Испанские шахматы - Солнцева Наталья - Страница 26

– Нет, не все! – спохватился Ирбелин. – Что за фрукт за ней увивается? Лопаткин, если мне память не изменяет?

Глинский уже и сам навел справки, для порядка. Это входило в его обязанности.

– Бывший мент. Сейчас торгует на оптовом рынке.

– Странный виток карьеры. Почему Лопаткин уволился со службы?

Глинский пожал плечами. В подробности он не вдавался: смысла не было. А патрон, похоже, ревнует Субботину к молодому соседу.

– Почему люди увольняются? С начальством поругался, или зарплаты не хватало.

– Выясни, – потребовал Ирбелин.

– Хорошо. Я могу идти?

Патрон помедлил, блуждая взглядом по кабинету.

– Нет. Что там вчера произошло… в доме? Ты в курсе?

Предполагалось, что Жорж понимает, о каком доме идет речь.

– Одна из старушек скончалась. Приступ астмы, слабое сердце… В общем, проблема с ее переселением отпала. Вторая бабуля тоже на ладан дышит, у нее случилось что-то вроде инсульта.

– Надеюсь, мы тут ни при чем, – жестко произнес Ирбелин, ощущая ноющую боль в груди. Вот она, скорбная стезя человеческая, ведущая к смерти!

– Как можно?! – изумился Глинский. – Мы к пожилым людям относимся бережно, стараемся не нервировать. Старушки давно болеют! Врачи констатировали естественную смерть, милиционеры с этим согласились. Наши действия никак не сказались на…

– Иди, – перебил его патрон. – Мне отдохнуть надо.

Жорж вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, а Ирбелин прилег на кожаный диван. На душе у него кошки скребли. Смерть старухи показалась ему дурным предзнаменованием.

Глаза Грёзы опухли от слез.

– Бедная Варвара! – причитала девушка. – Она умерла в одиночестве, когда никого не было рядом! Я бросила ее в такой ужасный момент!

– Не вини себя, – успокаивал ее Виктор. – Это могло произойти в любую минуту. Что же тебе теперь, не спать, не есть, не выходить на воздух? Ты не сиделка.

– Я должна была… должна была почувствовать! Зачем ты повел меня в дурацкий магазин? Если бы я осталась дома, то…

– Время смерти устанавливается приблизительно, – осторожно заметил Виктор. – Варвара Игнатьевна могла скончаться еще до нашего ухода. Пойми, есть вещи, которые нужно просто принять, смириться. Старики умирают, ничего тут не поделаешь. Вот Полина приняла это близко к сердцу, ее и парализовало – ни двигаться, ни говорить не может. Это хорошо, по-твоему?

– Они были как сестры, – заплакала Грё– за. – Прожили бок о бок много лет. Для Полины уход подруги – невосполнимая потеря. Я не удивлюсь, если она последует за Варварой.

Виктор промолчал. Он колебался: говорить Грёзе или нет?

– Полина совсем плоха, – всхлипывала девушка. – Врачи сказали, лучше не забирать ее в больницу, там за лежачими ухаживать некому.

– А здесь, значит, есть кому! – не сдержался молодой человек. – Ты, что ли, горшки носить будешь?

Грёза вытерла красные воспаленные веки, шмыгнула носом и собралась уходить. Она со вчерашнего вечера не заходила домой, ей нужно было помыться, переодеться. Предстоял длинный хлопотливый день.

Возвратившись вчера с прогулки, она заглянула к Варваре, обнаружила ту бездыханной и закричала. Началась суета, Виктор вызвал врачей и милицию; на шум из своей квартиры, бледная и вялая, на дрожавших от слабости ногах, выползла Полина. Печальное известие сразило ее, она упала, и приехавшие медики, убедившись в том, что Варваре Игнатьевне помощь уже не требуется, занялись ею.

– Кажется, инсульт, – сказала Грёзе молодая врачиха. – Вот список лекарств. Вызовите завтра невропатолога. Да, вы можете договориться с медсестрой из поликлиники, чтобы приходила делать уколы. – По выражению ее лица стало ясно: надежды на выздоровление мало. – У нее родственники есть?

Грёза не ответила, а врачиха и не слушала, она торопилась. Потом нагрянули стражи порядка, всех опросили и удалились. Виктор не отходил от девушки, бегал за водой, подносил то одно, то другое. Ночь тянулась бесконечно. Грёза провела ее у постели Полины Прокофьевны, а под утро, совсем разбитую от усталости и слез, Виктор увел ее к себе, напоил чаем, дал две таблетки валерьянки. На нее было жалко смотреть.

