Злое счастье - Астахова Людмила Викторовна - Страница 55

– Альмар, скажи честно, тебе мало моего добровольного изгнания, моего унижения? – молвил он, цепенея от отвращения к самому себе – молящему о праве быть услышанным. – Мало того, что во мне не осталось ничего от человека? Я больше не волшебник, не мастер, я даже не сын своего отца. Ты можешь себе вообразить, как это, когда не хочется ни есть, ни спать, ни смеяться, ни плакать, но приходится все это делать, чтобы и в самом деле не стать мертвецом?

От голоса Рыжего у Альмара морозом продрало кожу, столько в нем было обреченности.

– Она теперь станет тем, чего я лишился из-за тебя, – моим сердцем и моей душой. И я не оставлю такую ценность в твоих руках. Один раз я уже доверил тебе жизнь своего брата и свою честь. За последние пятьдесят лет я стал осмотрительнее и больше не повторю подобной ошибки.

Мэй демонстративно отодвинул от себя венец и отошел в другой конец кабинета – к окну, выходящему на крошечный внутренний садик. Каждую весну садовник засаживал его изумительной красоты белыми цветами, и рвать их запрещалось под страхом порки. Но они с Альмаром все равно их рвали и дарили одной юной леди, чье имя не желало всплывать в памяти. В конце сезона Эссирэт внутренний садик выглядел жалко и убого. Совсем, как былая дружба юного наследника престола и сына самого могущественного из князей Тир-Луниэна.

– Если бы мы не знали друг друга с детства, все получилось бы гораздо проще, – вздохнул король, глядя в затылок Рыжему.

– Да, верно, – согласился Мэй. – Ты бы попытался меня казнить, я бы поднял мятеж, а в Лот-Алхави вернулся только один из нас.

– Но ты вытащил меня из реки и откачал из легких воду…

– А ты заслонил меня собой от стрелы в Линэсском лесу…

Они вместе учились играть на эрхо, вместе стяжали славу в битвах и делили ласки прекрасных женщин, они вместе пили вино и танцевали, но кто же виноват, что яд недоверия проник в разум Альмара, а клятва, вырванная силой, сгубила Мэйтианна.

Рыжий прислонился лбом к холодному стеклу, а Альмар шлепнулся задом в кресло и закрыл в изнеможении глаза.

– Если с ней случится что-то непоправимое, даже не по твоей вине, государь, то ты получишь гражданскую войну, – не поворачиваясь, процедил Отступник.

– Я не могу гарантировать…

– Тогда я увезу ее, – заявил Мэй.

– Чтобы потом вернуться? – подозрительно прошипел король.

Лойс небось сам подивился, как Мэйтианн удержался и не рассадил лбом окно.

– Альмар! Риадд ир’Брайн сделает из тебя параноика! – прокричал он. – Слышишь?! Я не вернусь в Лот-Алхави по своей воле! И Хелит не вернется! Ты слышишь меня, государь мой?! Мне, знаешь ли, есть чем заняться в этой жизни, кроме интриг.

На крик прибежал сам ир’Брайн, а с ним еще десяток стражей. Готовые спасать своего короля от безумного Отступника.

– Убирайтесь! – прорычал Мэй.

Альмар же просто сделал знак исчезнуть, и те послушно ретировались.

– Развел себе сторожей! – сказал, как плюнул, Рыжий.

– Мне тоже нужны гарантии, Мэй, – спокойно сообщил король, после того как возвратил корону себе на голову. – Пророчество Читающей никто не отменял. Я не хочу сражаться с женщиной. С твоей женщиной, – уточнил он. – Но мне не хочется, чтобы до леди Хелит добрались дэй’ном. В Приграничье, в Эр’Иррине ей пока не место. Да и в Далатте тоже.

– Хорошо, – легко согласился Мэй. – Я отвезу ее к Сэнхану в Галан Май. Ему-то ты хоть доверяешь?

Кому иному, но Сэнхану Альмар доверял. Галан Май – прекрасное место, а у Сэнхана хватит ума не вмешиваться в столичные дрязги.

– Пусть будет Галан Май!

Рыжий справедливо решил, что промедление недопустимо.

