Откровение - Никитин Юрий Александрович - Страница 65

Олег всмотрелся, позвал тихонько:

– Фагим!.. Эй, Фагим!

Один каторжник вздрогнул, дико огляделся. Томас видел, как вздрогнул, когда поднял голову и глаза нашли Олега. Красноволосый отшельник выглядел в самом деле страшновато, но Томас считал, что он-то привык, а другим может стать не по себе даже в аду.

– Ты… – прошептал невольник. – Ты тоже здесь…

– Судьба, – ответил Олег.

Невольник, которого Олег называл Фагимом, выпустил из рук канат, опасливо оглянулся, сделал шаг в сторону, оказавшись прямо под Олегом. Вдруг глаза расширились.

– Ты… ты во плоти?

– Да, – ответил Олег, – потому мне труднее, чем тебе.

Фагим отшатнулся. На лице отразилась хищная радость, потом недоверие, снова радость, что перешла в ликование. Он оглянулся, поискал глазами здоровенного беса, тот в двух десятках шагов нещадно стегал кого-то так, что летели клочья.

– Надо быть безумным… – прошептал он крепнущим голосом.

– Ты мне это уже говорил, – напомнил Олег. – И не один раз. Подскажи, как добраться до Вельзевула?

Фагим отшатнулся. Круглые глаза стали как у ястреба.

– Я?

Олег развел руками:

– Больше спросить не у кого.

– Что… что дает тебе думать, что помогу злейшему врагу?

Олег посмотрел на Томаса, на красного гиганта с бичом.

– Да просто… просто в самом деле спросить не у кого.

Фагим задергался, изо рта пошла желтая слюна. Голос стал хриплым от ненависти:

– Ты… ты, который меня убил… Ты такое… мне? Ты, который всегда был всезнайкой…

Олег тяжело поднялся, колени хрустнули. Томас тревожно поглядывал на красного гиганта с бичом. Тот ощутил непорядок, подозрительно всматривался в их сторону. Фагим ударил обеими руками по каменной стене, едва не дотянувшись до сапог Олега, захрипел, а когда сполз, на стене остались кровавые следы.

– Фагим, – сказал Олег просительно, – ты же знаешь, я не был всезнайкой… Потому столько ошибался, получал по голове. И сейчас я знаю намного меньше тебя! В наш старый добрый мир, где мы… словом, ворвалась нелепая рабская вера христиан. И культура, и цивилизация равно сметены и втоптаны в грязь! Все мои знания, умения, даже магия – бессильны перед миром, где правит не разум, а слепая вера, где восхваляются не герои, а лакеи-угодники!

Томас разрывался от сочувствия, Олег никогда не говорил с такой тоской и болью, чувством поражения, обреченности. Фагим вскинул голову, в запавших глазах была слепая ярость. Он снова бросился на стену, пытаясь ухватить за сапог Олега, на этот раз пальцы царапнули почти за подошву.

– Ты… враг…

– Жгут библиотеки, – сказал Олег тоскливо, – зверски убивают ученых, мудрецов, исследователей… Разрушают школы, а строят монастыри…

– Враг…

– Эх, Фагим!.. Томас, пойдем, – сказал Олег.

Красный гигант направился в их сторону, как вдруг донесся переполненный ненавистью голос:

– На шестом уровне внизу… есть ход…

Олег спросил быстро:

– Куда?

– Не знаю, – донесся шепот, в котором ненависть клокотала, как кипящее масло в котле. – Это подкоп… Его делают уже сто тридцать лет… Вчера пробили, но пока никто…

Красный гигант рванулся в их сторону. Невольники падали под его ударами, как стебли травы под острой косой. Двое с жуткими криками исчезли за краем, из бездны донесся удаляющийся крик. Олег с Томасом отступили за камни, пригнулись. Слышны были рев, звонкие удары бича, стоны несчастного. Лицо Олега было мрачное, глаза отводил, на Томаса не смотрел.

– Ты его знаешь? – спросил Томас шепотом, тут же устыдился глупого вопроса. Поспешно спросил: – Доверяешь?

– Нет, конечно, – ответил Олег тихо. – Ты же слышал…

– Ты убил его, надеюсь, не в спину?

Олег раздраженно двинул плечами.

– Да какая разница! Для магов неважно, как убил. Важнее, как жил.

Щелкающие удары пошли удаляться, словно надсмотрщик по дороге раздавал удары направо и налево. Или же, подумал Олег хмуро, но Томасу говорить не стал, чудовище погнало несчастного для допроса с пристрастием. Что-то здесь многое не вяжется. Слишком уж на каждом шагу ждет засада, ловушки, словно многое предусмотрено.

Томас сердито сопел. Убить глаза в глаза или подло в спину – большая разница. И какими бы высшими ценностями ни бахвалился калика, но никакой мир не будет миром, никакая вера не победит сердца, если можно будет бить в спину лежачего или втроем одного.

Олег шел торопливо, часто оглядывался. Красное небо блекло, темнело, словно горячая кровь свертывалась в коричневые комки, медленно проявилась громадная, как таз цирюльника, луна. Хотя бы желтая, как покойник, или пурпурная, как туша с содранной шкурой, но луна засияла настолько мертвенно-бледным светом, холодным и серебристым, что плечи Томаса сами собой передернулись, как у большого пса, что выскочил из ледяной воды.

В лунном свете Томас видел только темные впадины вместо глаз Олега, но во всей его фигуре было столько напряжения, что он наконец ощутил, как под доспехами побежали мурашки.

– Опасность?

– Кто-то идет по следу, – бросил калика.

– Уверен? – спросил Томас, а руки уже сами потащили меч из ножен. Он начал прислушиваться, оглядываться, сразу же ударился головой о камень так, что в черепе зазвонили все колокола Британии, а перед глазами вспыхнул настолько яркий свет, словно Господь творил мир заново. Ругнулся, помянув всех святых настолько крепко, что у тех кожа от стыда слезет, как у линяющих змей, пошел по-рыцарски вперед и без оглядки: волхв на то и волхв, чтобы чуять, а он, рыцарь, – чтобы защищать простой люд с мечом в руке, а не выполнять работу воина-лазутчика.

Вскоре чуткое ухо уловило быстрый цокот крепких когтей. Камень отзывался звучным щелканьем, Томас непроизвольно определил размер когтистой лапы, по спине пробежала дрожь. Он приотстал, пропуская Олега вперед.

– Я встречу первым.

Олег на ходу оглянулся:

– Успей выставить перед собой меч.

– Зачем? – спросил Томас оскорбленно. – Пусть ощутит на себе мой удар.

– Не успеешь… – сказал Олег сожалеюще.

Но охотно прошел вперед, поставив рыцаря между собой и настигающим чудовищем. Они торопливо пробирались вдоль отвесной стены, Томас чувствовал, как Олег отчаянно ищет хоть малую щель, из которой могли бы тыкать в страшную морду остриями меча и посоха, но выемки были от сколотых глыб, кулак поместится с трудом, а стук копыт… если бы копыт, а то когтей!.. чаще, зверь уже почуял, а то и увидел, помчался галопом…