Чего хочет женщина - Полякова Татьяна Викторовна - Страница 28

Лом не обиделся, посмотрел на меня и вдруг сказал:

– Лад, я посоветоваться хотел. Тут такое дело…

Я мысленно усмехнулась – то-то Танька обрадуется, оставила в покое тапку и стала внимательно слушать.

Утром Лом, бреясь в ванной, окликнул меня. Я подошла, встала рядом.

– Ты чего купить-то хотела? – с чуть заискивающей интонацией спросил он.

– Список на холодильнике.

– Может, вместе съездим, вдруг куплю чего-нибудь не то, будешь злиться…

Я пожала плечами:

– Хорошо, поедем…

В магазинах Лом вел себя на удивление терпеливо, подозреваю, что он получал удовольствие от нашего похода. Поначалу я только изображала интерес, а потом действительно увлеклась, точно и в самом деле собиралась жить в ненавистной Ломовой квартире.

К вечеру Ломик собрался в контору.

– Ужин приготовить? – стоя к нему спиной, поинтересовалась я. – Или ты поздно?

– Готовь, – кашлянув, ответил он и покинул меня. Я хохотнула и стала разбирать покупки. Если Танька не ошибается и Лом таит в душе большую любовь ко мне, сегодня ему придется туго.

Ужин удался на славу. Я вырядилась в новое платье и осталась собой чрезвычайно довольна.

Когда любимый вернулся, накрыла на стол и скромно уселась в уголке, глядя на него с большой нежностью. Лом жевал, хмурился, а под конец со вздохом заявил:

– Красивая ты баба, Ладка…

– Это плохо? – удивилась я.

– Не знаю, – опять вздохнул Лом. – Одно беспокойство…

– Найди себе какую-нибудь уродину, – посоветовала я.

– Я чего искал, то нашел, – заявил он. – Одно плохо – веры тебе никакой.

– Опять двадцать пять, – тяжело вздохнула я. – Ведь все же объяснила.

– Ты объяснишь… – начал злиться любимый.

Я подошла к нему, раздвинула его колени, устраиваясь поближе да поудобнее, и сказала:

– Заткнулся бы ты ненадолго да делом занялся. – Пока Лом соображал, что на это ответить, я его поцеловала и добавила: – Я так по тебе скучала…

Ломик включил ночник, которым не так давно получил по пустой голове, и стал меня разглядывать. Дышал с трудом, и по роже было видно, что страшно доволен. Еще бы… Я только что из шкуры не выпрыгнула.

– Ну как, угодил? – спросил он, а я засмеялась, потянулась и животик погладила.

– Угодил, не то слово. – Тут я обняла его покрепче и мурлыкнула: – Я под тобой сознание теряю…

– Орала ты – будь здоров, – подтвердил он и полез целоваться, а я блаженно запрокинула головку, а потом жарко зашептала ему на ухо что-то в высшей степени непристойное. Любимый был доволен, благодушен и чрезвычайно ласков. Я решила немного поэкспериментировать.

– Пить хочу, – сказала капризно, потягиваясь в его руках.

– Чего принести? – с готовностью спросил он.

– Молочка холодненького.

– Тебе нельзя холодное, опять заболеешь.

Молоко он принес заботливо подогретым.

– Есть хочу, – сказал он, забирая из моих рук пустой стакан, и без перехода спросил: – То, что ты говорила, правда? Хоть немного?

– Что? – не поняла я.

– Ну, что ты меня любишь, – слово ему далось с трудом, еле выговорил. Ничего, я тебя обучу, по двадцать раз на день будешь мне его твердить.

– А ты как думаешь? – ласково спросила я. Он помолчал, посмотрел серьезно.

– Не знаю. То, что тебе со мной, как с мужиком, кайф, это я чувствую, а остальное…

Он нахмурился, искоса взглянул… Глуп был Лом, и в мои слова поверить ему хотелось. Я прижала его голову к груди, по волосам погладила и замурлыкала:

– Я люблю тебя… Разве ты не чувствуешь? Злишься за старое, а то, что я по тебе с ума схожу, не видишь. Ну, не дурачок ли ты?

Он голову поднял, уставился в мои глаза, долго смотрел, лицо сделалось каким-то потерянным, обнял меня, прижался теснее и сказал:

– Ладуль, поклянись, что правду сказала. Поклянись, я поверю.

Я засмеялась, ласково, по-собачьи лизнула его в шею и поклялась:

– Век свободы не видать.

Как сказала, так и вышло.

Через месяц сыграли свадьбу. Танька, само собой, была свидетельницей и чему-то радовалась. Как я и предполагала, Лом попытался сделать из свадьбы зрелище, напоминающее коронацию, но я этому воспрепятствовала, настояв на скромной церемонии.

Очень скоро влюбленный Лом стал действовать мне на нервы больше, чем бешеный, и времена, когда мы дрались да ругались, я вспоминала как лучшие дни своей жизни. Танька, напротив, веселилась и потирала руки.

– Что я тебе говорила, заживешь как в сказке.

– Хороша сказка, – злилась я.

– А чего тебе надо? Деньги тратишь сколько хочешь, муж любит, без тебя шагу не ступит, все Ладушка да Ладушка. Мужики, и те говорят, что Лом на своей бабе помешался.

– Надоел он мне, – рявкнула я.

– Ну, милая… – Подружка нахмурилась.

– Танька, давай подумаем, как от Лома избавиться.

– Что значит «избавиться»? – насторожилась она.

– То и значит: я хочу быть вдовой.

– Спятила? Дела в гору пошли, Лом тебя слушает, души не чает, чего тебе еще? Да любая баба только бы радовалась такому-то мужику.

– Вот и забери его себе, – съязвила я.

– С радостью, да он от твоей задницы последних мозгов лишился… Вчера его встретила. Шубу волокет, рожа довольная. «Ладуле подарок», – передразнила Танька Лома, – а сам так и светится.

– Он дом затеял строить, – пожаловалась я. – Танька, избавь меня от этого придурка, пока он все мои деньги по ветру не пустил. Ведь все равно ничего путного не построит…

– А ты сама займись… подскажи. Он тебе муж и рассуждает правильно: чего женатому человеку в трех комнатах тесниться? Детки пойдут…

– Заткнись, дура, – снова рявкнула я и даже замахнулась.

Танька хохотнула и сказала:

– С жиру бесишься. Лом – мужик золотой, если с ним по-умному…

– Он почти что идиот.

– А тебе кто нужен? Был у тебя умный, Димой звали. То-то ты через две недели с тоски пухнуть начала…

– До чего ж ты подлая баба, – покачала я головой. – Не хочешь помогать, не надо, сама справлюсь.

Танька испугалась.

– Ладка, ты дурака-то не валяй. Лом хоть и недоумок, но, если заподозрит, что ты ему опять вкручиваешь, третий раз не простит. И рада будешь все назад вернуть, да не выйдет. Слышишь?