Тайна Нереиды - Алферова Марианна Владимировна - Страница 60

– Позволь узнать, чего следует ждать? – плохо скрывая гнев, съязвил Элий.

Ответом служило неопределенное пожатие плеч.

– Событий. – И многозначительно приподнята бровь.

– Но зачем ждать?

– Далеко не все видят в Риме друга и союзника. Кое-кто считает, что варвары – именно та сила, которая уравновесит мощь Рима, и Месопотамии стоит искать друзей на востоке. Наша страна всегда тяготела к Персии, а не к Риму. Твой визит слишком многим не по душе.

– Я могу осмотреть крепости?

– Пожалуйста, – грустно улыбнулся царь. – Если найдешь. Не припомню, есть ли у меня крепости. Разве что Амида. Там гарнизон в двадцать человек. Мой тебе совет: не трать время зря, возвращайся в Рим. – Эрудий говорил об этом так, будто речь шла о пошлинах на ковры.

«Хитрит, – с тоскою подумал Элий. – Думает, что отобьется собственными силами. Надеется на свой Месопотамский легион. Зря».

Царь любезно предложил Цезарю прокатиться по Тигру на галере, как плавал когда-то император Траян после взятия Ктесифона. Как будто Элий мог возомнить себя Траяном!

Шли проливные дожди, вода в Тигре будто кипела. Вместо крепостей Элий посетил развалины Вавилона. Цезарю и его охране дали арабских скакунов из царской конюшни. Кроме преторианцев, Элия сопровождала сотня всадников. Скакуны были один краше другого. Но ни один не мог сравниться с белым жеребцом с черным пятном на лбу, на котором мчался Элий.

Вавилон уже больше тысячи лет лежал в руинах. Где прежняя роскошь? Где знаменитые «висячие сады», одно из семи чудес света щедрого на чудеса мира? Где царский дворец, по преданию построенный Навуходоносором II за пятнадцать дней? Где дивные рельефы и статуи, библиотека и сокровища, награбленные вавилонскими царями в походах? А что сталось со знаменитой башней Вавилона? Сказывали, она была триста футов в высоту, и восемь ее ступеней пытались соединить небо и землю. И где святилище бога Мардука, мрамор стен, украшенных золотом и лазуритом; где золотая статуя самого Мардука, его золотой трон и золотая скамейка? Ничего не осталось. Лишь основание зиккурата. И только ворота Иштар, украшенные синими глазурованными кирпичами и барельефами с быками и символическими «драконами», поражали неземной красотой. За этими воротами должен лежать великолепный город. За воротами лежали руины.

Кто знает, может, подобная судьба ожидает Рим?

На прощание царь Эрудий подарил белого арабского скакуна Цезарю.

Элий вернулся в Антиохию, с нескрываемым сарказмом составил отчет о посещении Ктесифона и развалин. Рутилий с равнодушным видом подписал.

Наконец пришло сообщение от Квинта. Он упустил Триона в Каррах, но надеялся задержать физика в Резайне.

Элий сообщил Рутилию, что они немедленно выезжают.

Поезд тащился по степи. Ровная, как стол, равнина. Черная земля. Пурпурное небо. Лиловые мазки облаков. Лишь мельканье телеграфных столбов вдоль дороги, да трубы кирпичных заводов, проплывающие вдали, говорили о том, что поезд движется.

Специальный вагон для Цезаря, стены обшиты деревянными лакированными панелями, дверные ручки сделаны из серебра, стены в купе Элия затянуты пурпуром. Погребальные носилки Цезаря тоже будут пурпурные – не к месту (или, наоборот, к месту) мелькнула мысль. Мерное покачивание поезда успокаивало. Но Элий не спал. Он листал страницы донесений Квинта, и все больше и больше хмурился. Когда дверь в его купе открылась и вошел Рутилий, Элий спешно захлопнул папку. Кивком головы указал на обитое пурпуром ложе напротив. Их разделял стол черного дерева, заваленный бумагами. За окном совершенно стемнело.

«Так-так, так-так», – стучали колеса на стыках рельс.

Элий молчал. Рутилий тоже.

– Утром мы будем в Резайне, – сказал наконец Рутилий.

