усмехнулась: еще не известно, кто здесь кого юнее.

-Она доверчива, как ребенок, которого поманили конфетой. К тому же, ты, Виль, проявил себя достойным образом. Ты можешь мне поклясться, что этот напиток не дает эффекта привыкания, как иное дурманящее средство?

Он повернулся к Лорисс. Серые глаза диктовали ответ. Там, в глубине, где горел огонь, отраженный от костра, ясно читался не только приказ, но и кровавая расправа в том случае, если Лорисс не сдержит своей клятвы. Именно поэтому она сказала не то, что мысленно, но весьма понятно подсказывал ей граф.

-Вы, Флавиан, и вы, Лавелия, вправе делать то, что считаете нужным. Я уже сказал, и не собираюсь повторять. Хотите - пейте, хотите - нет. Но не заставляйте меня все время оправдываться.

Лорисс услышала, как за ее спиной тихо хмыкнул Далмат. Хотелось бы верить, что в его возгласе содержалась малая толика одобрения. В отличие от Глеба, в чьих глазах присутствовал немой укор. Спасибо следует ему сказать за то, что сдержался, и не стал отсчитывать при всех. В иносказательной манере, как умел только он.

-Мне кажется, Виль, - Флавиан не повысил тона, но в его голосе отчетливо прозвучали металлические нотки, - все мы несколько расслабились в дороге. Но это не дает права забывать об элементарных нормах общепринятого поведения. Я понимаю, что дорога - не лучшее место для того, чтобы выяснять отношения, но, видит Свет, я долго сдерживался. Может, настало время поучить тебя, как следует вести себя в приличном обществе?

К концу тирады плохо скрываемое раздражение все же вырвалось наружу. Граф не вскакивал со своего места, не хватался за меч - его слегка повышенный тон указывал на то, что слова не разойдутся с действием.

-Флавиан, - глаза Глеба метнули молнию. Несмотря на то, что обращался он к графу, взгляд его был устремлен на Лорисс, следовательно, та пресловутая молния предназначалась именно ей. - Вы абсолютно верно подметили: всех нас дорога не только утомила, но и заставила несколько забыть о приличиях. Я заранее прошу у вас извинения за резкий тон Виля, и обещаю вам, этого больше не повторится. В противном случае, ему придется иметь дело не только с вами, и не столько с вами, но, прежде всего, со мной.

Флавиан молчал. Его лицо оставалось спокойным. Лишь веки почти закрыли глаза, а губы растянулись в насмешливой улыбке. Поочередно он оглядел присутствующих, задержавшись несколько дольше на лице Лорисс.

-Хорошо, я принимаю твои извинения, Глеб, - наконец, сказал он, отчетливо выделяя слово “твои”. - Но оставляю за собой право решать: как и когда наказать человека, забывающего о правилах приличия.

Лорисс слушала, как за нее оправдывался Глеб, и одновременно с осознанием того, какая взбучка ее ждет при первом же удобном случае, такая усталость навалилась вдруг на ее плечи. И настолько несоизмеримыми ей показались груз страданий, смертей, пролитой крови и того, о чем подумает… да ладно подумает - скажет, или того хуже - сделает граф, что Лорисс взяла у него из рук камень преткновения, кружку с настоем, и сделала несколько глотков. Теплая жидкость, горечью скользнув по языку, тотчас согрела душу. С шорохом ветра потекли мгновенья, и краски стали ярче, а острота восприятия произнесенных слов глуше.

-Оставь немного, - Далмат протянул волосатую руку со следами заживших порезов, и Лорисс была ему благодарна за эту косвенную поддержку. - С вашего позволения.

Он сделал несколько глотков, на диво не поперхнувшись под пристальным взглядом Флавиана, и подал кружку Северину. Тот бросил короткий взгляд на Глеба, но видимо, мало что там прочел. Тогда Северин опустил глаза, пожал плечами и поднес кружку ко рту. Лазарь едва дождался своей очереди. Вот уж кому дела не было до сложных рассуждений: раз Далмату можно, значит можно и ему. Тем более что Глеб молчал. А уж до таких тонкостей, как мысли командира, Лазарь не снизошел.

Душа, как бутон полевой розы медленно - лепесток за лепестком - раскрывалась. Радость от кратковременной свободы постепенно заполняла тело. Осенняя ночь вступала в свои права. Было тихо и тепло. Легкий порыв ветра шепотом листвы рассказывал сказки вечного леса.

Глеб отказался пить настойку, сославшись на то, что ему дороги и радостные моменты и печальные, и вообще, он предпочитает всегда оставаться самим собой. Лавелия бросала на брата умоляющие взгляды - тот не пошел у нее на поводу.

У корней ели на лапнике, Северин соорудил что-то вроде палатки. Перекинутое через огромную еловую ветку одеяло отгораживало графа и графиню, создавая некое подобие одиночества.

Как только они скрылись за пологом, напряжение спало.

-Хорошая вещь, - Далмат цокнул языком. - Тут волк вдалеке завыл, а я думаю: все не так плохо, раз ему никто из сородичей не ответил. Значит, стаи рядом нет. Они сейчас сытые, разжиревшие на летних харчах, но все равно от них лучше держаться подальше. Хорошая вещь, Виль. Дашь потом рецепт.

-Рецепт, - Лорисс блаженно улыбалась. - Ты попробуй найти его в лесу. Днями, неделями можно ходить, все ноги стопчешь, а толку…

-Ни разу не пробовал ничего подобного, - Северин тоже улыбался. - Надо будет в городе поинтересоваться, пригодится в отдельных случаях.

-Что ты вообще пробовал, - Лазарь оглянулся на Далмата, - Сакердон?

-Было уже.

-Сосипатр?

-Тоже.

-Тогда… Сигизмунд. Я правильно говорю, Далмат?

-Молодец, сынок, учишься.

Тихий приглушенный смех заставил улыбнуться сурового Глеба. Из чего Лорисс сделала вывод: он отложил расправу на завтра.

-Я еще слышал, - Далмат придвинулся к костру и подбросил хвороста. Огонь добродушно полыхнул, пожирая редкие сухие листья. - Есть такие ягоды…

-Знахарка знакомая рассказывала? - лукаво прищурился Лазарь.

-И она тоже. Так вот. Есть такие ягоды, съешь одну, а сил прибавляется не меряно. Можно сутками не есть, не спать, а только бодрствовать. Вон Виль не даст соврать.

-Глупости, - Глеб лениво расправил широкие плечи.

-Если ты у меня спрашиваешь, то я подтверждаю, - Лорисс говорила спокойно, без вызова. Лишь позволила себе легкий акцент на слове “меня” - все ровно, что язык показала в отместку за прошлые и будущие унижения. - Действительно есть такие ягоды.