Хелит оставалось только радоваться, что в Далатте не поленилась кое-как освоить верховую езду, иначе трястись ей вместе с Флин и Бессет в жуткой колымаге, заменяющей униэн карету. Коробка на колесах считала каждую выбоину, скрипела и шаталась, немилосердно швыряя пассажиров от стенки к стенке. Разумеется, в первый же день Хелит отбила себе зад, изрядно повеселив неуклюжей походкой Мэя и Тайго. Ноги не сгибались и едва двигались. Так что сил отвечать на грубоватые мужские шуточки по этому поводу у Хелит не осталось. Усталая и измученная девушка спала мертвецким сном, еще не подозревая, что впереди у нее будет очень мало таких счастливых ночей без сновидений.

До Тир-Галана всего-то три дня пути, и так как выехали они тогда же – вечером 70-го дня Эссирэт, то особенно гнать коней не было ни малейшей необходимости. А можно было время от времени соприкасаться с Мэем коленями, ловить на себе его взгляды или самой любоваться мужественной осанкой и четко очерченным профилем Рыжего. Неведомо, насколько придется им расстаться, и Хелит впитывала каждый миг, дарованный судьбой. Пять дней и шесть ночей – это мало. Впрочем… сорок лет, как выяснилось, тоже.

На следующий день они попали в засаду. Самую настоящую засаду, когда из красно-золотой чащи вдруг доносится залихватский свист, на дорогу валится подрубленное дерево, а из кустов выскакивают разбойники. Прямо сцена из фильма про Средневековье. Но небритыми рожами и пестрыми лохмотьями сходство с целлулоидными разбойниками и заканчивалось. Благородные робингуды остались в легендах Старого Альбиона и никогда не сходили со страниц книг. Если бы Хелит не сидела на лошади, то у нее бы подкосились ноги от страха. Трое униэн, четверо нэсс и двое ангай – полный интернационал подонков, отличающихся лишь степенью скотских наклонностей, явно читающихся на ухмыляющихся физиономиях.

– Слазь-га с коняжги, красавчиг! – гнусаво объявил главарь – высокий лохматый нэсс. – Деньгу гони!

– И баб! – добавил его одноглазый сородич, плотоядно косясь на обтянутые мужскими штанами бедра Хелит.

Вступать в беседу с бандитами Рыжий не стал. Он был солдатом и не привык разговаривать с врагами. Он поднял Сванни на дыбы, заставив кобылу по-заячьи прыгнуть прямо в толпу. Боевая лошадь топтала и кусала разбойников, а ее хозяин рубил всякого, кто оказывался в пределах досягаемости его меча. Тайго и Ранх тоже не тратили времени даром. Ранх выхватил из-под полы плаща самострел и уложил наповал первого, кто сделал шаг в сторону повозки. Тайгерн заслонил собой Хелит, он снес голову одноглазому, посягнувшему на благородную женщину, и набросился на следующего…

Она никогда раньше не видела, как Мэй убивает. Оказалось – равнодушно, бесстрастно и безжалостно. Двоих – ангай и униэн, который попытались сдаться, он зарезал на месте, не дав сказать ни слова.

Хелит мутило от обрушившегося на нее острого запаха крови и дерьма, вывалившегося из животов мертвецов. Дрожала каждая поджилка, и срочно требовалось сменить штаны. От страха она позорно обмочилась. Но мужчин это совершенно не удивило и не смутило.

– Иди в кустики переоденься, я посторожу, – предложил Мэй и сам отвел девушку в густые заросли.

– Кошмар какой… – смущенно пробормотала она.

– Да ты что?! – изумился князь, демонстративно не поворачивая головы. – Я из первого боя вышел с мокрыми до колен штанами, хорошо еще, что накануне целый день ничего не ел, а то бы обделался, как Альмар.

О таких подробностях боевого крещения Хелит раньше не знала, хотя всегда догадывалась, что отвага и бесстрашие даются воинам не с рождения и требуют долгих тренировок, прежде чем тело научится подчиняться разуму и не бояться смерти.

– Куда смотрят королевские шерифы? – громогласно возмущался Мэй. – Это в двух днях пути от столицы такое творится, а что же в глуши происходит?

Он с отвращением поддел носком сапога окровавленный труп главаря. Его Рыжий разрубил от плеча до пояса в числе первых, а потом по телу долго топталась Сванни.

– Где это видано, чтоб нэсс и ангай стали с униэн в банды сбиваться? – проворчал Мэй и с отвращением сплюнул на покойника густой от пережитого напряжения слюной.

– А почему ты не стал брать пленных? – спросила Хелит, старательно отводя взгляд от мертвеца. Ее мутило.

– А на кой они мне? – удивился Рыжий. – Что я с ними делать буду?