Трое в Песках - Никитин Юрий Александрович - Страница 57

– Стань вон тут, – велел Старик.

Он раздвинул ветки в крыше. Ослепительно яркий, словно в Песках, солнечный луч упал на гостя. Мрак вытягивал шею, но Зеркало установлено так, что он видел все ту же звездную ночь. Старик что-то зрел, обеими руками слегка шевелил раму, долго двигал головой, как сова, что высматривает добычу. Лицо дрогнуло, он отвел взгляд.

– Ну… говорят, герои для того и рождаются, чтобы славно… Тебе совсем мало осталось, герой с секирой. Даже в сравнении с твоими спутниками.

Мрак хмыкнул:

– Еще бы, они ж моложе!

Ухмылка исчезла, а темное, обожженное морозами и ветрами лицо заметно посерело.

Таргитай, повинуясь своей доброте, отпихнул Мрака и торопливо встал на его место:

– А я? Скажи обо мне!

Колдун всматривался долго, а когда поднял взор, в глазах стояло безмерное удивление.

– Чуден и нелеп белый свет… Либо Род спятил, когда творил, либо пора уже сейчас старый уничтожить, а новый сотворить…

Таргитай еще хлопал глазами, стараясь понять мудрые слова, когда сзади нетерпеливо пихнул Олег:

– Отойди-ка. Важнее всего сейчас узнать, что могу я.

На этот раз колдуна уговаривать не пришлось: необычное, что увидел во Мраке и Таргитае, заставило снова прильнуть к Зеркалу.

– Повернись… Подними руки… Та-а-а-ак… Поставь руки на пояс и задержи дыхание…

Он отпрянул, словно получил копытом между глаз, смотрел потрясенно.

– Еще чуднее… То ли Зеркало от древности искажает, то ли в тебе столько магии… Но жизнь твоя безрадостна, волхв. Тебя гложет страшный голод, неведомый твоим спутникам. Этот голод утолить невозможно, даже если приникнешь к этому столу яств и локтями отодвинешь всех… И сколько бы ни жрякал, голод лишь разгорится. А сожрешь много!

Лиска извертелась, пока Олег выслушивал колдуна. Когда колдун умолк, едва не сшибла Олега с ног, оказалась на его месте:

– А я? Какова моя судьба?

Она дрожала от нетерпения, переступала с ноги на ногу. Колдун вытянул шею к Зеркалу, долго всматривался. Покряхтел, придвинулся вместе с лавкой, снова вытянул шею. Глаза медленно выпучивались, жилы на лбу вздулись.

– Ну? – спросила нетерпеливо.

– Погодь, – ответил колдун напряженно.

Снова всматривался, заглядывал сбоку, тыкался носом. От натуги был красный, как вареный рак. Наконец с шумом выдохнул, откинулся обессиленно. Голос мертвый от изнеможения:

– Женщина… тебя нет.

Лиска обиженно вскинула курносое личико:

– Почему это? Ты не туда смотрел.

– Я глядел всюду, – возразил колдун. – Но тебя нет на белом свете.

Олег осторожно вмешался:

– Я слышал, что такое Зеркало может показать судьбу любого человека на свете. Старого или молодого, женщины или парня…

– Оно показывало, – ответил колдун, с трудом поднялся на дрожащих ногах. – Вон отседова!.. Вы испортили мое чудо-Зеркало! Сто лет ни сучка ни задоринки…

Мрак поднялся с разочарованным видом:

– Найди новое, а этим кадушку с капустой накроешь.

Старик долго сидел, обхватив руками седую голову. Гости переминались, не решались нарушить благочестивое молчание. Наконец Старик вскинул голову, взгляд ясный, а голос твердый:

– Я сам отведу вас.

Все молчали ошарашенно. Олег пролепетал:

– Говорят, ты не покидаешь Леса…

– Молчи, – прервал Мрак поспешно. – Тут наверняка рукой подать. В здешнем Лесу ты заблудишься как пить дать! Тут и деревья как кусты мелкие, и зайцы не крупнее жаб – как не потеряться? Тебе, мил-человек, какая корысть вести нас?

Старик сердито зыркнул из-под лохматых, как медведи, бровей:

– А что, всегда должна быть корысть?

– Всегда, – ответил Мрак убежденно.

Старик подумал, неожиданно кивнул:

– Корысть есть.

Он встал, суставы старчески захрустели. Ростом Старик оказался с Мрака, в плечах шире, лишь сморщенная кожа висела складками, словно под ней когда-то было крепкое тугое мясо. Таргитай раскрыл рот в откровенном изумлении: только что Старик был мельче в кости и ниже.

