Передышка в Барбусе - Никитин Юрий Александрович - Страница 92

Тринадцатый день

Утром народ боязливо выглядывал из-за плотно закрытых ставен. На булыжной мостовой и даже на стенах остались широкие темные пятна. Кое-где натекли лужи, что с рассветом налились красным цветом, и стало ясно, что ночью был не кошмар, жуткие крики не чудились во сне, а в самом деле в лунном свете и при свете факелов шла настоящая резня. Всенародный праздник завершился не сотней-другой разбитых морд и парой тысяч выбитых зубов, а добротной резней и даже пожарами, так что вспомнить будет что. Погуляли!

Первыми стали выбегать из дома ребятишки. На улицы не решались выскочить даже они, бегали через низкие заборы к соседям, узнавали и разносили новости. Уже стало известно, что разбойник Заур привел с собой целую армию, намеревался обобрать всех празднующих, но армия дозналась, устроила ловушку. Заур убит, как и те, кто схватился за оружие, а кто сдался, тот пойдет на весла…

Улицы оставались опустевшими почти до полудня, а хозяева домов выходили разве что починить сорванные ставни или вставить выбитые двери. Несмотря на вчерашний строгий наказ тцара сидеть взаперти, многие предпочли сидеть на крылечке и смотреть на празднество, а иные так и вовсе пели и плясали с ворьем на площади. Аспард, злой и взъерошенный, явился только к обеду, заявил с порога:

– Ваше Величество, с этим что-то надо делать!

– Надо, – согласился Мрак.

– Так что вы решите?

– А ты о чем?

Аспард поперхнулся, сказал, чуточку повысив голос:

– Вместе с ворьем эти тупые солдаты загребли и немало почтенных граждан!.. Я понимаю, у Геонтия других солдат нет, если он сам… Но это ж чересчур!

Мрак ответил флегматично:

– Ты прав, Аспард. Прав.

– Но тогда, Ваше Величество…

– Геонтий тоже прав, – сказал Мрак.

– Ваше Величество, но не можем быть правы мы оба!

– И снова ты прав, – вздохнул Мрак. – Ты на глазах мудреешь, Аспард. А мне все: дурак Аспард, Аспард – дурак, дурнее Аспарда только устрицы… Брешут они, как думаешь?

Аспард сказал дрожащим от обиды голосом:

– Вам виднее, Ваше Величество. Так что же делать с теми, кого забрали вместе с ворьем?

Мрак подумал, развел руками:

– Можно бы сказать, что мой наказ слышали? Слышали. Не выполнили? Нет. Так вот и пеняйте на свою голову. Верно?.. Но я ж милостивый тцар, да?.. Потому всяк получит по заслугам. Пусть сейчас всех на корабли да прикуют к веслам покрепче. Ну, может быть, пару недель погоняют по заливу, чтобы научить грести… А потом, когда страсти стихнут, можно будет пустить на корабли баб да детей. Если признают там своих загулявших мужей, то… мы ж добрые!.. тут же отпустим. Без всякого выкупа.

Манмурт вздернул нос, сказал осуждающим голосом:

– Половина женщин сами не пойдут и детей не пустят. Кому гуляки нужны?

Мрак развел руками:

– Что делать, полной справедливости нет. С другой стороны, чего хочет женщина…

– Если даже дети не признают своих отцов, – добавил Манмурт, – то пусть лучше такие на веслах, чем их снова в семьи. Мудрое решение, Ваше Величество!

– Все звезды, звезды, – скромно сказал Мрак.

Аспард подумал, спросил нерешительно:

– Я прямо уж и не знаю… С какой звезды надо начинать… смотреть на звездное небо?

За время устранения беспорядков в трех местах вспыхнули пожары. С башни Мрак видел обугленный остов одного из выгоревших дотла домов, почерневшие стены. Трупы уже убрали, но, к счастью, обошлось без больших жертв, солдаты Геонтия сумели отличить грабящих в доме мародеров от перепуганной плачущей женщины с двумя детьми и трепещущего лавочника.

К Мраку поднялись Манмурт, все еще бесконечно гордый приближением к тцарской особе, Червлен, Квитка, пара-тройка придворных. Червлен и придворные боязливо держались в сторонке, Аспард же оттаптывал Мраку пятки.

– На первые пару лет, – заявил он знающе, – можно даже сэкономить на городской страже…

– Ну да, разбежался, – буркнул Мрак.

– Воров же всех на весла, – объяснил Аспард. – Пока новые вырастут, поколение пройдет!

– Ну да. Положи вон свою золотую брошь в пустом зале, а сам спрячься и понаблюдай. Первый же, кто пройдет мимо, – сопрет! Ну, может быть, не первый…

– Так это во дворце, – возразил Аспард.

