Испанские шахматы - Солнцева Наталья - Страница 27

– Значит, до нашего ухода кто угодно мог войти и к Варваре, и к Полине, и к тебе. Так?

– Ну, так. К чему ты клонишь?

– А к тому, что вчера по дому шастали все, кому не лень, в том числе и твой Глинский, который привозил то электриков, то газовщиков, то…

– При чем тут Глинский? – вспыхнула она.

Виктор придвинулся к ней поближе, оглянулся на входную дверь и перешел на шепот.

– Я сейчас скажу тебе одну вещь, только, ради бога, не пугайся. Кажется, Варвара Игнатьевна умерла не своей смертью.

– А… как?! – Глаза девушки округлились, щеки побледнели. – Что ты… что за намеки?

– Ее задушили.

Грёза зажала ладошкой рот, подавляя готовый вырваться крик.

– Когда я осматривал тело, увидел перышко от подушки, застрявшее в ее волосах, надо лбом. Тогда как она лежала лицом вверх. Скорее всего, кто-то прижал к ее лицу подушку, подержал, и, поскольку у Варвары обострились астма и сердечная болезнь, она и так едва дышала и не могла оказать сопротивления. А испуг и подушка на лице быстро сделали свое дело. Внешне это выглядит как естественная кончина.

– Но… как же врачи, – пролепетала Грёза, когда к ней вернулся дар речи. – Они что, ничего не заметили?!

Виктор пожал плечами.

– Бригады «неотложек» измотаны, особенно ночью. Они не в силах фиксировать мельчайшие детали, тем более что пациенты преклонного возраста часто умирают у них на глазах. Привычка притупляет внимание. Да и не в компетенции врачей – устанавливать причину смерти, им это не нужно. Вернее, я имел в виду, если на трупе нет серьезных травм или других явных признаков насилия, они указывают в заключении медицинские показатели: остановка сердца, инфаркт, прекращение дыхательной деятельности вследствие… и так далее. Я не специалист.

– А… милиция? Они же обязаны…

– Поверь, этим ребятам совсем не хочется заводить дело, если никто не настаивает, – перебил ее Виктор. – Гораздо проще списать все на возраст и болезнь. И потом, внешне тело выглядело вполне пристойно. То есть у них не было повода усомниться в том, что старушку отправил в мир иной приступ болезни. Варвара вообще могла умереть от испуга, едва на ее лице оказалась подушка и она осознала намерение убийцы. Боюсь, и вскрытие ничего не добавит к врачебному заключению.

– У-убий-цы? – заикаясь, выдавила Грёза.

– Представь себе, да. Кто-то позаботился о том, чтобы и старушку укокошить, и следы замести. – Он посмотрел на девушку долгим задумчивым взглядом.

– А пе…перышко? Ведь ты же заподозрил, что… значит, и другие могут…

Она смешалась.

– Пришлось взять грех на душу, – вздохнул Виктор. – Перышко я забрал еще до приезда «Скорой», и подушки в изголовье поправил, придал картине естественный вид. Для твоего же блага.

– Для… – У Грёзы пересохло в горле. – Для… чего?

– Посуди сама, – спокойно заговорил он. – Чьи отпечатки пальцев в квартире Варвары имеются повсюду? Кроме хозяйки и Полины – твои. Кто имел ключи от обеих квартир? Опять же ты. Кто на протяжении всего дня беспрепятственно входил к Варваре? Кого она хорошо знала и могла подпустить к себе?

По мере того как он говорил, с лица Грёзы исчезали краски.

– Я-то, конечно, тебя не подозреваю, – продолжал Виктор. – Двери вчера были нараспашку или небрежно прикрыты, по коридору ходили посторонние, но в милиции разбираться не станут. Главное, у тебя был мотив: ты ухаживала за Варварой, она дергала тебя по пустякам, придиралась… У любого могло лопнуть терпение. Старики порой бывают невыносимы. И второе: не собиралась ли Варвара оформить тебе дарственную на свою квартиру, как это сделала Фаина Спиридоновна? Дескать, сначала она пообещала золотые горы в обмен на надлежащий уход, а потом… вдруг ты ей чем-то не угодила, и Варвара передумала. Как тут не вспылить?

– Что ты… говоришь такое? – помертвела девушка. – Как ты… как у тебя… язык поворачивается?!

– Я уверен в твоей невиновности, – повторил Виктор. – Но следователь будет рассуждать по-другому. Ему что важно? Найти козла отпущения, на которого все свалят. Лучшей кандидатуры, чем ты, я не вижу. Поэтому и забрал перышко, и промолчал о своих наблюдениях.

