Школа выживания волчицы - Крамер Марина - Страница 30

Илья пристыженно умолк, уперев взгляд в столешницу. Ему и в голову не пришло, что миниатюрная Александра умеет такое. «Да, некрасиво вышло», – подумал он, а вслух сказал:

– Возможно, я что-то не так понял…

– Тогда не лепи чушь с таким уверенным лицом. Я довольно неплохо знаю эту семью, чтобы поверить в то, что такая ерунда, как труп в ванне, могла напугать Сашу Гельман. Ты мне другое скажи: она Сайгачеву что-то об этом говорила?

Карепанов встал, открыл настежь форточку, хотя на улице задувало так, что установленный неподалеку от здания баннер почти полностью оторвался от стенда и хлопал по фанерному щиту, как крыло огромной птицы, и закурил, присев на подоконник.

– Нет, – твердо сказал Илья, – она сказала: дома поговорим. И он как-то сразу насторожился, что ли, хотя внешне и не показал. Но во взгляде что-то такое появилось. Знаете, как будто человек неприятности чувствует, а сделать с ними ничего не может – ни предотвратить, ни справиться.

Карепанов кивнул, продолжая курить и рассеянно смотреть в окно. Илья слегка поежился – в кабинете стало прохладно, а у него с утра поднялась температура. Брать больничный он, конечно же, не стал, хотя чувствовал себя разбитым, да и голова все еще болела.

– Значит, Сайгачеву она не сказала, – протянул Карепанов.

– При мне – нет, не сказала. Но что мешало ей сделать это дома?

– Ничего. И скорее всего, она так и сделала. А беспокоилась и нервничала потому, что думала, это связано не с ней, а с мужем. Я бы на ее месте точно так же думал, – продолжал Карепанов, постукивая зажигалкой по подоконнику. – А кому мог перейти дорогу Сайгачев? Да еще так, чтобы старались зацепить его жену, зная, чья она дочь?

Илья зажмурился – этот клубок родственных связей представлялся ему запутанным и странным, к тому же в него попала и Ольга Паршинцева. Город определенно маловат.

– А ты о родственниках Белякова этого выяснил что-то? – вдруг спросил Карепанов, закрывая форточку, и Илья виновато пробормотал:

– Не успел еще.

– Так чего сидишь-то? Давай, двигайся, – велел начальник и, вернувшись за свой стол, погрузился в чтение какой-то справки.

Илье ничего не оставалось, как плотнее замотать шею шарфом и, натянув на трикотажную шапочку капюшон куртки, покинуть помещение и оказаться на улице в потоке пронизывающего насквозь ветра.

Первым делом Гаврюшкин решил зайти к соседям. Кто, как не любопытные старушки, способен дать нужную информацию. И погода подходящая – по домам сидят, а это располагает к разговорам. Первой собеседницей он выбрал пожилую женщину из квартиры, расположенной как раз напротив той, где жил Беляков. Илья довольно хорошо помнил ее по первой встрече в день, когда был обнаружен труп. Женщина показалась ему разговорчивой, да и близкое соседство с убитым могло стать полезным.

Показав в дверной глазок удостоверение и представившись, Илья оказался в маленькой квартирке, где пахло пирогом и кошками. Какой запах сильнее, Илья даже определить не смог – с кухни тянуло свежей выпечкой, а из комнаты – резким кошачьим духом. Сама кошка вальяжно лежала на пороге, довольно агрессивно глядя на Гаврюшкина. Хозяйка же, высокая худощавая женщина лет семидесяти, приветливо и без всякой настороженности предложила оперативнику пройти в кухню:

– У меня как раз пирог, чаю попьем.

Илья чуть смутился:

– Да я завтракал.

– Ничего, с улицы чайку горячего попить всегда полезно. Да и вид у вас… – она покачала головой. – Ничего, вы проходите, там и поговорим.

Илья прошел в кухню, обставленную добротной белой мебелью. Хозяйка усадила его за стол у окна и поставила две большие чашки в красный горох.

– Вот и мне не так одиноко будет. Сейчас пирожка положу.

Пирог оказался с черемухой и сметаной, пышный, высокий и благоухающий ванилью. Кроме того, хозяйка поставила перед Ильей вазочку с малиновым вареньем:

– От простуды хорошо помогает. Вы сперва попейте чай, а потом уж и поговорим.

Илья перестал стесняться и с удовольствием расправился и с пирогом, и с вареньем, и с чаем. Старушка смотрела на него чуть ли не с умилением, как обычно смотрят на приехавших погостить внучат.

