Розы от киллера - Браун Сандра - Страница 10

Интересно, когда она открывает ящик, что определяет ее выбор? Время суток, день или вечер? На работу собралась или развлечься? Зависит выбор от настроения или наоборот?

Он порылся в белье, разыскивая всякие памятные вещи вроде писем или фотографий, которые помогли бы ему понять Ренни Ньютон. Может ли такая женщина иметь какое-то отношение к известному бандиту?

Поиски в ящиках не принесли никаких результатов. Ничего он не нашел и в стенном шкафу, и в коробках с обувью.

Он подошел к столику рядом с кроватью. Журнал по занятиям шейпингом был открыт на странице с описанием приемов снятия напряжения в спине и шее. Крышка на бутылочке с лосьоном для тела не была плотно завинчена. Вик взял бутылку и понюхал. Он не смог бы отличить один цветочный запах от другого, но на этикетке было написано: «Иланг-иланг», так что, вероятно, именно этим и пахло. Приятно, надо сказать.

Он взял радиотелефон и прижал к уху. Тон был ровным, что означало, что на автоответчике нет записей. Ему бы хотелось, раз он уже сюда попал, поставить «жучок», но Орен строго-настрого запретил ему это делать.

– Нам нужно разрешение суда, а ни один судья нам его не даст, пока у нас нет на то оснований.

– Мы могли бы многое узнать, прослушивая ее разговоры.

– Это незаконно. Вик рассмеялся.

– А лезть в дом без разрешения и взламывать замок законно? Мы даже ничего не сможем использовать, если я что и найду.

– Да, но это другое дело.

Вик разницы не видел, но Орен уперся. Что ж, это его шоу. Вик положил телефон на базу и открыл ящик столика. Там он нашел коробку с бумагой и конвертами. Все еще в целлофане, даже не распечатано. Лежал там также листок, вырванный из газеты. Он взял его и развернул.

Это был некролог. Элеанор Лой Ньютон. Дочь Ренни упомянута в качестве единственной родственницы. Он узнал название города на газетном колонтитуле: Далтон, Техас. Он сложил листок и положил его в ящик.

Тут он заметил маленький белый треугольник, едва видимый из-под коробки с почтовой бумагой. Он приподнял коробку. Там лежала маленькая карточка с единственной напечатанной строчкой: «Я от тебя без ума». Ни подписи, ни адреса, ни даты.

Невозможно догадаться, получила ли Ренни Ньютон эту карточку, или собиралась ее отправить, но в последний момент передумала? Получила ли она ее недавно вместе с подарком, или это память о давнем вздыхателе, любовнике, вчерашнем партнере на одну ночь? Карточка явно была для нее важна, иначе она не хранила бы ее в ящике вместе с некрологом матери.

Странно, но ничего криминального.

Он положил карточку точно на старое место и зашел в ванную комнату. Там он обнаружил мокрое полотенце, висящее рядом с трусами и майкой. Она в них спала? Все может быть. Его последняя подружка предпочитала удобную ночную одежду сексуальной. Лично он считал удобную одежду дьявольски соблазнительной.

Над ванной на полочке расставлены гели и ароматические соли. В ванной пахло цветами и женщиной. По стене тянулась проволочная подставка для душистой свечки, губки, бритвы и очков для чтения. Она любила понежиться в ванне. Но в одиночку. Для двоих там не было места.

Внутри ящичка над раковиной он обнаружил стакан, зубную щетку, тюбик пасты, завернутый снизу – он не знал ни одного человека, который бы так делал, – и мятное полоскание для рта. Еще разная косметика, ночные кремы, бутылочка с аспирином и лейкопластырь. Под раковиной – рулоны туалетной бумаги и коробка с прокладками.

Он вернулся в спальню и долго стоял, глядя на разобранную постель. Бледно-желтые простыни смяты, одеяло наполовину на кровати, наполовину на полу, Он, разумеется, может ошибаться, но Ренни Ньютон не только принимала ванну в одиночку, она и спала одна. По крайней мере, прошлой ночью.

– Чего так долго? – рассердился Орен, когда Вик присоединился к ним в комнате на втором этаже дома, откуда они вели наблюдение.

– Да, что ты там делал столько времени, примерял ее трусики?

Это высказался Тинпен, которого все звали Свинпеном, такая уж у него была внешность. Он отличался неряшливостью и, по мнению Вика, был потрясающе глуп.