– Вы дадите мне умереть по дороге!

Таргитай зябко передернул плечами, словно ледяной ветер из Зеркала продул насквозь. Лиска судорожно прижалась к Олегу, тот обнял, погладил по рыжим кудрям. Мрак смотрел с равнодушным подозрением.

– Не лучше ли остаться и жить?.. Хотя какая жизнь в Лесу? У тебя ни удавиться, ни зарезаться нечем.

– Умирают все, – ответил Старик угрюмо. – Но есть смерть легкая, а есть смерти позорные, страшные, наглые, гадкие, подлые. Мой смертный час далек, но он гадок и страшен. А потом я попаду к Ящеру. Я много творил зла, не расквитаться до конца дней. Сколько бы ни лечил зверей, не расквитаться.

Мрак смотрел исподлобья, с подозрением. Искра промелькнула во взгляде.

– А ежели отведешь таких недоумков, как мы, не дашь сгинуть…

– То могу к Ящеру и не попасть, – ответил Старик.

Старик шел неспешно, но когда невры пускали коней вскачь, тот все так же неспешно постукивал впереди посохом. Ветер трепал длинные седые волосы – на солнце блестели чистым серебром. Таргитай страдал от зависти: ни ручья, ни озера, а волосы чистые, одежда вымыта, даже лыковые лапти словно только что сплел – восковые, липой пахнут!

Мрак чаще других срывался в галоп. Злые глаза прожигали в спине старого волхва дыры, куда пролезла бы его нога в растоптанном сапоге. Старик не замечал, шел прямой как столб, мерно постукивал по земле посохом. Между ним и всадниками всегда оставалось саженей десять.

Измученные дорогой, Олег и Лиска мало интересовались чудной судьбой Старика. Своих дел выше головы, есть над чем мозги сушить. Мраку без разницы, кто когда умрет, лишь бы уцелели две вороны из родной деревни, да еще не стоило бы терять хитренькую Лиску, которая начала стряпать с удвоенным рвением.

Таргитай, как ни устал, присматривался к Старику со странным интересом. Расстояние между ним и бредущим волхвом стало сокращаться. Таргитай не стал оглядываться, может, Старик других придержал, догнал и поехал рядом. На бредущего мудреца посматривал искоса, выжидающе.

– Я в самом деле вижу иначе, – сказал Старик. – Ты угадал.

– Уже?

– Нет, давно вижу.

Сзади послышался стук копыт. Нахлестывая без нужды коня, догонял Мрак, за ним во весь опор неслись Олег и Лиска.

– И что там?

– Пока не вижу ни вирия, ни Ящера с ящерятами… наверное, узнаю в последний миг, когда душа будет выпархивать из тела. Но тогда не успею рассказать… Зато наш свет вижу по-другому теперь.

Таргитай кивнул, нервно сглотнул слюну. Старый волхв посматривал со странной понимающей усмешкой. Сказал медленно, словно не веря самому себе:

– Слушай, хлопец, но ты тоже видишь иначе!

Таргитай зябко повел плечами, чувствуя близкий могильный холод подземного царства Ящера. Мрак насторожился, повел ладонь к рукояти секиры.

– Тарх скоро погибнет?

Старик пожал плечами:

– А что, вы хотите жить вечно?

Лиска схватила лук, начала натягивать тетиву. Олег пугливо оглядывался, вжимал голову в плечи, будто в них летели оперенные стрелы. Мрак привстал, зоркие глаза быстро прощупали все окрест.

– Не вижу смерти!

– Если бы ее можно узреть… Узреть да шарахнуть по башке! Немало героев схлестнулось бы. Увы, от нее не схоронишься даже в мышиной норке. Один хотел обмануть: в назначенный день выбрался в чистое поле, лег на травку, решил проторчать там до полуночи. А по небу орел нес черепаху. Увидел блестящую лысину, решил, что гладкий валун, примерился и выпустил черепаху. Мол, расколю черепаший панцирь, полакомлюсь мясом… Голова дурня, который слыл мудрым волхвом, разлетелась вдрызг, как гнилое яйцо.

Мрак проворчал, как большой раздраженный волк. Звуки рождались глухо в горле, перекатывались как тяжелые ­ва­луны.

– Ежели все в руках богов, то и жить зачем?

Брови Старика взлетели на середину лба.

– Вы из Лесу вышли, что ли? Чудные. Боги за всем не уследят. Им тоже есть-пить надобно, баб и прочую живность покрывать. И нам кое-что остается решать самим.