Гиперборей - Никитин Юрий Александрович - Страница 43

– Олег, – проговорила она дрогнувшим голосом, – чтобы выздороветь, надо хорошо есть… Тебе хорошо – медом и акридами… Впрочем, чтобы выздороветь, надо бы мяса…

– Сиди здесь, – велел Олег.

Он ушел в дальний угол склепа, там была темнота, а когда через пару минут Гульча окликнула его дрожащим голосом, ей никто не ответил. Она опустилась на шкуры, застыла в бездумном ожидании, даже не вздрогнула, когда из темноты бесшумно шагнул пещерник. Он швырнул на пол большого пса с оскаленной пастью, сказал устало:

– Бегал поверху… крыс гонял.

Гульча отыскала нож, принялась снимать шкуру. Она изо всех сил сдерживала себя – пещерник наблюдает, так пусть не услышит ее визга. Пес худой, кожа да кости, а вместо мяса одни жилы. А жевать придется сырое, огонь не разведешь в склепе – в дыму задохнешься.

Печень оказалась удивительно крупной, с полкаравая размером – тяжелая, сочная. Гульча жадно съела свою половину, забрызгалась кровью, подумала, что не хотела бы увидеть себя сейчас: с окровавленным ртом, тяжелыми каплями на подбородке, окровавленными пальцами. Олег раздвинул губы в понимающей улыбке. Он жевал медленно, с трудом, морщился – челюсти его и шея все еще были в жутких кровоподтеках.

Они пробыли в склепе трое суток. Воздух был тяжелым, Гульча обливалась потом, дышать было трудно. Пещерник уверял, что воздух меняется, отдушина лишь малость засорилась, но прочищать не стал.

Он быстро поправлялся, синяки поблекли, а кровоподтеки исчезли вовсе. На третьи сутки Олег долго рылся в дарах, что нанесли в склеп вожди, русичи и знатные люди полян, древлян, дряговичей и северян. Из одежды кое-что удалось отобрать. Олег заверил, что собранное в дорогу не разлезется от ветхости по меньшей мере до ближайшей купеческой лавки.

Для себя он в первую очередь выбрал широкий пояс из двойного слоя кожи. Кроме колец для ножей, меча и баклажки, в поясе были тайные карманы, куда Олег натолкал золотых монет. Еще золотых монет он сложил в две калиты средних размеров, одну передал Гульче. Из оружия отобрал двуручный сарматский меч, пластинчатый лук – тетивы не было уже лет четыреста, прицепил к поясу два швыряльных ножа.

Гульча отказывалась грабить могилу, но Олег подцепил к ее поясу длинный узкий кинжал в дорогих ножнах, усыпанных драгоценными камнями. Рукоять кинжала была из слоновой кости, в основании блистал огромный изумруд.

– Бери, дурочка, – сказал Олег наконец. – Я сюда знаешь сколько натащил? Когда была тризна…

В тишине раздался вздох, затем послышался тихий Голос, в котором звучала нечеловеческая мощь:

– Помню… Ты тогда на четвереньках лазил… Разве волхвы так упиваются?.. Олег, я долго размышлял, расспрашивал других… Может быть, Рус поможет?.. Или Славен?.. Могильник Руса еще был виден на моей памяти, я могу сказать тебе, где он… А курган Славена размыло дождями, разметало грозами…

Олег ответил невесело:

– Да помню я, помню!

– Тоже ходил на бровях?

– Курган Славена далеко, могильник Руса ближе, но у меня нет времени. Я чувствую, что резню нужно остановить немедленно. Иначе славяне разделят участь тех древних народов, некогда славных, что исчезли, несмотря на великую мудрость…

– Я не знаю, что делать, – послышался тяжелый вздох.

– Попробуй достичь Руса, – попросил Олег с мольбой. – Тебе проще!

Голос Кия долго не отзывался. Олег не двигался, опираясь на меч, Гульча затаила дыхание. После долгой паузы Голос произнес медленно, виновато:

– Не могу… Недостает сил.

– Прощай, Кий. Спи спокойно.

