Ключ от миража - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 45

– Может, это во всем районе свет отключили? – спросила она неуверенно.

– Может быть, – Алла Гринцер снова щелкнула выключателем. – А может, это только наша линия. Подождите, а ну-ка… – Она направилась к двери одиннадцатой квартиры. «К Сажину», – отметила Катя. Алла Гринцер нажала кнопку звонка, звонок работал, но… – Звонит, значит, свет есть, только вот хозяина нет. – Алла Гринцер вздохнула. – Женя, он во всем этом хорошо разбирается… Но нет, не судьба, его дома уже нет.

– Наверное, уехал на работу, – по-прежнему тихо заметила Светлана.

– А сколько сейчас времени? – быстро спросила Алла.

– Девяти еще точно нет, – туманно ответила Катя.

– Ну-ка, еще секундочку подождите. – Алла побежала по лестнице наверх, оставив дверь своей квартиры открытой настежь. Катя снова отметила про себя, насколько доверчивы обе эти женщины – мать и дочь.

Эту Аллу Гринцер она прежде видела только на оперативном снимке, и впечатление было весьма неопределенным: женщина как женщина, средних лет, натуральная блондинка, интеллигентной внешности. Однако сейчас Катя увидела Аллу Гринцер вблизи и… Какая славная! И такая беспечная – квартиру бросила, куда-то опрометью сорвалась. Как девчонка…

Алла поднялась на пятый, затем на шестой этаж. «К Зотовым, что ли, побежала на седьмой?» – подумала Катя, но шаги наверху смолкли. Гринцер звонила кому-то в дверь. Герасименко тоже прислушилась.

– Нет, все на работе, – сказала она безучастно. – Опоздали мы. И все же я понять не могу, если это только у нас выключили на четвертом и у вас на пятом, то как же…

Алла спустилась.

– Ну что? – спросила Катя.

– Хотела крикнуть «SOS», да… Нет, точно не судьба, – Алла махнула рукой. – Тоже никого дома. А звонок, между прочим, и там работает.

– А вы в какую квартиру звонили, над нами или напротив? – спросила Герасименко, изучая провода на щите.

И тут Катя заметила: Алла Гринцер словно бы смутилась, чуть помедлила с ответом.

– Да к соседям… Над нами.

«К Васиным или к Алмазову? – быстро прикинула Катя. – Нет, Васины напротив, значит…»

– Если бы на линии что-то произошло, то весь стояк бы полетел и во всех квартирах и над нами и под не было бы света. А тут только у нас одних. Значит, что-то с нашей проводкой, – сказала Герасименко.

– Без электрика все равно не разобраться. Давайте я сейчас схожу в ЖЭК, – предложила Алла. – Не сидеть же нам век в темноте? Светлана, а вы будете днем дома, если монтер придет?

– Да, буду, я сейчас не работаю, – ответила Герасименко. – Болею, на больничном… Павлик, ты все до сих пор без тапочек? – крикнула она сыну. – Тебе что сказали? Ты что это? Темноты, что ли, боишься?

– Темноты я не боюсь, – ответил мальчик, – а другого, ты сама сказала, уже нечего бояться.

– Иди домой… посмотри, как там твой компьютер, может, включился. Ну, иди же!

Этот окрик прозвучал как-то слишком нервно и резко. Павлик тут же скрылся в недрах квартиры. «Как в тот раз во дворе, – подумала Катя. – Сущий гномик – был и нет. Занятный какой малыш».

– Я, пожалуй, схожу с вами, – сказала она Алле. – Хоть взгляну, где ЖЭК находится. Только оденусь и спущусь. Оставить вам фонарик?

– Ой, если можно, – Алла улыбнулась. – У нас такой клондайк дома, при свете-то все с мамой ищем круглые сутки – сапоги, вилки, помаду, платки носовые. А сейчас и вообще на ощупь надо.

– Утро уже, а темно, как в погребе, – сказала Герасименко. – На улице снова тучи обложные, наверное. Снег опять будет. – Она шагнула за порог и захлопнула дверь.

Катя поднялась к себе (в который уж раз!), надела шубу, Алла уже ждала ее у лифта.

– Вы, значит, только въехали? – спросила она.

Катя вновь старательно повторила свою легенду о снятой по дешевке через фирму квартире, намеренно на этот раз даже не упомянув, что ей известно о произошедшем в доме убийстве. Ей хотелось посмотреть, будет ли эта Алла Гринцер сама говорить о трупе и следах крови на лестнице.

Но Алла спросила совсем о другом:

– А вы одна живете или с родителями?

