Трое в Песках - Никитин Юрий Александрович - Страница 58

– Когда боги спят, – быстро сказал Олег, явно в утешение озлобившемуся оборотню.

Мрак промолчал, не стал спорить с человеком, чью душу боги вскоре начнут рассматривать как диковинную букашку. Пусть думает, как ему лучше, но боги не следят за каждым его шагом!

Подул холодный промозглый ветер. Мрак ехал неподвижный, как скала. Олег то ежился, то старательно выпрямлял покрытую пупырышками спину: рядом ехала гордая Лиска. Лишь Таргитай без всякого стеснения вытащил шкуру, укрылся, став похожим на куль с отрубями.

Мрак посматривал на него с печальной гордостью. Когда смерть близка, перед человеком приоткрывается другой мир, он даже свой видит иначе. И чем ближе смертный миг, тем яснее видит мир, куда переходит. Но дудошник плюет на предсказанную ему близкую погибель!

Олег подъехал к Мраку, прошептал, косясь на Таргитая:

– Давай поедем другой дорогой? Таргитая жалко.

– Чему быть, – проворчал Мрак, – того не миновать. Я знаю, что боги управляют слабыми – их с каждым поколением все больше, – а до сильных у них руки не ­дотягива­ются.

– Выходит, мы не слабые? – спросил Олег с надеждой.

– Боги полагают, что мы и сами управимся.

– А Тарх? Он разве не слабый?

Мрак медленно покачал головой. Широкая усмешка как молния блеснула на хмуром лице.

– Эх, а еще умные книги читаешь! Не понял то, что козе ясно. Таргитай всегда видел иначе. По той причине и Меч ухватил, не сгорел. Никто не мог взять Меч, а Таргитаю как с гуся вода. Не понял пошто?

– Сие тайна великая есть, – ответил Олег с мукой в голосе. – Я долго думал, думал, думал…

– Индюк тоже думал, да в суп попал. Пусть долго конь думает, у него голова большая. Истина проще моих стоптанных сапог! Таргитай всегда все видел иначе, за что и били. И выгнали взашей за то же самое. Дураки все видят иначе. У них в мозгах сдвинуто, потому и дурни. Не рехнулся от Меча лишь потому, что и так рехнутый.

Олег с жалостью посмотрел на сгорбившегося под шкурой дудошника. Конь шел мерным шагом, Таргитай склонялся все ниже, засыпая на ходу. Мрак покачал головой:

– Брось! Он не ведает о своем увечье. Оно невидимо.

– Значит, не погибнет?

Мрак в затруднении поскреб ногтями волосатую грудь:

– Мы все погибнем, но когда? Такую выбрали дорогу.

– Жизнь, а не дорогу выбрали… Со всех сторон норовят грызануть, ухватить, цапнуть, ударить, ограбить, прибить, вонзить когти. А ежели не сидишь как пень, шевелишься малость, то и ворона кидается…

Мрак спешил, заставил после короткого отдыха оседлать коней. Едва рассвело, впереди на светлеющем небе полоска вырастала, превращалась в далекую стену.

Когда солнце взошло, путешественники начали ерзать в седлах, тревожно переглядываться. Перед ними не деревья – горы: всем селом не обхватишь такой ствол, разве что на коне объехать. Могучие корни, как мокрые бревна с содранной корой, вздыбливали зелеными холмами мох, прорывали, поднимались, устраивая арки со свисающими зелеными холмами, – Мрак проезжал, не пригибаясь к гриве.

Лиска притихла, жалась к Олегу. На загривке Мрака шерсть поднялась дыбом, широкие ноздри хищно подергивались. Олег покрепче прижимал к груди мешочек с корешками. Таргитай распахнул глаза во всю ширь, они стали как два горных озера.

– Неужто такие деревья еще есть на свете?

– Это призраки, – объяснил Мрак хладнокровно. – Миражи, мы встречали в пустыне. Ты с разбега головой в ствол! Насквозь проскочишь.

Олег сказал, стараясь держать голос мужественным:

– У Таргитая голова как валун. Щепа брызнет из твоих привидений.

– А чо жалеть? Все одно Лес чужой.

Лиска поглядывала со страхом. Шуточки и раньше понимала с натугой, а злое зубоскальство этих лесных людей, похоже, вовсе за чертой.

В Лесу стало сыро, мрачно. Воздух неподвижный и тяжелый, как вода в болоте. Ветер кое-как протискивался между деревьев, колыхал воздух, как волны. Становилось сумрачнее. Лиска побледнела, плечи поднялись. Стала похожей на попавшую под дождь птицу. Невры ехали равнодушно. Лиска заподозрила, что подобные деревья где-то видели.

Олег – всегда чуял опасность за сто верст, даже если ее не было, – сказал встревоженно:

– Ежели деревья с горы…

– То пчелы с воробья? – закончил Мрак.

– Пчелы меня не волнуют, от них мед. Но волки, ­мед­веди?

– У пчел, как у твоей Лиски, не только мед, но и жало.

Кони прядали ушами, всхрапывали, шарахались от гигантских выворотней. Над головами бесшумно проносились гигантские звери – настолько быстро, что Лиска не успевала натягивать тетиву. Вместо этого вспикивала и прижималась к Олегу так крепко, что волхв едва не падал с коня. Их опахивала волна воздуха и тепло живых тел. Невры держались в седлах прямые как свечи, даже повеселели, словно не в страшный Лес вошли, а уже вышли из него. Старик оглядывался на них с удивлением.

– Уже близко, – сказал наконец. – Этот Лес вырос из желудей Прадерева. Раз в тыщу лет…

Из-под земли взметнулись белесые корни. Мертвенно-бледные, холодные, захлестнули Старика за ноги. Мрак с секирой в поднятых руках с бранью кинулся к ним, но корни разом взметнули старого волхва на высоту человеческого роста. Он вскрикнул, побагровев, глаза полезли на лоб.

Из земли, распарывая мох и расшвыривая коричневые комья, выстреливались новые корни, похожие на усики гигантской саранчи, сжали руки и ноги волхва. Лопнула кожа, передавленная жутким жгутом, кровь брызнула с напором.

Мрак с руганью рубил корни, Лиска опередила Таргитая и Олега, ее меч заблистал как мокрая молния. Из разрезов выступил белый, как молоко, сок, взвился дымок. Сверху донесся хриплый вопль:

– Уходите!.. Их не взять…

– Нас тоже, – прохрипел Мрак. Он люто обрушивал страшные удары, морщился – секиру отбрасывало с такой силой, что едва удерживал в немеющих пальцах.

– Бегите! – вскрикнул тонко Старик. Тугие жгуты сдавливали с такой силой, что кровь далеко брызгала струйками. Корни тащили жертву в разные стороны, с синих губ волхва сорвалось: – Я искупаю… вину… но вы должны…

Таргитая захлестнуло за ногу, потащило, взрывая мох. Мрак уронил секиру, ухватил Таргитая за голову. Потянули в разные стороны. Мрак побагровел, мышцы вздулись, как и корни. Затем корень начал истончаться, по нему пробежали судороги. Мрак упал на спину, не выпуская Таргитая, а хлыщущий белым соком корень нехотя втянулся в разрыхленную землю. Из ямки осталось торчать смятое голенище сапога Таргитая.

Мрак вскочил и снова рубил хлыщущие по воздуху корни. Таргитай с трудом сел, негнущимися пальцами щупал шею. Вроде бы вытянулась, как у гордого красавца лебедя.

Наверху отвратительно треснуло, захрустело. Сверху полилась теплая кровь. Лиска с визгом шарахнулась в сторону. Кровь потоками хлестала на землю, окровавленные корни покачивались. Красные жгуты все еще стискивали две смятые половинки человеческого тела. К ним метнулись другие корни, тянули и рвали в стороны.

Олег вскрикнул:

– Уходим!.. Ему не помочь… а такое одним человеком не нажрется!

Мрак ухватил Таргитая – тот застонал от обиды и боли – снова за шею, потащил, вспахивая им толстый слой мха. Таргитай вырвался.

Олег и Лиска медленно отступали, не отрывая взглядов от залитых кровью корней. Белесые волоски впились в красную выжатую плоть, быстро розовели, разбухали, как пиявки. Волна красного сока пошла по кронам, опустилась к земле, начала всасываться вглубь.

Уже на опушке Мрак обернулся:

– Что он искупал?.. Что такое искупал?

По их следу земля вспучивалась, корни выстреливались белые, как не знающие солнца черви или белые муравьи. Земля трескалась по всему полю. Наверх поднялся лес шевелящихся щупалец.

Таргитай ковылял последним, прижимая к груди сапог, в другой руке волочил за собой Меч. Оранжевое лезвие вспарывало мох с треском. Тот сразу смыкался, словно зеленый студень. Мрак предостерегающе крикнул, белесый корень хищно ухватил Таргитая за лодыжку.

Мрак и Олег сразу мощно дернули Таргитая за голову. Лиска судорожно принялась сечь мечом скользкое дерево. Несчастный Таргитай взвыл дурным голосом, снова раздираемый надвое, чудом успел ударить Мечом.