Остаться в живых - Брэнд Макс - Страница 54

Нам, разумеется, надо было первыми проскользнуть в горловину каньона. «А не могли бы мы, забравшись туда, удержать их огнем наших винтовок?» — подумал я. Да, это казалось единственной возможностью. Но едва мы подскакали поближе, предательски ясный лунный свет, так ловко разоблачающий все самые хитроумные маневры, показал, что с обеих сторон на стены каньона поднимались специально вырубленные ступени!

Нет, стоило нам устроить засаду, как бандиты выслали бы по одному-два человека на обе стены, и те, продвигаясь вперед по мере нашего отступления, легко выбили бы нас из любого укрытия внизу.

Ни единого шанса вести арьергардные бои тоже не было. Оставалось лишь удирать во все лопатки, положась на копыта наших мустангов.

Но и тут нам не оставили никаких шансов. Мы почти до смерти загнали бедных коняг, поставив все на план, оказавшийся неудачным.

Раздумывая об всем этом, я окончательно пал духом. Но тут меня осенила еще одна мысль. Что, если кто-то один попытается удержать узкий проход ущелья, пока прочие рванут дальше, к Кзтхиллу? До него теперь оставалось совсем немного — не более двух-трех миль, и даже наши усталые лошади могли добраться туда довольно быстро.

Тем временем один обреченный отдал бы жизнь, удерживая бандитов в устье каньона. Зато он, несомненно, спас бы всех остальных.

Помнится, когда я только подумал об этом, ледяной обруч стиснул голову и холод пробрал до самого мозга костей. А вдруг жребий падет на меня?

Или мой долг — предложить это?

И тут я услышал, как Картер сквозь смех проговорил:

— Один из вас, парни, мог бы закупорить горный проход своим телом, чтобы двое других благополучно доставили меня в ад. А, Лэнки? Так дайте же мне взглянуть на бравого молодца, который станет столпом закона и опорой общества, подставив себя под огонь подобным образом!

И бандит захохотал пуще прежнего.

— Правильная мысль, — одобрил Лэнки. — Иногда и худший из подлецов может пролаять нечто стоящее. Давайте прокричим, кто что выберет, ребята, и проигравший воткнется в устье каньона. Ну, раз-два, начали!

Может, это и самый глупый способ жеребьевки, но, думаю, любому ковбою случалось не раз к нему прибегать. Помню, на ранчо мы, вечером прискакав домой, именно так определяли беднягу, коему предстояло напоить лошадей, расседлать их и отвести либо в конюшню, либо на пастбище.

И вот мы с Лэнки и Блонди дружно закричали.

— Головы! — завопил я, памятуя, что мне всегда везло с этим словом.

И, как звон похоронного колокола, два голоса одновременно с моим провозгласили:

— Хвосты!

Ледяной обруч обхватил мою голову еще туже. Это означало, что мне конец. Я вместо пробки заткну горлышко каньона на одну-две минуты — в общем, на достаточное время, чтобы другие спаслись, и тогда…

Сквозь туман терзавшей меня агонии я услышал голос Лэнки:

— Нет, это мой ход, Нелли! У меня есть план, как часами удерживать эту воющую стаю койотов. А вы оба как дьяволы скачите в Кэтхилл. Если шериф в городе, сдайте нашу дикую кошку ему, и никому другому. Ну а коли Мэйс в отлучке, заприте Картера в тюрьме и кликните мужчин города. А тогда возвращайтесь, прихватив всех боеспособных ребят, каких только сумеете найти. Вы найдете меня еще живым, да что там, я успею проделать две трети дороги к Кэтхиллу! Потому как это моя счастливая ночь, сынок!

Пока он говорил, наши преследователи из банды Дона Педро поняли, что уже не смогут отрезать нас от входа в каньон, и, вопя, как индейцы, поливали градом пуль.

Никого даже не поцарапало. При такой бешеной скорости в нас могла угодить разве что какая-нибудь шальная пуля.

Я обернулся к долговязому и помахал рукой в знак того, что им пора уходить. Пару раз я прочищал горло, пытаясь заговорить, а когда ко мне наконец вернулся голос, он больше смахивал на мышиный писк.

— Это мое дело, и я его выполню! — пообещал я.