– Оставайся у меня, – предложил Виктор. – Душ я отремонтировал, мойся и ложись на диване, вздремни пару часов.

– А ты?

– Мне на работу пора.

– Пойду лучше домой, – упрямо сказала Грёза. – Там кот голодный.

– Я его к себе забрал, накормил колбасой, вон он дрыхнет!

Только после его слов девушка заметила Никона, свернувшегося калачиком на табуретке.

– Где шахматы? – вдруг спросила она.

Виктор с укоризненным вздохом подал ей пакет с сундучком.

– На, бери. Никуда они не делись.

– Извини, я хочу домой, – повторила Грёза. – Проводишь? Что-то мне боязно.

Виктор взял под мышку кота и пошел следом. Он все не решался сказать ей…

В ее квартире было холодно и темно. Кот недовольно мяукнул, вырвался из рук Виктора и побежал в кухню.

– Включи свет! – попросила Грёза.

Виктор нашел выключатель, щелкнул им. Она почему-то сразу кинулась к этажерке… и попятилась, с тихим стоном покачнулась. Виктор подхватил ее, чувствуя через одежду тепло ее тела.

– Это шахматы! – прошептала она. – Это они! Те самые!

– Ерунда!

– Смотри… – Ее дрожащий палец показывал на этажерку. На излюбленной шахматами полке стояла белая пешка: воин в средневековой амуниции. – А-а-а! Это уже третья… Как там сказано, в легенде? Они… питаются жизненными соками. Вот почему Варвара умерла!

– Что-что? – не понял Виктор.

– Ну… они появляются, и кто-то умирает. Теперь еще кто-то… умрет.

Девушка побледнела и задрожала сильнее.

– Какая чушь! Не выдумывай, пожалуйста, – неуверенно возразил сосед. – Что за глупости приходят тебе в голову? – Он взял пешку-воина в руки и покрутил, разглядывая. Фигурка ничем не отличалась от тех, которые мирно лежали в сундучке.

– Как она здесь появилась, по-твоему? – спросила Грёза. У нее даже глаза просохли от волнения. – Вчера вечером мы отправились на прогулку и взяли с собой шахматы, чтобы показать их твоему знакомому. Сундучок все время был с нами, а когда мы вернулись, то застали Варвару мертвой…

Виктор и без ее объяснений отлично помнил, как Грёза, едва переступив порог парадного, устремилась к Варвариной двери, благо старушки доверили ей запасные ключи от своих «апартаментов» на всякий случай. Обнаружив, что ее подопечная не подает признаков жизни, Грёза подняла крик. Виктор кинулся на помощь, осмотрел тело и понял, что торопиться уже некуда. Сундучок, чтобы не оставлять его без присмотра, Виктор отнес к себе в квартиру.

– Давай пересчитаем фигуры, – предложил он. – Может быть, ты сама, уходя, забыла эту пешку на этажерке?

– Но ведь Анатолий все пересчитывал, – напомнила она. Впрочем, Виктор тоже не забыл подробности посещения антикварного салона. Но должен же он хоть как-то ее успокаивать? – Это та самая пешка, которой не хватало. Теперь в наборе отсутствует только черный ферзь!

Они все-таки достали шахматы из футляра и проверили. Грёза оказалась права: учитывая обнаруженную пешку, все фигуры, кроме черного ферзя, были на месте.

– И что это значит? – рассеянно спросил Виктор. В данный момент его занимал совершенно другой вопрос: говорить ей или нет? – В моих шахматах тоже не хватает фигур, я же не паникую из-за этого?

– Но у тебя они не появляются, словно из-под земли.

Он вынужден был согласиться с ее словами. От навязчивых мыслей о шахматах ее могло отвлечь только нечто более насущное. И Виктор решился наконец поделиться с ней своими подозрениями.

– Вчера двери всех квартир, кроме моей, оставались открытыми?

– Да, – выпалила она, не задумываясь. – Ты сам знаешь. Я носилась туда-сюда как угорелая, мне неудобно было возиться каждый раз с ключами.

– А когда ты заперла все двери?

Грёза подняла глаза к потолку, потом перевела их на Виктора.

– Перед уходом на прогулку.