– Улица не намного хуже.

Аспард задумался, украдкой бросил взгляд на Червлена и придворных. Мрак почти видел, как Аспард представил их, все – знатного рода, что проходят мимо его броши: одному совесть не дала украсть, другому страх, что найдут и тоже прикуют к веслам, третий заподозрил что-то неладное: больно на виду, а четвертый, что умом попроще, а сердцем смелее, тут же цапнет и пойдет без всяких угрызений совести…

Солнце блестело оранжевое, словно яичный желток, но город был залит странноватым красным светом. На той стороне площади виднелась группка всадников на добротных конях. Они не то охраняли виселицу, не то готовились к отбытию в дальние загородные казармы. На виселице раскачивалось с десяток тел. Это те, кто уже со связанными руками внезапно устроили безумный бунт, отказались идти, ложились прямо на площади.

Да плотники тут же наспех соорудили виселицу с длинной перекладиной, вздернули этих свободолюбивых, а остальные пошли покорно, как овечки.

Мрак оглянулся. Аспард здесь, его ребята смотрят с готовностью, только ждут, в кого бы вцепиться, а то Его Величество все сам да сам. Мрак кивнул Аспарду на Квитку. Тот побледнел, попытался отступить, но Аспард схватил его сзади за руки. Стражи мгновенно оказались рядом, Квитку растянули в стороны, как муравьи букашку.

Квитка пролепетал:

– Ваше Величество… за что?

– За оборотня, – ответил Мрак коротко, кивнул Аспарду: – Камень на шею и – в реку.

Аспард злобно ухмыльнулся. Квитка завизжал, его приподняли и с большой скоростью понесли с башни. Червлен, Манмурт и другие окаменели, пораженные такой жестокой казнью. Манмурт единственный, кто решился спросить:

– Ваше Величество… но за что?

Мрак раскрыл рот, увидел умоляющие глаза Червлена, вздохнул. Можно бы сказать правду, но эта правда скоро забудется, это предательство и борьба за трон настолько обычное дело, что кто запомнит, для людей надо что-нибудь яркое, необычное, чтобы обсуждали, спорили и… запомнили. И даже передали другим.

– Я тцар или не тцар? – спросил он медленно. – Тцар. Я любил красивых женщин, как и все вы, но всем вам зась, а вот мне Квитка их поставлял. Я любил роскошные вещи – Квитка собирал их со всего света. Я любил красивых лошадей – Квитка выстроил лучшие в мире конюшни. Мне нравился дворец, Квитка велел выстроить для меня еще три – один другого краше и больше. Мне нравилось смотреть на звезды – Квитка выстроил самую высокую башню, чтобы я мог там в тиши и уединении, позабыв о государственных делах, наблюдать за звездным небом… Но мне еще нравились и мудрые правители, управляющие! Но за все эти годы Квитка мне ни одного не поставил! А это серьезное упущение, ибо сила моя уменьшилась, а ошибок стало намного больше, что едва не привело страну к гибели.

Он видел со всех сторон раскрытые рты, но зато и распахнутые глаза. «Надеюсь, – подумал он, – что у них и ухи растопырены тоже».

Червлен кашлянул, сказал осторожно:

– Мы все были потрясены, что верховный жрец оказался главой ужасных разбойников…

Мрак оглядел ожидающие лица, сказал сумрачно:

– Да ладно, я твои намеки за версту вижу. С Плавунцом-Зауром все ясно, да? А сейчас вы все ждете, что я назову имена тех, кто замышлял на меня?.. Кто подсылал убийц?..

Червлен крякнул, прочистил горло, снова крякнул. Наконец сказал осторожно:

– Вообще-то да, Ваше Величество.

– Зачем?

Червлен растерялся, за ним белели такие же растерянные лица.

– Как зачем… ну, головы долой!..

Мрак отмахнулся:

– Брось, Червлен. Сам знаешь, что, когда правитель не тянет ношу, он должен уступить место тем, кто тянет. Если не уступает, его нужно… сдвинуть самим. Что ты и собирался сделать, не отпирайся. Все верно, кроме законов тцарства над нами есть еще и законы богов! Так что не будем искать виновных. Прощение всем… даже не прощение, а просто перевернем эту страницу Книги Бытия и начнем другую. А вот потом, если кто продолжит посягать на мою драгоценную жизню, – того за ребро на крюк и на городскую стену! Поближе к городским воротам. Чтобы до-о-о-олго кричал и чтоб все видели… Я говорю доступно? А то со звездами приходится на умном языке, а с людьми… ну, все равно что с козами. Аж непривычно для такого звездного мудреца…