Но все это время мое слабое, трусливое сердце ныло: «Почему бы ему не остаться вместо тебя? Почему бы не перекрыть каньон на какое-то время? Лэнки набит всякими планами, хитростями и ухищрениями… У него их миллион! Он меткий стрелок! Он способен долго сдерживать погоню, в то время как ты погибнешь очень скоро. И потом, Лэнки — старше, он прожил больше половины жизни, а у тебя еще все впереди!»

Да, должен честно признать, такие мысли бродили в тот момент у меня в голове. И не поддался я им в основном из духа противоречия, потому что стало стыдно.

Чего и кого я стыдился? Ведь только трое могли услыхать мой ответ, и один из этих троих был величайшим негодяем на свете!

И все-таки стыд терзал меня. Я не раз слыхивал, как люди потешаются над совестью, но после той ночи знаю наверняка, что она могущественный деспот.

Лэнки не стал спорить, лишь протянул руку и пожал мою.

— Я знаю, нет смысла даже пытаться тебя отговаривать, — буркнул он. — Что ж, благослови тебя Господь, сынок! Ты — поистине благородный человек. И, если тебя убьют, я не успокоюсь, пока не отомщу каждому из них! Прощай, Нелли!

Потом подъехал Блонди. Его искаженное гримасой лицо в лунном свете отливало золотом.

Парень тоже крепко ухватил мою руку, далеко свесившись с седла.

— По справедливости, это должен бы сделать я, — пробормотал он. — Но ты из тех людей, кто первым бросается в пламя и кого мир не забывает никогда!

Блонди сказал это очень серьезно и искренне. Я же с трудом подавлял бешеное желание нервно расхохотаться, вспоминая дикое стечение обстоятельств, поставившее меня в совершенно не свойственное мне положение забияки и героя.

А у героя отчаянно тряслись поджилки! Да плюс ко всему еще и Реджинальд Ченнинг Картер обернулся, явив мне зверски обезображенное злобой и ненавистью лицо.

— С первой минуты, едва взглянув на тебя, я понял, что ты — всего-навсего мишень, пушечное мясо, прирожденная жертва! — рявкнул он. — Ну, теперь-то наконец они разнесут тебя в клочья и сожрут, ты, кретин!

Мы как раз влетели в тень под сводами каньона, и я резко осадил пегого, а остальные двинули дальше легким галопом. Я видел, как пошатываются их усталые кони. Бедные животины ползли прямо-таки черепашьим шагом. За сколько же времени при такой скорости они покроют расстояние до Кэтхилла? И как много его пройдет, пока подоспеет столь необходимая мне помощь?

Но раздумывать об этом было некогда.

Я живо соскочил с седла, закинул поводья и велел пегому лечь на землю рядом. А бандиты уже во весь опор мчали к воронкообразному устью каньона.

Я вскинул винтовку и открыл огонь. Стрелял я вслепую, и потом, в тот момент казалось, будто всадники — гораздо больше нормальных человеческих размеров, да и летят быстрее, чем ястреб кидается на добычу.

Я почему-то считал, что мне никогда не замедлить эту бешенную скачку, что погоня пронесется по каньону, втоптав меня в землю или изрешетив пулями, а потом рванет дальше, чтобы уничтожить Лэнки и Блонди.

Я выстрелил четыре или пять раз со всей возможной скоростью, целя наугад, в середину толпы. А когда я достаточно взял себя в руки и поглядел по сторонам, оказалось, что всех бандитов как ветром сдуло.

Глава 41

ОДИН ПРОТИВ МНОГИХ

Да, я сидел в ущелье и знал, что разбойники теперь только и мечтают добраться до меня — недаром же они вопили и ругались как черти, сообразив, что вход перекрыт, а пока удастся устранить это препятствие, их босс попадет в кэтхиллскую тюрьму.

Это означало развал банды, а для ее членов — конец и множество всяких других вещей. Вряд ли кто-то из разбойников, за исключением, пожалуй, Тома Экера, догадывался, что Картер на самом деле и есть Дон Педро. Зато ни один из них не сомневался, что этот тип занимает при главаре самый важный пост. А значит, все поголовно ожидали, что Дон Педро снимет с них скальпы, раз не смогли уберечь его драгоценного помощника.

Больше всего, однако, этих дикарей, я полагаю, раздосадовало то, что добыча ускользнула из-под самого носа и готовые сомкнуться челюсти ухватили лишь пустоту. Потому-то они так злобно вопили, укрываясь за большими валунами, разбросанными у входа в каньон.