Испытание - Богатырева Елена - Страница 32

Глядя на нее он тогда подумал: «А почему бы и нет? Она ведь сама напрашивается…»

На Алтае, куда он все-таки был вынужден поехать, все между ними и случилось. Он до сих пор ухмылялся, вспоминая, как она извивалась в траве и цеплялась за его ноги. С тех пор она стала его рабыней. Даже тюрьма не сломила ее преданности.

Жаль, не повезло ей с сыном. Она так хотела родить ему сына. Чтобы он, а не Вадим, матерью которого была Марина, стал продолжателем его дел.

Но мальчик родился неполноценным. О нем даже не стоило сожалеть. Евгения отказалась от ребенка и никогда не интересовалась его судьбой. Свои нерастраченные родительские чувства она обрушила на Вадима, заменив ему мать. Слишком он был похож на Андрея…

Сейчас Евгения казалась Андрею дряхлой старухой: согбенная спина, морщинистые руки. Она вызывала у него отвращение. Но он никогда бы не решился выказать это отвращение ей. Да и к чему?

Она была крайне полезна. Жаль только, что с Ларисой все так вышло. Не поверила девчонка, что Евгения — ее мать. Видно, сердце подсказало…

— Спасибо тебе, — ласково сказал Андрей. — Ты снова помогла мне.

— И помогла бы еще, если бы ты послушал меня, — горячо начала Евгения, но Андрей перебил ее:

— Если ты снова о детях — лучше оставь. Они нужны мне и они будут со мной.

В тоне его явственно прозвучало раздражение, но Евгения не думала сдаваться.

— У меня нехорошее предчувствие. Когда я говорила с Ларисой, мне казалось, что это Марта стоит передо мной. Она ведь что-то почувствовала тогда…

— Ты просто плохо сыграла свою роль. Вот что она почувствовала. Я был глуп, послав тебя…

Ты этого слишком не хотела! А что ты скажешь о Даниле? Мальчик нашел отца и буквально преобразился. Бросил все и перешел на работу ко мне. Он любит меня.

— Любит, — согласилась Евгения и добавила негромко — пока не узнал о матери…

— Перестань! Галина совсем опустилась в своем кабаке. Толку от нее не было бы никакого.

— Разумеется. Но мне кажется, ты зря тратишь силы. Дети не останутся с тобой. Слишком долго они находились в руках Марты.

Андрей встал с кресла и прошелся по комнате.

Ему не хотелось делиться с Евгенией своими планами. Она знает часть их, играет в них свою роль, и — довольно.

Он покосился на Евгению, занятую белым котом, и внутренне содрогнулся. Как резко она сдала за последнее время. В считанные недели превратилась в старуху. Как все-таки коварна природа, лишив женскую красоту совершенства. Она дает женщине возможность привлекать мужчин лишь до того часа, пока та в состоянии родить ребенка. Но вот наступает день, когда запас отпущенного ей времени исчерпан и красота рушится в одночасье, словно краска ссыпается с дряхлого холста. То, что еще вчера сочилось жизнью и манило, теряет форму и цвет и, кажется, разрушается прямо под твоими пальцами.

Как ей, интересно, живется в этой высохшей оболочке? Или вместе с телом высохли и ее желания?

Андрей чувствовал себя моложе Евгении лет на десять, не меньше. Мимоходом он заглянул в зеркало: так и есть. Он еще выглядит вполне молодцом, да и сил у него достанет от души осчастливить самую ненасытную молодуху.

— О чем ты думаешь? — спросила вдруг Евгения.

— Я… — Андрей растерялся.

— У тебя такое лицо, будто ты хочешь кого-нибудь зарезать.

Она смотрела на него без тени улыбки, в глазах вздрагивала и гасла знакомая недобрая искра.

— Ты ведь не любишь этих детей, правда? — ревниво спросила Евгения. — Тебе ведь нужно совсем другое…

— Вот видишь, ты и сама знаешь.

— Знать-то знаю, но не пойму — зачем? У тебя все есть: деньги, власть. Куда ты нацелился?

Неужели решил податься в политику?

— Боже упаси. — Он замахал руками и засмеялся. — Там столько неприятных обязанностей.

Нет, это не по мне. Мне достаточно Осетрова.

Приобрести собственного депутата гораздо менее накладно, чем самому тащить весь этот воз.

— Тогда что?

— Я старый человек, — улыбнулся Андрей. — Я многое видел и у меня действительно есть все, что душе угодно. Но за спиной осталось нечто такое… — Он задумался. Стоит ли говорить ей?

Тем более столько лет прошло… — Помнишь того типа, который шатался в лесу возле нашего дома?

