Испытание - Богатырева Елена - Страница 33

Когда я опомнился, он стоял от меня уже метрах в десяти. Не прятался, не бежал. Стоял и смотрел.

Ружье, отброшенное на несколько шагов, было переломлено пополам. Я был потрясен, ноги стали ватными. Но все-таки смог дойти до ружья. Патронов в нем не было… Я не верил тогда в чудеса. Я твердо знал, что любая нечисть гибнет от пули. Быстро вскинул ружье, прицелился и выстрелил. Выстрелил еще и еще. Но…

Он даже не шелохнулся. И все так же смотрел… А потом шагнул за дерево и пропал, как в воду канул…

Евгения смотрела на Андрея затаив дыхание.

И вовсе не потому, что рассказ ее заинтересовал.

У Андрея на лбу выступили мелкие капельки пота и поза выдавала необыкновенное напряжение.

— Так дети только предлог? Тебе нужен он…

Хочешь получить автограф Господа? — Она поджала губы.

Андрей вздохнул, воспоминание схлынуло.

— Теперь понимаешь, почему я не хотел рассказывать?

— Потому что я сочту это твоим новым изобретением, чтобы дурачить народ.

Он усмехнулся.

— А я уже настолько стар, что хочу чуда, — развел он руками. — Я найду его. Сына Галины он назвал своим именем. Данила. Наверно мальчик ему дорог. А если так, он придет за ним. Обязательно придет. А пока мы займемся остальными детьми. Я послал Вадима за Полиной…

Евгения вздернула брови.

— Как ты нашел ее?

— Совершенно случайно…

Глава 19

Утром Виктория, наспех позавтракав с Полиной, объявила ей выходной и, стараясь ничем не выдать своего волнения, выпроводила домой. К матери она добралась лишь к обеду. Дина возвращалась из столовой в сопровождении двух молодых девушек, оживленно болтая. Завидев Викторию, она избавилась от своих попутчиц и направилась к ней.

— Пойдем. — Дина повела ее к лестнице мимо лифта. — Со вчерашнего дня не выношу замкнутого пространства.

Вниз спустились молча, выбрали на улице самую отдаленную скамейку, и только тогда Дина заговорила, упреждая вопросы дочери.

— Признаю, мы его недооценили, — сказала она. — Здесь все думают, что я истеричка. Тебе еще предстоит поговорить с врачом, сама услышишь. Но я твердо уверена, что вчера меня хотели… В общем он решил от меня избавиться, — она развела руками.

Мать говорила быстро и нервно. Виктория старательно кивала головой, давая понять, что перед ней не нужно оправдываться.

— Нам прислали цветок, — сказала она, сжимая руку матери.

Дина замерла. Закрыла глаза, тяжело вздохнула.

— Значит — правда. Очень хотелось надеяться, знаешь ли, что мне все померещилось. Но выходит — ни малейшей надежды нет.

Дина сжала кулак и принялась стучать по колену. Виктории пришлось взять ее за руки и слегка встряхнуть.

— Ты знаешь, — Дина подрагивала, — трудно привыкнуть к мысли, что кто-то подписал тебе смертный приговор. Особенно, если это Вадим.

Нам нужно уехать. Куда-нибудь далеко, лучше всего — за границу… Тебе нельзя оставаться здесь одной. Ты ведь понимаешь?

— Конечно, мама, мы уедем. Нужно бросить все и бежать прямо сегодня. Может быть, даже сейчас. Кредитка у тебя с собой. Если ты переоденешься и мы пойдем прогуляться налегке, без вещей, никто ничего не заподозрит. Доберемся до аэропорта. Улетим в Москву, снимем квартиру, дождемся визы…

Виктория воодушевлялась, рисуя картину будущей свободы. Как она устала за эти два года.

И почему ей раньше не пришло в голову бежать от этого кошмара?

— Да, да, — повторяла Дина задумчиво. — Но есть одно маленькое но, — она взглянула на Викторию. — Нужно закончить.

Дина подняла на Вику глаза. Выражение ее лица было жалким, просительным. И Виктория поняла, почему ей не приходила в голову мысль бежать.

Вот он ответ, перед ней. Дина ни за что не отпустила бы ее. Это ведь она стремилась установить торжество справедливости для обиженных женщин. И после уже не могла отступиться. Ей хотелось переживать сладкое чувство отмщения вновь и вновь. Пусть даже в заложниках оказывалась собственная дочь… Если бы она собралась бежать раньше, мать наверняка нашла бы средство остановить ее. Достаточно симулировать обычный сердечный приступ и Виктория бы никуда не делась.

