Тайна Нереиды - Алферова Марианна Владимировна - Страница 61

Квинт сильно похудел. Он почти непрерывно курил и кашлял.

– Зачем ты приехал? – Квинт смотрел на Элия лихорадочно блестевшими глазами. – Это же полный идиотизм. – Он загасил в бронзовой пепельнице сигарету и зажег новую. – Думаешь, Трион сидит в Резайне и ждет тебя? Как же…

– Почему ты его не схватил?

Квинт засмеялся:

– Потому что он удрал раньше, чем я сюда притащился. Если только… он когда-то здесь был.

Квинт вновь закурил. Понизив голос до едва слышного шепота, выдохнул:

– Он водит нас за нос… Как – не могу понять. Но это – точно… Что-то здесь не так. Совсем не так. У меня чутье. Мы идем по следу… Да… Но это очень странный след. Он дурно воняет, этот след…

– Я дам тебе еще людей, – сказал Элий. – Ты поедешь за Трионом дальше. А я останусь здесь. Могу двинуться в другом направлении, чтобы отвлечь Триона.

– Хорошо бы еще знать, в каком направлении двигаться, – уточнил Квинт.

Оттолкнув двух докучливых и крикливых торговцев, вошла девушка лет двадцати трех. Коротенькая курточка на груди сколота серебряной застежкой, пояс лазоревых шаровар так же был расшит мелким жемчугом. Все в незнакомке было вызывающим. Яркая помада на губах, в ушах – крупные золотые кольца. Жгуче-черные волосы разбросаны по плечам. Где-то Элий уже ее видел. Неужели? Да, да, в Аквилее, у храма Венеры Лысой. Тогда девушка напомнила ему Марцию. В Аквилее он на миг потерял голову. Даже сейчас сердце его дрогнуло. Но совсем чуть-чуть. Случайная встреча? Но случай – пес, который служит господину, а когда его не накормят вовремя, он злится и скалит зубы.

– Роксана Флакк, репортер «Акты диурны», – представилась девушка и уселась напротив мужчин.

– Не боишься путешествовать одна? – поинтересовался Квинт, его оценивающий взгляд скользнул по бедрам красотки. – Опасно…

– Да? Я не заметила.

– Один репортер тоже тут ездил… и погиб, – неопределенно проговорил Квинт. Теперь его взгляд остановился на ее груди.

Намеки Квинта не произвели впечатления.

– Знаю. Глупец зачем-то потащился в пустыню. Что он там забыл, а?

– Что-то искал… и, возможно, нашел… – предположил Элий. – А что ищешь ты?

Она бросила на Цезаря взгляд из-под полуприкрытых век, будто оценивала (Марция иногда точно так смотрела), тряхнула черной гривой.

– Собираю материалы для книги.

– О чем твоя книга?

– О прошлом. О начале Второго тысячелетия. Сейчас все об этом пишут. Все тайны лежат в прошлом. И я хочу до них докопаться. Говорят, Фабия задумала библион о Траяне Деции. Я хочу написать о Филиппе Арабе. Интересует?

– Да… – сказал бесцветным голосом Элий. – Но почему именно Филипп Араб?

– Моя маленькая тайна. Ведь ты не отскрываешь свои тайны первым встречным, Цезарь. И ты, Квинт, – она подмигнула фрументарию.

– Можно взглянуть на твои материалы? – поинтересовался невинным тоном Квинт – теперь он не отрывал глаз от ее ярко накрашенных губ.

Она расхохоталась:

– Какая наглость! Хочешь заглянуть в мою рукопись? Ну что ж… Только заплати. Тысяча сестерциев – страница.

– И сколько же страниц?

– Тысяча… пока. – Она была богиней, а они – ее жрецами. Так она считала, наверное.

– Надо полагать, ты – новая Кумская Сивилла, – вздохнул Квинт.

– Я лучше.

Роксана перегнулась через стол и поцеловала Элия в губы. Легкое касание, вполне допускаемое приличием между друзьями. Но ведь они не были друзьями… Затем точно таким же мимолетным поцелуем был одарен Квинт. Фрументарий попытался обнять красотку, но она ускользнула.

Вновь очутилась подле Элия. От Роксаны пахло дорогими галльскими духами. Этот запах неуловимо напоминал запах Марции.

– Хочешь поехать со мной дальше? – предложил Элий неожиданно для себя.

– Куда именно?

– Сам не знаю.

– Я еду в Нисибис, – сказала Роксана. – Возможно, мы там встретимся.

Легко поднялась и направилась к выходу.