Элий вновь открыл папку, пролистнул присланные Квинтом страницы.

– Что ты думаешь о Скавре?

Рутилий пожал плечами.

– Он – префект претория. – Рутилий помедлил. – Но я бы на месте императора не стал назначать его на этот пост.

– Почему именно ты поехал со мной?

– Так решил Скавр.

– Префект тебя не особенно любит?

– Возможно. – У Рутилия задергалась щека. – У тебя нет повода подозревать меня и моих людей в ненадежности, Цезарь.

– Речь о других подозреваемых. Надеюсь, ты догадался, что поход наш опасен?

– Я это знаю.

– Тогда ты должен знать еще одну вещь: я не игрушка в руках Августа. Я поступаю так, как считаю нужным. Я еду, потому что у меня есть определенный план действий. И мне нужна твоя помощь.

Рутилий не удивился словам Цезаря.

– Я на твоей стороне, – только и ответил трибун.

– Варвары собирались выступить поздней осенью или в начале зимы, но не выступили. И это меня тревожит. Больше, если бы они совершили набег. Не знаю, есть ли у Скавра агентурная сеть в Персии, но подозреваю, что она была уничтожена еще в прошлом году. К префекту претория поступают лишь отрывочные сведения. Царь Эрудий сказал мне при личной встрече, что не имеет никаких данных из Персии. Возможно, он солгал.

– Монголы могут в любое время выслать небольшой отряд в разведку, а полномасштабную войну начать в следующем году, – предположил Рутилий.

– Нет… – покачал головой Элий. – Здесь что-то другое. Но что бы варвары ни задумали, до того, как мы с ними столкнемся, я бы хотел завершить одно дело.

Элий сделал паузу, будто оставил свободное место в боевом порядке. Трибуну надлежало задать вопрос.

– Какое дело? – спросил Рутилий.

– Настигнуть Триона.

– Будем ловить Триона, – последовал ответ. И вдруг Рутилий сказал совершенно неожиданно для Элия: – С детства обожаю поезда. Едешь… огни за окном. Колеса стучат. Мир меняется. Можно вообразить самые удивительные города в темноте, всякие чудеса. А ты их не видишь, едешь мимо.

Глава III

Игры Гимпа

В Резайне они не нашли Триона.

Резайна была небольшим хаотичным городком, который много лет назад обещал сделаться крупным торговым центром, но захирел с годами, кормился контрабандой, и затерялся островком скучной, размеренной и одновременно суетливой жизнь среди степи, под сенью растрепанных пальм. Глинобитные дома и глинобитные ограды, за которыми виднелись ветви цветущих абрикосовых деревьев, отличались только узором на огромных железных воротах. Вместо таксомоторов по улицам разъезжали двухколесные повозки, запряженные осликами. Рассматривать Резайну как крепость было немыслимо – от древних стен почти ничего не осталось. Римского гарнизона здесь не было. Местного – тоже. Была лишь городская стража, вооруженная увесистыми дубинками, которая занималась терпимым мздоимством.

Повсюду попадались туристы в пестрых туниках, в широкополых шляпах арабских платках. И хотя достопримечательности Резайны нельзя было сравнить с роскошными комплексами, построенными в Абритте, все же и здесь воздвигли триумфальную арку уже спустя много после битвы с персами. Говорят, до сих пор на месте сражения можно отыскать наконечники стрел, полуистлевшие римские доспехи и даже – хотя это скорее всего выдумки – остатки доспехов знаменитых катафрактариев [73].

Квинт ждал Элия в маленькой гостинице, где крики и шум не смолкали ни на мгновение, где все суетились, толкались, куда-то спешили. Хозяин встречал каждого, как близкого родственника, радостными воплями, хлопал по плечу, или обнимал. В комнатушке со стенами тоньше бумаги было слышно, как на улице ругаются торговцы, и визжат дети, гоняясь друг за другом. Деревянные скамьи, покрытые циновками, медные кувшины, глиняные кружки. Белый сверкающий холодильник был единственной современной вещью в этой таверне. Все остальное осталось таким же, как тысячу лет назад, когда в битве на этой земле сошлись римляне и персы.