Клинки максаров - Чадович Николай Трофимович - Страница 48

– Какой ответ? – переспросила Надежда. – Что-то я тебя не совсем понимаю.

– Тебе сообщат цену, которую мы потребуем за свою работу. Если она удовлетворит и тебя, договор будет заключен.

– Надеюсь, цена эта не будет чрезмерной.

– Чрезмерной ценой можно считать только твою жизнь. В твоем положении не торгуются, несравненная.

– Но тебе еще придется научить меня владеть клинком. Я даже не имею представления, как он устроен. Какая сила вселяется в него во время боя? Что помогает ему рассекать железо так же легко, как и стебелек цветка?

– Знаний, которыми обладают сейчас максары, уже не хватает, чтобы понять устройство клинка во всех деталях… Обрати внимание вот на это. – Азд указал на довольно неуклюжую скульптуру, весьма условно, без детализации, изображавшую человеческую фигуру. Вся она была составлена из множества разноцветных шариков, ничем, кажется, не скрепленных между собой. Лишь внимательно присмотревшись, можно было заметить, что каждый шарик связан с соседними посредством тончайших прозрачных нитей. – Наше бренное тело, несравненная, впрочем, как и любой другой реальный предмет, состоит из бесконечно большого количества мельчайших частиц. – Кончиком клинка он тронул один из шариков. – Все эти частицы связаны между собой, иначе наш мир давно бы распался. В железе эти связи сильнее, в нашей плоти слабее, но, чтобы разорвать их, обязательно требуется приложить силу. – Клинок вонзился в грудь фигуры и увяз, запутавшись в проволочной сетке. – А теперь я сделаю по-другому. – Взяв из жаровни горящую головню, Азд провел ею за спиной манекена. – Как видишь, свет проходит между этими частицами беспрепятственно.

– Но когда ты уберешь источник света, это чучело останется таким же, как и прежде, – возразила Надежда.

– Верно, – согласился Азд. – Если речь идет только о свете. Но наш клинок в боевом состоянии уже не сталь и еще не свет, а что-то среднее. Он свободно проходит между частицами любого вещества, однако безнадежно нарушает их связи. Клинком с одинаковым успехом можно расщепить человеческий мозг и разрубить камень. Единственное ограничение – расстояние. Клинок действует не далее чем на пятьдесят шагов. Все остальное я объясню и покажу тебе потом, уже на деле. А пока отдыхай, несравненная. Мой вестник с зашифрованным сообщением отправится в дорогу немедленно. Не старайся проследить его путь, это тебе не удастся.

– Ты уверен? – рассеянно произнесла Надежда, не отводя взгляда от клинка, все еще торчавшего в груди манекена.

– Прежде чем достичь тех, кому оно предназначено, послание пройдет через многие руки, и не все эти руки будут руками людей.

– Как же вы меня боитесь…

– Мы боимся не тебя, мы боимся максаров.

Артему было над чем думать.

Если Азд не лжет (а на это не похоже), значит, максары вовсе не аборигены здешних мест. Еще в незапамятные времена, потеснив первозданных и другие народы, они отгородились от них неприступными стенами. Где же тогда их родина? И вообще, что могло заставить сильный цивилизованный народ искать счастья в чужой земле? Или вселенская катастрофа (вариант праотца Ноя), или корысть (вариант испанской конкисты). Рассуждать о том, почему максары деградировали, пока не стоит. Мало фактов, да и не мое это дело. Мне нужно найти правильную дорогу и заняться наконец тем, ради чего меня сюда послали. Не мешало бы осторожно прощупать Азда. Возможно, первозданные сохранили какие-нибудь письменные источники, принадлежавшие некогда максарам. Или хотя бы записали их легенды. А что имел в виду старик, когда говорил о божественных кузнецах, сковавших этот мир из осколков другого?

Однако Азд оказался не слишком удобным собеседником. Стоило только Артему перевести разговор с общих тем на что-то конкретное, например, на историю взаимоотношений максаров с первозданными, как у старика находилось какое-нибудь неотложное дело. Оживился он лишь однажды, когда Артем случайно упомянул имя Адракса.