– Да нет, Свинпен. Просто я на обратном пути задержался для минета. Твоя жена велела тебе купить хлеба, когда домой поедешь.

– Козел. Между прочим, мы сфотографировали тебя, когда ты нам палец показывал. Очень профессионально, Треджилл.

– Увы, опускаюсь до уровня людей, с которыми приходится работать.

– Я это фото помещу в свою галерею. – Тинпен показал на развешанные на стене наиболее откровенные фотографии Ренни Ньютон.

Вик бросил взгляд на фотографии, которыми так гордился Тинпен, схватил бутылку воды и отвинтил пробку. Выпил всю, не переводя дыхания.

– Ну? – спросил Орен. Вик сел и сбросил кроссовки.

– Коротко?

– Для начала.

– Аккуратна. Чересчур. Одержима чистотой.

Он описал кухню, гостиную, кабинет. Про спальню он сказал:

– Тут проще. Кровать не прибрана, но в остальном все на своих местах. Возможно, она сегодня очень торопилась в больницу. – Он перечислил все, что нашел в ящике столика около кровати.

– Карточка в конверте? – спросил Тинпен.

– Я же сказал, нет. Простая белая карточка. Маленькая. Одна напечатанная строчка.

– Она из Далтона, – подтвердил Орен, когда Вик рассказал про некролог в газете. – Выросла там. Ее отец был крупным бизнесменом и скотоводом. Общественный деятель. Она – единственный ребенок.

– Явно нет живых родственников. После смерти матери она осталась единственной наследницей. – «Наверное, поэтому, – подумал Вик, – она так и не распечатала коробку с почтовой бумагой. Кому ей писать?»

– Ты нашел что-нибудь, что бы говорило о ее связи с…

– С Лозадо? – спросил Вик, заканчивая вопрос за Орена. – Нет. Мне думается, у нее ни с кем нет никаких отношений. Ни одной фотографии в доме. Ни одного номера персонального телефона. Похоже, наша дама-хирург ведет очень уединенный образ жизни.

Он замолчал, но Орен жестом предложил ему высказаться поподробней.

– Абсолютно никакого признака мужского присутствия в доме. Никаких мужских шмоток ни в шкафу, ни в комоде. Бритва в ванной розовая. Одна зубная щетка. Никаких противозачаточных таблеток или презервативов. Она монахиня.

– Может, она лесбиянка, – вновь влез в разговор Тинпен.

– Может, ты у нас кретин, – огрызнулся Вик на это предположение.

Орен как-то странно посмотрел на него, затем повернулся к Тинпену:

– Почему бы тебе сегодня не уйти пораньше?

– Второй раз просить не требуется. – Тинпен встал, подтянул слегка сползшие штаны цвета хаки, зло посмотрел на Вика и проворчал:

– Чего ты злишься?

– Не забудь хлеб купить.

– А пошел ты.

– Тинпен! – Орен осуждающе взглянул на него. – Чтоб завтра был здесь в семь.

Тинпен еще раз злобно взглянул на Вика и потопал вниз по лестнице. И Вик и Орен молчали, пока не услышали звук захлопнувшейся двери. Только тогда Орен спросил:

– В самом деле, чего ты злишься?

– Мне надо в душ.

Вик не ответил на вопрос, но Орен не стал настаивать.

– Ты знаешь, где он находится, – сказал он коротко, и все.

В ванной комнате не было самых необходимых вещей. Полотенца, которые они принесли с собой, не оправдывали своего названия. Маленькие, дешевые, воду не впитывают. Вик взял мыло из номера мотеля. Горячей воды не было. Но его ванная комната в Галвестоне тоже оставляла желать лучшего. Он уже привык к ненадежному водонагревателю и почти перестал замечать отсутствие удобств.

Этот пустой дом был идеальным местом для наблюдения за Ренни Ньютон, поскольку из него был прекрасно виден задний двор и подъезд к гаражу. Дом в настоящий момент перестраивался, но между подрядчиком и владельцем возник спор, который они никак не могли разрешить мирным путем.

Полицейское управление попросило у обоих согласия на использование дома, и оба согласились за небольшое вознаграждение. То, что дом находился в процессе перестройки, позволяло полицейским приходить туда в одежде рабочих или торговцев и приносить оборудование и припасы, не вызывая нежелательного внимания со стороны соседей, которые уже привыкли к постоянным строительным работам в своем районе.