Нисибис… Элий почувствовал, как кровь больно застучала в висках. О Нисибисе говорили Сивиллины книги. Летиция видела в своих пророческих грезах Нисибис в развалинах, сожженным дотла. Не стоит ехать в Нисибис… Нельзя ехать в Нисибис. Но Элий поедет. Стоики полагают, что бесчисленные миры рождаются и гибнут в мировом пожаре. Но никто не знает, когда начнется пожар.

– Какая стерва… – восхищенно прошептал Квинт, глядя Роксане вслед.

Квинт лукавил. Одного из людей Триона он все-таки захватил.

Дом, в которым по сведениям Квинта жил Трион, ничем не выделялся среди других – белые оштукатуренные стены, красная черепица, высокая глинобитная ограда. Все, что удалось найти – это свинцовые ящики с урановой рудой. Обычной рудой, из которой нельзя сделать бомбу. Сам ученый по-прежнему был неуловим. Если Трион создает где-то урановую бомбу, то он не может бегать с места на место, держа под мышкой ящик с обогащенным ураном, чтобы потом, улучив минутку, засев где-нибудь в подвале лавки скобяных товаров, собирать свое страшилище из подручных материалов. Нет, он где-то обосновался, зарылся в землю и не двигается с места, а этот дом в Резайне – лишь прикрытие, обманка, или в лучшем случае запасной склад. Было ясно, что до Триона они доберутся не скоро.

Пленный – немолодой сутулый человек с белым, будто обсыпанным мукой лицом, сидел в подвале. Маленький жалкий человечек в пестрой тунике и драных шароварах. Рутилий задавал вопросы, а человечек все время повторял на ломаной латыни: «Ничего не знаю, ничего, ничего не знаю…» Не было сомнений, что пленник работал с Трионом – от его одежды и волос шло излучение. Человек облучился. Потому и кожа у него мучнисто-белая, потому он постоянно жалуется на тошноту. Пленник работал с ураном. Весь вопрос только, что он с ним делал – может, возил с места на место в повозке, запряженной осликом, не ведая, что везет смерть.

– То, что делает Трион, чудовищно… – сказал Элий.

Пленник смотрел на Цезаря отсутствующим взглядом. То ли не понимал, то ли делал вид, что не понимает латынь.

Элий сам перевел свою речь на арабский.

– Эти опыты могут погубить десятки, сотни, и даже тысячи людей…

Человечек принялся раскачиваться из стороны в сторону. Серые, облепленные болячками губы, беззвучно зашевелились.

– Тысячи людей, – повторил Элий.

Рутилий тронул Цезаря за плечо.

– Тебе лучше выйти, – и указал на дверь.

В тот же момент от стены отделился низкорослый широкоплечий человек. Лицо – кусок грязного воска – ямины для глаз, расплющенный нос, безгубый рот. «Палач без глаз», – вспомнился полубредовый рассказ Летиции. Пленник догадался. Замер, глядя на огромные волосатые ручищи палача.

– Я должен дать на это согласие? – Элий передернулся.

– Можешь не давать, – сказал Рутилий.

Элий не двигался.

– Тебя когда-нибудь пытали? – спросил Элий.

– Я знаю, что такое боль, – холодно отвечал Рутилий. – Вспомни, что ты говорил об урановой бомбе. Речь пойдет о сотнях тысяч убитых.

Пленник беззвучно открывал рот, силясь что-то выговорить. Он весь трясся.

– О сотнях тысяч, – повторил Элий, как эхо. – Но мы находимся на территории Содружества. Здесь действует «Декларация прав человека». И пытки запрещены.

– Цезарь, выйди, – прошипел Рутилий.

– Ни за что.

Рутилий сделал знак. Двое преторианцев ухватили Элия за локти.

– Уведите Цезаря. Здесь его жизнь подвергается опасности, – приказал Рутилий.

Невероятно! Цезарь даже не пытался сопротивляться. Собственные охранники вывели его за дверь. Он задыхался от ярости. Если бы Рутилий вышел следом, Элий бы убил его. Заколол мечом. С наслаждением. Но Рутилий не думал выходить.

Элий ударил кулаком в дверь. Никакого ответа.

– Квинт! – крикнул он. Тоже безрезультатно.

Лица преторианцев оставались непроницаемы. Рваться в дом нелепо, делать нечего, придется бродить по городу. Два здоровяка-преторианца шагали следом за Цезарем. Уличные торговцы бежали за римлянами, предлагая финики, сладости и прохладительные напитки. Грозный вид преторианцев их не смущал. Элий покупал сладости и тут же раздавал ребятишкам. Но толпа не убавлялась, а росла. Даже спящие в тени циновок торговцы проснулись и наперебой принялись предлагать серебряную посуду, украшения, сувениры, ковры. Элий сделал круг и вернулся к дому. Гнев его улегся. На душе было мерзко.