Мы еще устроили на него настоящую охоту…

— Тот самый, который увел твою жену? Ты так рьяно искал ее тогда…

— И не потому, что мне во что бы то ни стало нужно было вернуть жену, — усмехнулся Андрей.

— Неужели?

— Этот человек умел нечто такое… Даже не знаю, как сказать. Он творил чудеса.

— И что? — не поняла Евгения.

За много лет она привыкла, что все желания и притязания Андрея были земными, касались тех благ, которые она звала материально-утробными.

А тут вдруг чудеса какие-то и взгляд отрешенный… Недавно ей попался журнал, где она прочитала, что с годами мужчины превращаются в женщин. Происходят необратимые изменения в организме, количество мужских гормонов сокращается, зато растет число гормонов женских.

Поэтому они становятся менее жесткими, слезливыми и сентиментальными. Здесь бы и обрести гармонию со своей половиной, но с подругой творится та же ерунда: у нее плодятся мужские гормоны и сокращается число женских. Она уподобляется мужчине — становится бесчувственной и грубоватой. Евгении такой пассаж показался весьма забавным, но если послушать Андрея, то и вправду можно решить, что он превращается в бабу. Вот и на чудеса потянуло.

— Женя, ты не представляешь что это такое. Я не смогу объяснить тебе. Это как перелом в жизни. Ты знаешь, что такого не бывает, не должно быть. А оно берет и.., совершается на твоих глазах. Что-то случается. И тебе уже не забыть…

— Ты наслушался историй Марты о том, как он гасит свечу на расстоянии? Сходи в цирк. Там и не такое увидишь. Я не понимаю, как ты, человек здравомыслящий…

— Ты не все знаешь. Однажды я встретил его… Тип, шатающийся вокруг дома, да еще пристающий с разговорами к жене, не давал мне покоя. Если бы кто-то из местных, я бы махнул рукой. Но парень был из Москвы, а значит его не обведешь вокруг пальца как здешних. Да и что ему могло быть нужно от Марты? Если обычный стукач, зачем ему плести небылицы про Бога и про этот необыкновенный знак… Я пропадал в лесу несколько вечеров. Ружье висело на плече, и рукой я придерживал ствол, чтобы было сподручнее вскинуть в любую минуту. Я звал его «сказочником» и убеждал себя, что он просто морочит голову людям. Как твой Сенечка. Хотя до такого и Сенечка бы не додумался: Бога он лицезрел, видите ли, и мало того, Господь сподобился оставить ему на бумажке автограф, взглянув на который люди сходят с ума…

— Что-то я не понимаю, какой автограф? — перебила Евгения.

— Знак, начертанный на клоке бумаги. Если ты достоин — знак наделяет тебя необыкновенными способностями. Если нет — сводит с ума или убивает…

Евгения рассмеялась. Хохотала до слез, бормоча извинения, а потом сказала:

— Вот ведь что значит всю жизнь людей дурить! Сам в чудеса верить начинаешь! Прости, но…

— Ты помнишь того человека, которого я нашел как-то в запертой больнице?

Евгения наморщила лоб и помотала отрицательно головой: нет, она ничего не помнила. Она хранила свои воспоминания о той поре, свои радости. Явь и наркотический бред переплелись настолько плотно, что теперь трудно вычленить какой-то отдельный эпизод…

— Я тоже тогда смеялся. Но помнил о реальном человеке, неизвестно как оказавшемся в запертой больнице. Он действительно был совсем плох.

Только вряд ли крыша у него поехала оттого, что взглянул на какую-то там бумажку. Скорее отчего-то другого. Но это был довольно редкий случай безумия, об этом я могу сказать как врач… В тот вечер нас было пятеро, мы рассредоточились и прочесывали лес. Наверно, он шел за мной по пятам. Или все время был где-то поблизости. Я чувствовал это.

Его подвела ветка. Услышав хруст, я мгновенно вскинул ружье. Мы молча смотрели друг другу в глаза. Мне не понравился его взгляд. Хилый, ободранный, безоружный, он смотрел на меня снисходительно, как на слабого. И была в этом взгляде непоколебимая уверенность в своем праве. Но все это я потом осознал. А тогда лишь усмехнулся: забавный малый. Опустил ружье, схватил его за руку и легко заломил назад. И вот тут-то и случилось… Чудо. Как сейчас помню это чувство: нереальности происходящего. Он ничего не говорил, даже не смотрел на меня, а потому какой-то гипноз или внушение сразу же исключаются. Представляешь себе фотографию — множество точек, да? Если ее увеличивать, расстояние между точками тоже увеличивается. Вот такая штуковина случилась в тот день с пространством вокруг меня…