Похищение чародея - Булычев Кир - Страница 12

Он бросил на стол грамоту епископа. Рыжий сорвал тесьму, и грамота нехотя развернулась. Шут вскочил с лавки, вперевалку поспешил к столу. Шевеля толстыми губами, принялся разбирать текст. Рыжий взглянул на него, поднялся из-за стола.

– Не отдам я им город, – сказал он. – Будем держаться, пока Миндаугас с литвой не подоспеет.

– Ты не будешь читать, Вячеслав?

– Пошли на стену, – сказал рыжий. – А ты, Акиплеша, скажешь боярыне: как вернемся, ужинать будем.

– Они Магду требуют, – сказал шут, прижав пальцем строчку в грамоте.

– Вольно им, – ответил рыжий и пошел к двери.

– Все, сеанс окончен, – сказал Жюль.

– Как насчет кофе?

– Ну вот, – сказал Кин. – Главное сделано. Мы узнали, кто князь, а кто Роман.

– Князя звали Вячеслав? – спросила Анна.

– Да, князь Вячко. Он раньше правил в Кокернойсе. Он – сын полоцкого князя Бориса Романовича. Кокернойс захватили рыцари. После гибели города он ушел в леса со своими союзниками – ятвягами и липами. А вновь появился уже в 1223 году, когда русские князья, отвоевав у меченосцев, отдали ему город Юрьев. К Юрьеву подступило все орденское войско. Вячко сопротивлялся несколько месяцев. Потом город пал, а князя убили.

– И вы думаете, что это тот самый Вячко?

– Да. И все становится на свои места. Ведь на этом холме было неукрепленное поселение. Лишь в начале тринадцатого века его обнесли стеной и построили каменный собор. А в 1215 году город погибает. Существовал он так недолго, что даже в летописях о нем почти нет упоминаний. Зачем его укрепили? Да потому, что с потерей крепостей на Двине полоцкому князю нужны были новые пограничные форпосты. И он посылает сюда Вячко. Рыцари его знают. Он их старый враг. И, конечно, его новая крепость становится центром сопротивления ордену. И бельмом на глазу...

Рыжий князь вышел из комнаты. Роман за ним. Шут, ухмыляясь, все еще читал грамоту.

Шар взмыл над вечерним городом. Видны были костры на улице – их жгли беженцы. Отсветы костров падали красными бликами на месиво людей, сбившихся под защитой стен.

Напоследок шар поднялся еще выше.

Темным силуэтом виднелась на склоне осадная башня. Покачивались факелы

– там устанавливали катапульту. Белые, освещенные внутри шатры меченосцев на том берегу ручья казались призрачными – 12 июля 1215 года заканчивалось. Известно было, что городом Замошье правит отважный и непримиримый князь Вячко. И есть у него боярин Роман, человек с серьезным узкогубым капризным лицом – чародей и алхимик, который через сутки погибнет и очнется в далеком будущем.

15

Все случилось без свидетелей из будущего, в темноте, когда Кин, Анна, Жюль, а главное, господа епископ Альберт и ландмейстер Фридрих спокойно спали. И это было очень обидно, потому что время, если уж ты попал в течение витка, необратимо. И никто никогда не увидит вновь, каким же образом это произошло.

...Первой проснулась Анна, наскоро умылась и постучала к мужчинам.

– Лежебоки, – сказала она, – проспите решающий штурм.

– Встаем, – ответил Кин. – Уже встали.

– Я забегу пока к деду Геннадию, – благородно пожертвовала собой Анна.

– Отвлеку его. Но чтобы к моему возвращению князь Вячко был на боевом коне!

А когда Анна вернулась с молоком, творогом, свежим хлебом, гордая своим подвижничеством, в доме царило разочарование.

– Посмотри, – сказал Жюль.

Шар был включен и направлен на склон. Там лениво догорала осадная башня

– сюрреалистическое сооружение из громадных черных головешек. От катапульты осталась лишь ложка, нелепо уткнувшаяся в траву рукоятью. Вокруг стояли рыцари и орденские ратники. С мостика через ручей на пожарище глядела орденская знать, окружившая епископа.

От ворот крепости до башни пролегли черные широкие полосы. В ручье, – а это Анна увидела не сразу, – лежали большие, в два человеческих роста колеса, тоже черные, обгорелые, и сначала Анне показалось, что это части осадной башни, хотя тут же она поняла свою ошибку – у башни не могло быть таких больших колес.

