Чего хочет женщина - Полякова Татьяна Викторовна - Страница 26

– Как дела-то? – спросил через минуту.

– Неужто интересно? – съязвила Танька. – А мы думали – довел бабу до больницы и…

– Я ее не доводил, – разозлился Лом.

– Конечно, это я ее довела, а стыд-то какой: привезли без тапок, без халата и без трусов, прости господи. Точно сироту казанскую. – Танька сплюнула с досады и отвернулась от Лома.

– Сама виновата, – проворчал он.

– Ну, заладил… – фыркнула подружка. – Сама, сама… говорили уже… На себя посмотри, тоже хорош… явился на четвертый день.

– Я звонил, – сказал Лом и покосился на меня. Я устроила свою божественную головку в подушках и мечтательно разглядывала потолок.

– Что, вот так и явился? – посмотрев на Лома, в крайней досаде проворчала Танька. – С пустыми руками? Хоть бы яблоко прошлогоднее принес… и добро бы денег не было… Мало ты ее дома голодом морил, так и в больнице ничего по-людски сделать не можешь. Ей витамины нужны. А я, между прочим, не миллионер. Знаешь, сколько эта палата стоит?

– Отстань, Танька, – отмахнулся Лом. – Деньги дам, сколько скажешь, нашла о чем беспокоиться… – Он опять покосился на меня и спросил: – Ты сама-то как вообще?

– Плохо, – закусив губу, прошептала я, на глаза навернулись слезы. Я шмыгнула носом и полезла за платком.

– А чего плохо-то? – растерялся Лом.

– Не хочу я здесь… – пожаловалась я. – Лежу одна целыми днями, а ночью так страшно, уснуть не могу…

– А дома тебе весело будет, – влезла Танька. – Лом свалит на целые сутки, а ты одна валяйся и жди, явится или нет.

– Дома это дома, – сказала я, вытирая платочком глазки.

– Тебе лечиться надо… – нахмурилась подружка.

– Я себя нормально чувствую. Правда…

Лом вертел головой, поглядывая на нас и силясь что-нибудь понять.

– Домой не пущу, – вдруг заявил он. – Ко мне поедешь.

Мы дружно вздохнули, до любимого все доходило с большим опозданием.

– А мы про что говорим? – взъелась Танька.

– А-а-а, – протянул он. – Воспаления легких нет?

– Бог миловал. – Бестолковость Лома ее злила, и скрывать это она отнюдь не собиралась.

– А температура?

– Тоже нет.

– Ясно. – Он поднялся и вышел из палаты.

– Ну и? – спросила я.

– Рожу его видела?

– К несчастью…

– Что к несчастью? Да он так растерялся…

– Нам-то что с того?

– Терпение иметь надо… – Мы еще немного поворчали друг на друга, тут вернулся Лом.

– Поехали, – сказал он с порога.

– Куда это? – ахнула Танька.

– Домой. Чего ей здесь валяться? Я в коридоре врачиху поймал, будет к нам ездить каждый день, до окончательного выздоровления то есть.

– Да ты чокнулся, что ли? – рявкнула Танька.

– Перестань кричать, – подала я голосок. – Не хочу я здесь оставаться… Дома скорее поправлюсь.

– Как же… – начала Танька, но ее уже никто не слушал. Я поднялась с кровати и тут кое-что сообразила.

– Гена, – выдохнула растерянно. – У меня же ничего нет, кроме рубашки…

Лом раздумывал двадцать секунд, потом сказал Таньке:

– Поехали за шмотьем.

– Вы побыстрее, ладно? – жалобно попросила я, продолжая изображать принцессу в заточении.

– Мы мигом, – заверил Лом. Они с Танькой удалились, а я сладко потянулась и стала прикидывать, как вести себя дальше.

Мелочным Лом никогда не был, потому вернулись они часа через два. Танька довольно ухмыльнулась и, улучив момент, шепнула:

– В машине места нет… А ты не верила, что прорвемся…

Она вытряхнула содержимое сумки на кровать, а я, приподнявшись в постели, стала одеваться. Чувствовала я себя хорошо, но на всякий случай дышала с трудом и время от времени утомленно прикрывала глазки.

– Зря вы это затеяли, – вздохнула Танька, заметив мое томление. – Полежала бы еще немного…

– Нет, хочу домой, – заявила я.

Покинув больницу, мы поехали к Лому.

– В холодильнике поди мышь сдохла? – проворчала Танька, завидев универсам.

– В магазин заедем, какие дела?

Я сидела сзади, Лом без конца пялился на меня в зеркало, а я была тиха и задумчива.

– Давай-ка сразу укладывайся, – сказала Танька уже в квартире. Я доверчиво взглянула на любимого.

– Куда мне?

– В спальню, – слегка растерявшись, ответил он и сурово посмотрел на Таньку. Та женщина мудрая, чужие взгляды понимает и потому через несколько минут отбыла.

Я устроилась в спальне на широченной Ломовой кровати, а он спустился к машине и вернулся нагруженный, как верблюд. Приткнул пакеты на полу и, кивнув на них, пояснил:

– Вот, купил тебе кое-что…

– Спасибо, – скромно сказала я и стала смотреть за окно, а Лом начал томиться.

– Может, тебе чего надо? – минут через десять спросил он. – Телек включить?

– У меня от него голова болит, – печально ответила я и попросила: – Завари чаю. С лимоном, если есть…

– Забыли про лимон. Сейчас съезжу.

– Не надо, – попыталась я его остановить.

– Да тут ехать-то… – Лома явно тянуло на подвиги.

– Ты только побыстрее, – душевно протянула я.

Через полчаса мы пили чай, устроившись в спальне, я в постели, Лом в кресле. Очень скоро он не выдержал и спросил:

– Чего ты такая тихая?

Я пожала плечами.

– Плохо мне. Никого у меня нет, кроме Таньки. Раньше об этом не задумывалась, а пока лежала в больнице, разные мысли лезли в голову… Совсем одна я. Вот так случись чего… – В этом месте я смахнула несуществующую слезинку.

– А чего случится-то? – не понял Лом.

– Да что угодно… Родственников нет, ни мужа, ни Аркаши…

– Нашла кого вспомнить, – фыркнул Лом.

– Он обо мне заботился, – жалобно сказала я. – И, между прочим, никогда не бил.

– А я бил и буду бить, – утешил Лом, – потому что с тобой по-другому никак нельзя. Баба ты подлая, хоть у тебя и вид сейчас, как у святой невинности. Только на меня все это не действует. Я тебя знаю как облупленную…

– Ничего ты не знаешь, – обиделась я.

– Знаю, знаю… И щенка я тебе ни в жизнь не прощу, на том свете вспомню.

«Неужто и на том свете мы по соседству будем?» – подумала я, а вслух сказала:

– Ты сам виноват…

– Что? – удивился Лом.

– Что слышал. Я сколько лет тебя любила, а тебе и дела нет.

Лом поперхнулся чаем, а откашлявшись, покачал головой: