Мне – 65 - Никитин Юрий Александрович - Страница 30

Меня едва не сбило с ног, я натянул шапочку на глаза и, пригнувшись, бросился к соседнему бараку. Снегу намело до пояса, уже не шел, а полз, загребая руками, как пловец. Долго колотил в дверь, наконец отворили, я ввалился в темное помещение и сразу прохрипел:

– Игнат, дай папиросу!.. Уши пухнут!..

– Черт, – ответил он с отвращением. – Не мог до утра?

– Не мог, – ответил я. – Дай скорее!

С тремя папиросами в кармане я ринулся через ночь, лютый ветер и холод обратно. Снова полз по снегу, где мою дорожку уже замело, вломился в свой барак, трясущимися руками вытащил драгоценные папиросы. Клянусь всегда иметь запас. Клянусь теперь никогда-никогда не оставаться без них…

Пальцы нащупали спички. Теперь, когда папиросы передо мной, когда я прямо вот сейчас могу зажечь и вдохнуть драгоценный дым, я перевел дыхание, голова на некоторое время не то чтобы избавилась от дурмана, но увидела, что все в порядке, и… мозг заработал.

Значит, я стал рабом привычки. Значит, уже не могу без папирос, без курения. Без водки и спирта, которые пил наравне со всеми, еще могу обходиться, но без курения…

Так же медленно я искрошил папиросы и сказал себе, что с этого момента курить не буду. Никогда.

Прошло много лет, папиросы сменились сигаретами, курить начали и женщины, появились даже дамские сигареты, «Фемина», иные сорта вообще без никотина, но меня это уже не волновало.

Я ничей не раб, даже не раб своих же привычек. В холодильнике у меня початые бутылки водки, коньяка, вина. Хочу – пью, не хочу – не притрагиваюсь месяцами. И не сосет под ложечкой, мол, надо. Я – свободен.

Здесь впервые услышал первое исполнение песни «Геологи» молодого и еще неизвестного композитора Пахмутовой. Страстно захотелось стать геологом и ходить по диким местам, находить редкие полезные ископаемые.

По радио передали ликующую весть о первом запуске человека в космос. Повторяют дату, чтобы запомнили: 12 апреля 1961 года, новая эра в истории человечества. Имя первого в космической капсуле – Юрий Гагарин. Его именовали первым в мире космонавтом, но я сразу принял это скептически, едва узнал, что этот «космонавт» ни разу ни к чему в капсуле не прикоснулся, а выполнял ту же роль, что и поднимавшиеся до него в космос собачки Белка и Стрелка.

Срок вербовки я отбыл полностью, не сбежал, как многие, а потом проработал еще два месяца сверх, тем самым доказав, что я здесь по своей воле, и… потеряв право на бесплатный билет обратно и финансовую поддержку, то есть подъемные на время переезда.

После Крайнего Севера, где я отработал сучкорубом, вальщиком леса, чокеристом и плотогоном, вернулся в Харьков, поискал, чем бы заняться, но в сером и теперь таком крохотном городе так неинтересно и одинаково, что на этот раз уже без всяких вербовок собрался повторить забег на длинную дистанцию.

Теперь уже на сверхдлинную: Крайний Север – это все-таки Европа, а зудит сделать бросок за Каменный Пояс в Азию, да подальше, подальше! К самому Тихому океану.

Подговорив одного приятеля, мы взяли плацкартные билеты, это уже шик по тем временам, и отправились в восьмисуточное путешествие на Дальний Восток. Конечный пункт – Владивосток. Правда, еще в билетной кассе отказались продать до Владивостока: режимный город, туда можно только по особым пропускам. Пришлось купить до какой-то станции, что близко, близко

Естественно, не подъезжая к Владивостоку, весь поезд опустел, к нашему удивлению.

– А как же?.. – спросил я ошарашенно.

– Что непонятно, парень?

Я помялся, сказал осторожно:

– Нам нужно во Владивосток…

– Во Владик? Идите вон на автобус.

– А он куда?

– Чудаки, – ответил мужик весело, – да все едут во Владик. И ни у кого нет пропусков. Ну, почти ни у кого.

