Изгой - Никитин Юрий Александрович - Страница 67

Чародей вскинул ладонь, и Скиф поперхнулся, слов-но ему в рот воткнули невидимый кляп.

– Жертва должна быть добровольной.

После паузы Скиф прокашлялся, пробормотал:

– Когда это жертва была согласна?.. Ящер над нами просто издевается.

– Жертва должна быть добровольной, – повторил чародей.

Гелон медленно разомкнул уста, из груди вырвался стон:

– Но кто... кто из живущих под нашим светлым солнцем решится по своей воле переселиться в мир черного солнца?

Наступило тягостное молчание. Гелон не прав, мелькнуло в мозгу Олега, многие воины отдают жизни за вождя, закрывая собой от стрел и копий. Стражи бросаются на верную смерть, защищая правителя, но Колоксая... в этих краях не знают. Его вообще не знают как мудрого или отважного правителя. О Колоксае если кто и слышал в этих землях, то лишь как про отца Гелона.

Он кашлянул, сказал рассудительно:

– А если большую награду?.. Человеку, уходящему из жизни, это ни к чему, но его семье? Ты пообещаешь взять детей в свой дворец, выучить, позаботиться о семье. А все село освободить от налогов. Думаю, что на таких условиях можно отыскать человека даже в твоей небедной и счастливой стране.

После недолгого ошарашенного молчания вдруг послышался от двери голос Угарча, о котором и в самом деле уже забыли:

– А знаете... мне не нравится этот человек... но он может быть прав! Завтра утром я оповещу всех в городе... даже сегодня скажу тем, кого застану, ну, ночной страже, а по селам на рассвете разошлю вестников.

Олег поморщился, в открытые окна доносился все нарастающий шум, похожий на могучий рокот морского прибоя. Он поднялся, чтобы закрыть створки, в слабом рассвете увидел двор, весь заполненный народом. Все галдели, как гуси на базаре, он видел раскрытые рты, вскинутые руки.

Но уже не спалось, хотя толстые ставни, отгородили от шума. Скиф спал как бревно, пришлось попинать его ногами, тот с трудом открыл глаза, зевнул, сказал с подвыванием:

– Давно так хорошо не спал... Поверишь ли, в лесу от каждого упавшего листочка просыпался, а меч уже в руке!

– Не поверю, – ответил Олег. – Здесь еще тот лес, а ты дрыхнешь... Вставай. Умойся, и пойдем к Гелону. Скиф насторожился:

– Какие-то новости?

– Похоже на то.

У дверей, что ведут в покои Гелона, стражи скрестили перед Олегом копья. Ему даже послышался скрип натягиваемых луков. Быстро посмотрел по сторонам, наверх, но там темнота, только слышно сдавленное дыхание.

– Гелон нас знает, – сказал Олег торопливо. – А вот это его брат.

– Приказа не было, – отрубил один страж. Второй буркнул:

– Лучше вам подобру-поздорову туда... взад. Я еще ниче, но кто-то устанет долго держать лук натянутым...

В коридоре послышался топот. Снизу по лестнице взбежал молодой парень, лицо красное, запыхавшееся. Стражи убрали копья, парень с разбегу налетел на дверь распахнул с грохотом, вбежал вовнутрь.

Олег успел увидеть в глубине комнаты Гелона. Молодой тцар сидел за столом, уронив голову на руки, а Окоем нервно расхаживал взад-вперед. Гелон вскинул голову на шум, увидел гонца, успел заметить Олега, что-то сказал нетерпеливо Окоему.

Страж заботливо прикрыл дверь, но почти сразу она распахнулась, Окоем выглянул, сделал повелительный жест:

– Этих пропустить!

Стражи молча отступили. Олег, проходя, кивнул:

– Верно делаете, ребята. Гелон ценен... вы даже не представляете, насколько он ценен.

А в комнате парень торопливо выкрикивал:

– Тцар! Да распахни же окна!.. Разве не слышишь этот шум?.. Это пришли люди, которые готовы уйти в мир черного солнца, только бы ты вернул своего отца!.. И не ради награды, тцар! Они просто любят тебя... Гелон.

Гелон вскочил, глаза безумные, стол подпрыгнул и отлетел к другой стене. Руки дрожали, когда снимал железные запоры. Ставни распахнулись, едва слышный гул сразу превратился в мощный слитный рёв, будто на стену непрестанно накатывали океанские волны.

Вся площадь перед дворцом была запружена народом. Видно было, как далеко, на той стороне города из далёких ворот все появлялись новые и новые люди, которых весть застала в их родных селах. Шли одиночки и семьи, целые группы, мужчины и женщины, старые и совсем молодые юноши...

Олег ощутил, как в глазах защипало. Гелон рядом всхлипывал и вытирал слезы. Скиф в восторге бил кулаком в ладонь.

– Есть же на свете еще люди! – вырвалось у него. – Есть!.. Чёрт, неужели они все живут в твоей стране, Гелон?

Гелон плакал, потом плач перешел в рыдания. Олег ощутил, как в глазах закипели слезы, а кулаки сжались.

С полудня к руинам старого храма уже двигались массы народа. Больше всего торопилось из города, но немалыми группками спешили из ближних сёл. Конные стражи оцепили развалины, подоспели пешие, выставили копья, удерживали: нашлись горячие головы, что старались прорваться и первыми взапрыгнуть на жертвенный камень.

Траву истоптали, словно здесь прогнали табун в сто тысяч голов. Люди все шли и шли, отпихивая друг друга, а сам храм был взят в огромное кольцо. Мохнатые зверьки попрятались, а от гула голосов дряхлые колонны на глазах трескались, становились ниже.

Окоем с двумя помощниками очистили от пыли и грязи плоский жертвенный камень перед чудовищным изваянием, зажгли по обе стороны светильники с благовонными смолами. Молодой парень, чуточку бледный, но с гордо выпрямленной спиной, быстро подошел к камню. Окоем остановил, спросил строго:

– По своей ли воле ты готов уйти в подземный мир?

– По своей, по своей, – ответил парень нетерпеливо. – Не тяни, батя. Да вернется в этот мир отец нашего славного Гелона!

Даже Скиф заметил, что Колоксая не называют по имени. Для них он всего лишь отец обожаемого правителя.

– Смотри, – предупредил Окоем. – Владыки того мира смотрят прямо в душу. Если солгал, то умрешь все равно, но жертва будет напрасна! Колоксая не вернут.

Олег впился взглядом в лицо парня. Тот гордо улыбнулся.

– Пусть смотрит, – ответил он беспечно. – Меня никто и никогда не мог принудить! Я иду добровольно, иду с радостью. Вряд ли мне еще когда-то удалось бы вот так совершить что-то достойное...