Чего хочет женщина - Полякова Татьяна Викторовна - Страница 27

– До чего ты, Ладка, баба наглая…

– Нечего прикидываться и дурака из себя строить, – разозлилась я. – Ты вспомни, сколько лет я на тебя глаза пялила. – Говорить такое было невероятной наглостью, только ведь, когда имеешь дело с дураком, ходить вокруг да около бесполезно, намеков любимый не поймет, а вздохи растолкует по-своему. Я взглянула в его глаза и добавила: – Влюбилась я в тебя, как кошка.

– Ты? – Его аж перекосило от возмущения. – Да ты меня по имени и то ни разу не назвала.

– По имени тебя многие зовут, а вот Ломиком я одна.

– Ага. Вкручивай. На меня глаза пялила, а с Димкой спала.

– Сам виноват, – повторила я. – Я, между прочим, женщина, а не манекен с выставки. Мне хотелось, чтобы меня кто-то любил. С мужем не повезло, от Аркаши толку мало, а тут Димка. Я, как и всякая женщина, мечтала, чтоб все по-настоящему, по-человечески было. А с тобой что? Нужна тебе любовь? Глотку залить, да в кабаке бабам подолы задирать…

– Конечно, – с обидой сказал Лом и отвернулся к окну. – Не человек я вовсе.

– На правду нечего обижаться, – наставительно заметила я.

– Много ты знаешь правды-то. Не верю я тебе. Димку из тюрьмы вытащила, с ним сбежала. Просто так, да?

– Перед Димкой я, конечно, виновата. Пока в тюрьме был, вся душа изболелась: ведь из-за меня беда вышла. А приехали в Минск, все по-другому оказалось. И Димка не нужен, и о тебе ночи напролет думала. Потому и Таньке позвонила.

– Вот так я тебе и поверил, – усмехнулся Лом.

– Ну и не надо, – обиделась я и стала молча пить чай.

Лом хмурился, разглядывая меня исподлобья, и заявил наконец:

– Знаю я, чего ты мне мозги крутишь. Без штанов осталась, вот и запела. Хочешь делом заправлять, вот что…

– Я в дела никогда не лезла. Просил Аркаша совета, я советовала, врать не буду. А дела мне ваши без надобности. И вообще, я устала и разговаривать с тобой больше не хочу. – Я отставила чашку, легла и отвернулась.

Лом вышел из спальни и с полчаса слонялся по квартире. Потом явился опять.

– Ладка, может, поешь чего? – спросил с порога.

– Не хочу, – хмуро ответила я.

– Танька говорит, тебе эти… витамины нужны.

– Танька – дура.

Лом хотел уйти, но в спальне ему точно медом намазали. Он потоптался у двери и подошел ко мне.

– Полежу немного. Башка чего-то болит…

«Было бы чему болеть», – мысленно хмыкнула я, но промолчала. Лежала с закрытыми глазами и ждала, что будет дальше. Лом устроился рядом, не раздеваясь, пялился в потолок и напрягал свои полторы извилины. Судя по всему, очень он был озадачен.

– Врешь ты все, – брякнул наконец где-то через полчаса.

– Что вру? – пришлось мне удивиться.

– Все. Нашла дурака – тебе верить.

– Ну и не верь, – обиделась я и опять отвернулась.

Ночью Лом почти не спал, ворочался, чем очень действовал мне на нервы. Ко мне не лез, и это было действительно странно. Утром я позвонила Таньке и доложила о достигнутых успехах.

– Лед тронулся, – обрадовалась она. – Главное, чтобы мысль эта засела в его глупой голове, а дальше – дело техники.

– Не желают они мне верить… – съязвила я.

– Еще как желают, – хмыкнула Танька. – Я тебе еще когда говорила: от твоих небесных прелестей он спятил давно и надолго.

– Ладно, – я вздохнула. – Что дальше делать прикажешь?

– Пеки пирог.

– Что? – опешила я.

– Говорю, пирог пеки, корми любимого. Прояви женскую заботу и ласку.

– Да ты вконец ополоумела, – разозлилась я. – Какой пирог? Я их отродясь не пекла.

– Ничего, заскочу с работы, сляпаем. А ты подсуетись: закати торжественный ужин со свечами… Лом в конторе?

– Откуда мне знать, где его носит. Лучше б вовсе пропал.

– Типун тебе на язык. Я возлагаю на Ломика большие надежды.

– Вот и возлагай, – посоветовала я и повесила трубку. Сидеть в четырех стенах скука смертная. Я прошлась по квартире и решила попытаться придать ей вид нормального человеческого жилья. Какое-никакое, а все-таки занятие и для дела польза.

Танька заскочила в обед и испекла пирог, записав мне рецепт на листке бумаги. Рецепт я сразу же выкинула, а пирог мне понравился, и я вооружилась ножом.

– Ну что ты делаешь? – хлопнула меня по руке Танька. – Это для любимого.

– Чтоб он подох, – вздохнула я, но нож убрала.

– Прекрати каркать. Ломик не просто еще один придурок, это дар небес. Да второго такого во всем свете не сыщешь.

– Это точно, – кивнула я.

Лом вошел в квартиру и подозрительно принюхался. Я выглянула из гостиной, нерешительно улыбнулась и сказала капризно:

– Я думала, ты пораньше придешь.

Лом хмуро и настороженно прошелся по квартире, забрел на кухню, увидел накрытый стол с пирогом посередине, повернулся ко мне и спросил:

– Это что?

– Ужин, – пожала я плечами. – Попробуй без дела целый день посидеть… А вот это список того, что необходимо купить, чтобы превратить сарай, в котором ты живешь, в нормальную квартиру.

На список Лом не взглянул, заявил с довольно подлой усмешкой:

– А мне и так нравится. И я уже ужинал.

– Да? – Я взяла скатерть за четыре угла и вместе со всем, что стояло на столе, вынесла в мусоропровод, почти испытывая злобную радость от того, что Танька зря старалась. Правда, пирог я так и не попробовала, но не беда.

– Ну и что? – спросил Лом, когда я вернулась.

– Ну и ничего, – ответила я и отправилась в ванную. Пробыла я там довольно долго, а выйдя, застала Лома перед телевизором. Он посмотрел на меня и рявкнул:

– Ты как? Температуры нет?

– Была с утра, – хмуро ответила я, после чего ушла на кухню, сделала себе бутерброд с икрой и села на стул, закинув ногу на ногу и играя тапкой. Лом, само собой, притащился следом. Никакого наглого самодовольства на роже, скорее нерешительность и некое томление. Я поняла, что долго он не продержится, и заскучала. Генка сел напротив и как-то вскользь сказал:

– Чем днем занималась?

– А что, не видно?

– Видно. Здорово получилось, правда…

– Ничего не здорово. Где ты набрал этой рухляди? На дешевой распродаже?

– Мне больше делать нечего, как по магазинам шустрить… – покачал головой Ломик.

– И чем ты таким особенным занят, что тебе так некогда? – удивилась я. – Штаны в конторе просиживаешь? Добро бы в дело…