– В ту пору, когда он уже был изгоем, по пятам преследуемым слугами Стардаха, а я доставлял в земли максаров дань, мы не раз встречались и по ту и по эту сторону границы. Уже тогда он предсказал многое, что потом случилось… Даже свою смерть.

– Я прошел вместе с Адраксом немало дорог, – сказал Артем. – Мы даже сидели вместе в подземной тюрьме Стардаха. Мне он показался… каким-то странным. Не похожим на других максаров.

– Максар с клинком в руках и максар безоружный не совсем одно и то же. Но, конечно, Адракс – это не Стардах… Что-то угнетало его. Он как будто сам искал смерти. Много раз преследователи теряли его след в неведомых краях, но всякий раз он сам возвращался к границам Страны Максаров.

– Что тут удивительного? Даже зверей тянет в родные края.

– Так то зверей… Для максара не существует привязанностей. Тем более что эта земля не родная для них. Сколько бы поколений ни родилось и ни умерло в этой стране, они всегда ненавидели ее. Поэтому и вели себя здесь, как разбойники в чужом доме.

– Так где же тогда их родина?

– Наверное, они сами забыли об этом, как и о многом другом. Слышал, что в давние времена народ максаров распался на несколько ветвей и каждая выбрала свой собственный путь.

– Но что-то же заставило их покинуть обжитые места?

– Это древняя и темная история. Не то они сами погубили свою родину, не то она отвергла их… Да и зачем это знать тебе, созданию максаров? И вообще кто ты такой? Зачем явился сюда? Почему выспрашиваешь о том, что не положено знать чужаку?

– Я не создание максаров и не слуга им. Даже Ирдану я могу покинуть в любой момент, хотя меня и связывают с ней некоторые обстоятельства. Пришел я издалека и видел столько стран, сколько, наверное, не видел и Адракс. Но сейчас я заблудился. Это не мой путь.

– И куда же должен лежать твой путь?

– Мир, который я ищу, скорее всего имеет немало разных названий. Но мне он известен как Изначальный. Не приходилось ли тебе что-нибудь слышать о нем?

– Нет, – резко ответил Азд. – Ничего.

– А не слышал ли ты о…

– Нет. – Азд встал, что, очевидно, означало конец разговора. – Я слаб слухом и памятью. Потому-то мне и доверили столь щекотливую миссию. Но одно я могу тебе сказать: весь этот мир сотворен не созидающей, а разрушительной силой. Для чего в него вброшены мы, несчастные людишки, остается одной из главных загадок бытия. Имеют ли к этому отношение максары, я не знаю. Но думаю, что вряд ли. По-видимому, они такие же жертвы, как и мы. Вот и все. Больше мы на эту тему говорить не будем.

И действительно, в этот раз Артему не удалось добиться от старика ни слова.

Жестянщики умели измерять время, даже самые малые его промежутки, и пользовались календарем, чересчур сложным и запутанным для народа, не имевшего понятия о смене времен года, а тем более о месяцах и сутках. Пожалуй, это был анахронизм, сакральный рудимент, память о столь далеком прошлом, что сама вещь уже утратила утилитарное значение, превратившись в некий символ веры, однако создавшие его существа, несомненно, могли наблюдать звездное небо и происходящие на нем циклические явления, будь то смена фаз спутников, изменение угла наклона колец или нечто в том же роде. Кому принадлежал этот календарь когда-то – неведомым предкам жестянщиков, максарам, какому-нибудь другому народу, – оставалось только догадываться.

Скоро Артема стала донимать скука – он давно уже отвык от размеренной жизни, обильной еды и долгого сна. Азд избегал его, прислуга понимала только самые простейшие просьбы, отношения с Надеждой оставались натянутыми. Все чаще он проводил время в компании Калеки. Сидя на краю берлоги, он что-нибудь рассказывал или просто размышлял вслух, а его молчаливый товарищ внимательно слушал (то есть не делал нетерпеливых жестов). Проблем в общении почти не было – движение любого из щупальцев могло выразить и согласие, и протест, и одобрение, и гнев (вплоть до понятий чисто отвлеченных). И когда Калека однажды ткнул своей змееобразной конечностью в сторону дома, изобразив при этом и финал долгого ожидания, и благую весть, Артем сразу понял, что гонец, посланный Аздом, вернулся.