– Вот и славно. А теперь можно и вопросы задавать.

– Таисия Петровна, у меня к вам такое дело. Вы соседа своего хорошо знали?

– Леонида Владимировича? – лицо ее стало печальным, а пальцы, обнимавшие кружку, чуть дрогнули. – Знала. Он неплохой человек был, тихий, услужливый, иногда картошку с дачи помогал привезти, пока машина была. Потом он ее продал, так приходится на электричке. Я и за квартирой присматривала, когда он уезжал.

– А куда уезжал? – насторожился Илья.

– Навещал кого-то. Раз в полгода примерно пропадал на неделю-две, так всегда ключи мне оставлял, чтобы я почту забирала и цветок поливала. Очень уж он цветком-то этим дорожил.

Илья напрягся, пытаясь вспомнить, какой именно цветок был в квартире Белякова. Таисия Петровна, очевидно, поняла это и подсказала:

– Орхидея у него в спальне, какая-то очень редкая. Леонид Владимирович к ней как к ребенку относился. Хотела вот спросить, можно мне ее забрать? Погибнет ведь, жалко.

– Я спрошу у начальства, – немного смутившись, пообещал Илья, понимая, что решить даже такой мелкий вопрос самостоятельно пока не имеет права. – А кого именно навещал, Леонид Владимирович не говорил?

– Да я и не спрашивала, мне-то что? Вроде родственника какого-то, кажется, дядю. Знаю только, что тот болен очень.

– А к Леониду Владимировичу кто-то приходил? У него вообще какие-то еще родственники были?

– Нет. Жена ушла, и все. Детей не было, а родители его давно погибли. И друзей у него не было, один все время, как перст. – Таисия Петровна задумалась, подперев щеку кулаком. – Такой спокойный, хороший мужчина был. Кому помешал?

Ответ на этот вопрос интересовал и Илью, но пока никаких идей не было.

– И что же, вообще никто не приходил к нему?

– Нет. Только однажды, когда он уехал, пришел электрик проводку смотреть, так я его и впустила. Он что-то в большой комнате прозванивал, потом чинил – минут сорок возился.

Илья почему-то напрягся. Без хозяина в квартиру входит электрик, используя соседку, у которой есть ключи. Почему нельзя было дождаться, когда вернется Беляков? Надо проверить на техучастке, был ли такой визит. И прямо отсюда и пойти.

– А когда примерно это было, не помните?

Таисия Петровна задумалась.

– Кажется, в мае. Да, точно, в мае. Сразу после праздников.

– Спасибо вам, Таисия Петровна, и за пирог, и за разговор, – поднявшись из-за стола, сказал Илья. – Вы мне очень помогли.

– Вы найдите того, кто Леонида Владимировича убил, вот и лучшая благодарность мне будет, – вытирая заслезившиеся глаза, проговорила хозяйка. – Очень жалко человека, хороший был.

– Я постараюсь, – заверил Илья.

На техучастке на него посмотрели с подозрением, и Гаврюшкин понял причину – вид у него был аховый. Температура поднималась, хоть он и попил горячего чая с малиновым вареньем, а это значило, что глаза у него покраснели, лицо горит, а взгляд мутный. Но удостоверение убедило начальницу участка, что перед ней оперативный сотрудник, а не самозванец, и она вынула из стола журнал учета.

– Вы майские записи посмотрите, пожалуйста, – подсказал Илья.

Женщина долго листала журнал, водила пальцем по графам, но в конце концов сказала:

– Не было такого. На этот адрес никто из моих сотрудников не выезжал.

– Это точно?

– Абсолютно. У нас каждое мероприятие заносится в журнал под роспись, видите? А на ваш адрес никто не выезжал.

Ответ звучал категорично, и Илья понял, что дальнейшие расспросы бессмысленны. Оставалось попрощаться и выйти из здания техучастка.

Что же получается? Некто проник в квартиру Белякова под видом электрика. Зачем? Что-то устанавливал? Что? Камеру? Что интересного можно снять в квартире одинокого коллекционера, к тому же не обладающего чем-то ценным? Нужно делать повторный осмотр квартиры. Карепанов не обрадуется, конечно. Но это уже зацепка, уже какая-то информация, пусть и не совсем та, которую Илья пытался найти изначально. С родственниками, кстати, яснее не стало. Да, есть какой-то дядя, но кто, где? Как проверить, куда именно ездил Беляков?