– С родителями, с братом. У меня еще друг есть. Близкий, – тут Катя засмущалась. – Ну, мы хотели вместе пожить, посмотреть, что и как… Вот с квартирой этой затеяли… Ну, а потом все как-то…

– Не сложилось? Ничего, все наладится. Вы еще такая молодая.

– Трудно без мужчины в доме, – вздохнула Катя. – Дома все папа, брат, он у меня школу кончает, такой умелец… А тут я одна. Свет вот погас – даже не знаю, кого звать, куда бежать. У мужчин с этими делами все просто. Все-то они знают – где какой болт, какая гайка.

– А, бросьте, – усмехнулась Алла. – Ничего они не знают. Они вообще дети, только выглядят как олимпийские чемпионы – здоровые, сильные, крутые. На самом деле они… они просто дети, мальчики. И все играют, играют со всем, что им в руки попадается. Я, когда смотрю на них, не перестаю удивляться.

– Чему? – спросила Катя.

– Загадкам бытия.

Они вышли из подъезда.

– Мы тоже одни с мамой живем, – Алла смотрела на заснеженный двор, опоясанный кирпичными стенами корпусов. – Вот только осенью переехали. Сначала я думала, что сплю и мне сон один и тот же снится, словно я заехала к кому-то в гости, а вернуться домой не могу. И все какое-то другое кругом, совсем другое – улицы, магазины, даже троллейбусы.

– Вы с кем-то менялись?

– Мы разъехались.

– С мужем? – спросила Катя.

– С братом. Он женился. А я не замужем, – Алла сказала это просто: мол, нет и нет. Обычно, как замечала Катя, незамужние сорокалетние женщины на подобный вопрос всегда отвечали многословно, с пространными романтическими комментариями – мол, был любимый человек, и все шло к загсу, как вдруг случилось нечто такое…

– Это вы на рояле играете? – спросила Катя. – Вы пианистка?

– Учительница я, в Гнесинском преподаю, уроки даю частные, аккомпанирую по найму.

– Трудно сейчас, наверное, в Гнесинское поступить. А Басков у вас учился?

– Нет, – засмеялась Алла, – забавно, кому скажешь про музыкальное училище, все сразу про Баскова спрашивают.

– Наверное, это первое, что приходит на ум, – засмеялась и Катя. – А ЖЭК ваш далеко?

– Вон в соседнем доме, – Алла указала на крайний дом на улице Алабяна. – Кстати, там на двери такой ящичек есть. Если у вас на будущее, не дай бог, что случится, вы просто напишите записку и опустите в ящик. Они примут заявку и пришлют мастера.

– И когда же, интересно, этот мастер придет?

Алла лишь руками развела: а кто его знает?

В ЖЭКе они разговаривали с техником-смотрителем. Точнее, говорила Алла, Катя скромненько дожидалась поодаль, у доски объявлений. Все электрики, как оказалось, были где-то на участке. Техник пообещала прислать их в четвертый корпус, как только они освободятся.

– Это значит ждите сутки, а то и двое. А у меня сегодня занятия с часа до шести, а завтра вообще с утра уроки, ученики придут, – Алла казалась расстроенной. – Вот так всегда, не везет, и все. Ой, смотрите-ка… – воскликнула она вдруг. – Не верю глазам своим! Паспорта прямо тут менять будут, – она указала на одно из объявлений, начертанных красным фломастером. Катя, стоя у доски, на эту писанину не обратила никакого внимания.

– Паспорта?

– Ну да! А вы уже поменяли?

– Еще нет.

– И я тоже. Это такая морока, вы себе не представляете. Нас сначала заставляли ехать в паспортный стол, а это на «Войковской». Я однажды туда приехала – там очередь, как на вокзале, люди с пяти утра занимают. Что же, умереть, что ли, там? Я повернулась и ушла. А тут смотрите, что написано… Часы работы выездного паспортного стола… Ну-ка, а для нас когда? Вот часы приема жильцов из восьмой – двадцать четвертой квартиры, ну надо же, наконец-то! Нашему корпусу будут менять. Ох, только бы не забыть, – Алла рассеянно похлопала себя по карманам дубленки. – Ворона-кума, сумку дома оставила, и записать-то нечем даже.

Катя равнодушно скользнула взглядом по объявлению, так взбодрившему ее собеседницу. Ее это не касалось. И к порученному ей заданию тоже никакого отношения не имело. Если бы Катя только могла представить, какую роль во всем этом деле сыграет вот этот листок, небрежно приколотый кнопкой к доске, она бы немедленно позвонила Колосову и добилась, чтобы здесь, в ЖЭКе, выставили бы круглосуточный пост.