Грёза даже плакать не могла, потрясенная до глубины души.

– И третье, – добавил молодой человек. – Мотив мог быть у покупателя этого дома! Чем меньше жильцов, тем меньше расходов на их расселение. Но лично господин Ирбелин барских ручек марать не станет, у него для грязной работы есть «шестерки», вроде твоего Глинского. Что ему стоило между делом незаметно заскочить к Варваре Игнатьевне и накрыть ей лицо подушкой? Бабулька – божий одуванчик, хлопот ему не доставила, сразу отдала богу душу. Наверняка этот многоопытный деятель орудовал в перчатках и ноги предварительно тщательно вытер о коврик у двери. В отличие от тебя! Твоих следов в квартире Варвары – хоть отбавляй. И посадить тебя при желании – раз плюнуть, при их-то деньжищах. Все просто и цинично, – заключил Виктор. – А ты: «Шахматы! Шахматы!» При чем здесь какие-то шахматы? Ну, потерялись фигурки, потом нашлись, никакой мистики. Ты не допускаешь, что тебе их нарочно подбрасывают?

– За…зачем? – стуча зубами, вымолвила девушка.

– Чтобы сделать из тебя сумасшедшую, например! Невменяемую, которая не соображает, что творит. Потом упрятать – либо в тюрьму, либо в психушку, и концы в воду. Еще одной претендентки на жилье – фьють, и как не бывало.

– Господи! – прошептала она, опускаясь на пуфик. – Какой ужас… Что же мне теперь делать? Погоди! Как фигурки из моего набора попали к Глинскому? Чтобы подбрасывать, надо их сперва заполучить!

Виктор покачал головой – этого он не знал.

– Всему найдется объяснение, – сказал он. – Дай только срок. Не исключено, что он раньше был знаком с Фаиной. Может быть, эти господа давно присматривались к нашему дому, разнюхивали, что да как.

– Ты его когда-нибудь видел во дворе или в доме, когда Фаина еще была жива?

– Нет, – с сожалением признал молодой человек.

– У меня просто голова идет кругом. Глинский, шахматы… смерть Варвары… какой-то фильм ужасов!

Виктор мягко взял ее за плечи и повернул лицом к себе.

– Послушай, ты должна мне верить! Если это ты… Варвару… ну… в жизни всякое бывает, не бойся, я помогу тебе выкрутиться. Кажется, пока никто ничего не заподозрил. А я… я же люблю тебя… Мне все равно, что ты сделала…

– Пусти! – Грёза рванулась, высвобождаясь из его рук. – Псих! Я?! Варвару?! Убирайся… – Она вдруг стихла и уставилась на него горящими, как у кошки, глазищами. – Может, это ты… убил ее? Ты ненавидишь стариков! Они мешают тебе спокойно жить!

– Тогда я бы просто промолчал, – разозлился Виктор. – Ни о каком убийстве никто и не заикался. Если бы не я…

– Прости, – она понуро опустила голову. – Я так расстроена… Еще эта пешка…

– Тебе нужно отдохнуть. Хочешь, я покараулю, пока ты поспишь?

Она согласилась. Белая пешка-воин не на шутку испугала ее, и оставаться одной в квартире было невмоготу.

Глинский выполнял поручения патрона, используя приобретенные за годы предпринимательской деятельности связи. Разъезжая по городу, он расспрашивал, договаривался, платил и получал нужные сведения, ни на минуту не забывая о Грёзе. Как она там справляется с парализованной старушкой и подготовкой к похоронам? Может, подключиться, нанять сиделку для Полины Прокофьевны, взять на себя формальности и расходы по погребению умершей? К тому же он еще не передал девице Субботиной подарок и деньги от Ирбелина. На фоне только что произошедших горестных событий это будет несколько неуместно. Надо выбрать более подходящий момент.

Георгий Иванович не страдал чрезмерным любопытством, но не удержался и заглянул в круглый бархатный футляр с предназначенным для Грёзы украшением. Массивный браслет из белого золота с синими топазами был великолепен и стоил уйму денег. Глинский присвистнул – такое подношение свидетельствовало о многом. Это не просто безделушка для девочки на одну ночь, это дорогая вещь, которую дарят обожаемой женщине – жене, невесте, любовнице. К сему презенту господин Ирбелин еще добавил кругленькую сумму на текущие расходы. Неужели только незавидная сиротская участь Субботиной сподвигла его на поистине царскую щедрость? По натуре Ирбелин был не то чтобы скуп, но разумно экономен и расчетлив, он бы никогда…