— Мама, — сказала она, — все зашло слишком далеко. О каких делах ты говоришь?

— Я недавно познакомилась с одной женщиной. Она работает у Кати Амелиной. Ее муж…

— Хватит, — оборвала ее Виктория. — Все эти истории похожи друг на друга как две капли воды.

Я тебе сама могу рассказать. В молодости она любили друг друга и переживали трудные времена. Со временем карьера пошла в гору, чувства — на убыль и вот, в тот самый момент, когда зеркало безжалостно отражает ее увядшее лицо, он объявляет, что собирается ее оставить ради какой-нибудь молодки. И не просто оставить, а оставить с носом: без привычных средств к существованию. И…

— Как ты можешь? — перебила Дина. — Это ведь не пересказ романа с вымышленными героями. Это реальная жизнь, где все настоящее: боль, слезы, отчаяние. Зачем ты так?

— Мама, мы не можем помочь всем. Давай подумаем о том, как бы помочь себе.

— Вика, я не смогу забыть эту женщину. Ее муж — негодяй, каких мы еще не встречали. Если не хочешь, я не стану пересказывать тебе ее историю. Но поверь, он — что-то типа того маньяка, который преследует тебя. Он пьет, избивает ее…

Виктория поморщилась.

— Ну прости, не буду. Я уверена, что развод не освободит эту бедную женщину от того кошмара, в котором она живет. Он найдет ее даже на другом конце света…

— Нас тоже могут найти, мама.

— Я знаю, — проникновенно сказала Дина. — Мне действительно показалось, что ее положение сродни твоему. Давай попробуем помочь ей…

«Попробуем — хорошо сказано», — подумала Виктория. Помогать придется ей одной. Она посмотрела на Дину: мать так страстно просила ее за неизвестную женщину, с таким нетерпением ждала ответа… У нее мягкое сердце, но мама почему-то совсем не жалела ее. Может быть, Викторию не за что жалеть: она молода, известна, красива, богата и сама себе хозяйка. Если не считать, что все деньги лежат на мамином счету и Виктория даже не знает, сколько там накапало на сегодняшний день.

Вика вздохнула.

— Хорошо, мама. Но это — в последний раз.

Я займусь этим делом, а твоя задача — подготовиться к отъезду. Я хочу, чтобы мы выехали до того как получим цветок. Может быть, нам удастся выскользнуть незаметно, пока Вадим будет занят…

— Ты умница, моя девочка. — Дина поцеловала Викторию в щеку. — Я горжусь тобой. Пусть все будет так, как ты сказала. А теперь я, пожалуй, пойду соберу вещи. Подожди меня здесь.

С этими словами Дина засеменила по парковой дорожке к своему корпусу. На губах ее играла легкая улыбка. Все складывалось так, как она хотела…

Читая письмо Кати Амелиной, Дина глотала слезы и пила валидол — так разболелось сердце.

Каким-то шестым чувством Катя догадалась, что Дина имеет отношение к скоропостижной кончине ее мужа. При каждой встрече она смотрела на Дину вопросительно, словно ожидая, что та подтвердит ее догадку. Разумеется, ничего конкретного ей Дина тогда не сказала, но и не отказалась от Катиной настойчивой благодарности в пятнадцать тысяч долларов, приняв которые, окончательно убедила женщину, что имеет отношение к переменам в ее судьбе. Катя вряд ли догадывалась о механизмах, с помощью которых Дина воздействует на судьбу.

Поскольку муж по единодушному заключению врачей и следователей скончался в результате несчастного случая, она считала, что Дина владеет оккультными средствами типа черной магии.

Десять из восьми женщин уже расплатились с нею, наученные своими предшественницами, с которыми подружились в квартире на Декабристов. На очереди были скуповатая жена Марата Алимова и Рита Свешникова, еще не успевшая полностью вступить в права наследства. Деньги стали для Дины ничуть не меньшим стимулом помогать женщинам, чем чувство справедливости, которую она творит своими руками, по собственному выбору и по собственной воле. Сотрудница Кати Амелиной, та самая, о которой она только что рассказывала Виктории, уже приезжала к Дине со слезами на глазах и мольбой о помощи. Она пообещала Дине двадцать тысяч долларов.