– Они ночью все это сожгли! – сказала Анна. – И правильно сделали. Что же расстраиваться?

– Жаль, что не увидели.

Кин быстро провел шар вниз, к ручью, близко пролетев над остовом башни, и затормозил над головами рыцарей.

– Спасибо за подарок, – медленно сказал епископ Альберт. – Вы не могли придумать ничего лучше в ночь моего приезда.

– Я еще в прошлом году советовал вам дать убежище чародею, – сказал ландмейстер, – когда он бежал из Смоленска.

– Мы посылали ему гонца, – сказал один из приближенных епископа. – Он не ответил. Он укрылся здесь.

– Он предпочел служить дьяволу, – задумчиво сказал епископ. – И небо нашей рукой покарает его.

– Воистину! – сказал высокий худой рыцарь.

– Правильно, – согласился Фридрих фон Кокенгаузен. – Но мы не в храме, а на войне. Нам нужны союзники, а не слова.

– Дьявол нам не союзник, – сказал епископ. – Не забывайте об этом, брат Фридрих. Даже если он могуч.

– Я помню, святой отец.

– Город должен быть жестоко наказан, – сказал епископ громко, так, чтобы его слышали столпившиеся в стороне кнехты. И продолжал тише: – В любой момент может прийти отряд из Полоцка, и это нам не нужно. В Смоленске тоже смотрят с тревогой на наше усиление...

– Сюда идут литовцы, – добавил худой рыцарь.

– Если крепость не сдастся до заката, мы не оставим в ней ни одной живой души, – сказал епископ.

– И мессира Романа?

– В первую очередь. Лишь то знание может существовать, которое освящено божьей благодатью.

– Но если он умеет делать золото?

– Мы найдем золото без чернокнижников, – сказал епископ. – Брат Фридрих и брат Готфрид, следуйте за мной.

16

Внутри шатер был обставлен скромно. На полу поверх рогож лежал ковер, стояли складные, без спинок, ножки крест-накрест, стулья, на деревянном возвышении, свернутые на день, лежали шкуры, высокий светильник с оплывшими свечами поблескивал медью возле высокого сундука, обтянутого железными полосами. На сундуке лежали два пергаментных свитка.

Епископ знаком велел рыцарям садиться. Фридрих фон Кокенгаузен отстегнул пояс с мечом и положил его на пол у ног. Брат Готфрид установил меч между ног и оперся руками в перчатках о его рукоять. Откуда-то выскользнул служка в черной сутане. Он вынес высокий арабский кувшин и три серебряные чарки. Брат Готфрид принял чарку, епископ и Фридрих отказались.

– Ты говоришь, брат Фридрих, – сказал епископ, – что мессир Роман и в самом деле посвящен в секреты магии?

– Я уверен в этом, – сказал брат Фридрих.

– Если мы не убьем его завтра, – сказал брат Готфрид, – он с помощью дьявола может придумать нашу гибель.

– Я помню главное, – сказал Фридрих. – Я всегда помню о благе ордена. А мессир Роман близок к открытию тайны золота.

– Золото дьявола, – сказал мрачно Готфрид фон Гольм.

– Мессир Роман любит власть и славу, – сказал Фридрих. – Что может дать ему князь Вест?

– Почему он оказался здесь? – спросил епископ.

– Он дальний родственник князя, – сказал Фридрих. – Он был рожден от наложницы князя Бориса Полоцкого.

– И хотел бы стать князем?

– Не здесь, – сказал брат Фридрих. – Не в этой деревне.

– Хорошо, что он сжег башню, – сказала Анна. – Иначе бы они не стали об этом говорить.

– Что случилось в Смоленске? – спросил епископ, перебирая в крепких пальцах янтарные четки с большим золотым крестом.

– Тамошний владыка – византиец. Человек недалекий. Он решил, что дела мессира Романа от дьявола. И поднял чернь...

– Ну прямо как наши братья, – улыбнулся вдруг епископ Альберт. Взглянул на Готфрида. Но тот не заметил иронии.

– И кудесника пригрел князь Вест?

– Он живет здесь уже третий год. Он затаился. Он напуган; Ему некуда идти. В Киеве его ждет та же судьба, что и в Смоленске. На западе он вызвал опасное вожделение короля Филиппа и гнев святой церкви. Я думаю, что он многое успел сделать. Свидетельство тому – гибель нашей башни.