Второй буркнул:

– Можно дождаться электрички. Она придет минут через десять, зато не надо тесниться, как в автобусе.

В самом деле, большинство осталось ждать электрички, а самые нетерпеливые побежали к автобусной остановке, куда как раз подкатил автобус. Мы же погрузились в электричку, что подошла к перрону чуть позже, и благополучно въехали в закрытый для посторонних город.

Часы не переводили, и потому ошарашивали всех, кто спрашивал, который час, разницей в восемь часов, пока не добрались до Тихого океана и не попили оттуда воды. С того момента решили считать себя туземным населением.

Дальше – обычные приключения уже крепкого молодого парня, драки, ножи, бичевание, в конце концов, когда кончились все деньги – пошли работать в 29-ю горно-таежную геологоразведовательную экспедицию. Еще она называлась Иманской. Даже Правоиманской. После чего я на всю жизнь получил право насмехаться над рассказами о трудной работе геологов. Вот у токарей или слесарей – да, трудная. Но у геологов – лафа, кайф, как сказали бы через тридцать-сорок лет.

И еще одна легенда, которую распространили кинематографисты и писатели, но которой, увы, нет места в жизни. О присутствии женщин в экспедициях. Во всяком случае, я их не видел, хотя геологоразведовательных партий повидал не десятки. Все они уходили с базы по пять человек, и в них никогда не было женщины.

Что такое женщина? Нет, сперва иначе: что такое отправиться в тайгу на геологоразведку? Это значит, что с первого по третье мая пьем и гуляем, а потом нас грузят в вертолет и высаживают в глубине тайги. Оттуда медленно движемся от пункта А до пункта Б, никогда не встречая жилья, не встречая людей вообще. И только перед ноябрем начинаем собираться в обратный путь. То есть за двое суток до праздника Великого Октября, для малограмотных напоминаю, что это отмечали 7 ноября, нас забирают. Всего лишь потому, что наступает зима, а когда снегу до пояса, не походишь по тайге в поисках полезных ископаемых. Геологи зимой не работают, а лишь неспешно обрабатывают полученную за лето информацию. Это, конечно, тоже работа. Плюс – два месяца отпуска, но… только зимой, что и понятно.

И вот, возвращаясь к нашим баранам, как может находиться в отряде женщина, когда мы спим в одной палатке, сушимся после дождя голые у костра? Так, без женщин, мы еще вспоминаем о них в первые дни, все рассказываем случаи, кто, когда и как жарил: слова «трахал» не существовало, – а потом за неимением раздражителей постепенно успокаиваемся. Женщины исчезают даже из снов.

Да, конечно, если бы у нас были газеты, радио, если бы мы хотя бы слышали женские голоса, то нас бы продолжали мучить искушения, как святых антониев в пещерах. Но когда их нет – все спокойно.

Но что началось бы, если бы в отряде была женщина?

Геолог – самая романтичная, таинственная и загадочная из профессий. Это раньше стремились стать моряками, чтобы открывать новые земли, потом летчиками и полярниками, дабы достичь самых дальних точек земли. А сейчас осталось только побывать там, где «не ступала нога человека», нанести на карту последние реки, горы, отыскать крупные месторождения полезных ископаемых.

И хотя над планетой уже не только искусственные спутники, но и Юрий Гагарин недавно совершил полет в космос, однако этих спутников кот наплакал, да и те пока что шпионят за подозрительными объектами на чужих континентах, а до своей страны руки не доходят.

Сразу скажу, что сперва мы побывали в тех местах, где прошел Арсеньев и его Дерсу Узала, а потом углубились в настоящие дебри, где до нас в самом деле не ступала нога человека.

Наносили на карту мелкие реки, что прятались в дремучих зарослях Уссурийской тайги, наткнулись на месторождения олова, редких металлов и, конечно же, золота.

С золотом вообще невероятное: натыкаемся чуть ли не на каждом шагу. Мы, четверо европейцев, ликовали, только наш старший был настроен скептически.

И только зимой, когда вышли к базе, мы узнали кое-что о себестоимости, целесообразности и прочих скучных вещах, которые не позволят тут же начинать добычу золота там, где мы его обнаружили.