Он повернулся, туже затянул пояс. Гульча встала рядом. За их спинами раздался мощный вздох, словно вздохнула сама земля.

– Спокойно?.. Постараюсь, хотя теперь будет трудно.

Олег кивнул. Гульчу оглядел критическим взглядом – ничего не забыла? – и она храбро шагнула за ним в темноту. Не успели сделать пару шагов, как внезапно в склепе прозвучал новый мощный Голос, настолько могучий, что голос Кия показался Гульче перед ним детским:

– Олег?.. Тот самый, к которому мы бегали советоваться?

Олег повернулся, Гульча больно ударилась носом о его твердую, как дерево, грудь.

Голос произнес мощно:

– Олег, на помощь не придет ни Кий, ни Вандал, ни Скиф, ни Колоксай. Никто, хотя поклялись встать из сырой земли и явиться на выручку, когда их народу будет грозить смертельная опасность… Нас держит мать-земля. Ты должен одолеть беду без нас.

– Но я не могу!

– Кто сейчас княжит в моей земле?

– Славен, твоей земли давно нет, – ответил Олег с горечью. – Твоих потомков расплодилось, как муравьев! Разделили старые земли, нахватали новых у соседей. Теперь идет резня… Уже тысячу лет после твоего… после тризны…

– Ну-ну, – произнес голос Славена мощно, но озадаченно.

– Твои дети разошлись по всему белу свету. Живут в горах, лесах, степях, пустынях, даже на островах в Северном море, Южном – тоже. Каждое племя дробилось на десятки мелких, но те быстро разрастались, начинали драться между собой. Из мелких осколков вырастали крупные племена… Но пока идет междоусобная резня – на границах скапливаются совсем чужие народы.

– Олег, такое уже бывало!

– Это не гунны, не савоты! Эти велят менять язык, веру, обычаи. Это другое, Славен. Другие времена, другие песни.

Славен молчал так долго, что Гульча уже начала переступать с ноги на ногу – неисповедимы пути богов, мог и забыть про них, смертных. Наконец, после долгого мощного вздоха, от которого затрепетало пламя факела, Голос сказал печально:

– Я не был вещим, как ты… Не знаю, Олег. Одно могу сказать – иди, как шел, на север!

Олег постоял, прислушиваясь, круто развернулся и пошел в дальний угол склепа. Там отыскалась еще комнатка, в ней тоже лежали сокровища, а также все крайне необходимое князю в загробной жизни: оружие, кубки, блюда, дорогие ткани… При их приближении разбежались какие-то мелкие существа: мыши или подземные домовые.

Гульча карабкалась вслед за пещерником вверх по узкой расщелине, ползла под каменными плитами, что потрескивали, угрожая каждое мгновение обвалиться, протискивалась, цеплялась, оставляя клочья истлевшей одежды. Под ногами было мокро, гремели камни. Пещерник часто останавливался, поджидая ее, он тоже дышал тяжело, протягивал руку, которую она каждый раз гордо отшвыривала.

Они вылезли под огромное звездное небо. Воздух после склепа показался таким чистым, что она поперхнулась, а среди тусклых северных звезд блестел особенно ярко желтый, как глаз молодого кота, месяц.

Олег двигался в лунном полумраке сосредоточенно, по сторонам не оглядывался, словно видел перед собой далекий огонек и боялся оторвать от него взгляд. Гульча спешила следом, искоса посматривая на мрачное лицо пещерника.

Невры, думал Олег яростно, искать среди них? Вернее, среди их потомков? Они дали начало стольким народам, что те захватили половину мира, а о другой пока просто не подозревают. Сказано: в Лесу родились, пням молились. Их потомки, выйдя из Леса, жили жадно и яростно. Когда Таргитай повстречался с Даной, та родила от него троих героев: Арпо, Липо и Коло, а из другой деревушки невров вышел Рудольф – Рыжий Волк. Он сочетался с одной берегиней, она родила от него Гунна, Кимвра и Гота. Коло выпала доля счастливее, чем у братьев, он был отцом Скифа, дедом Славена, прапрадедом Руса… А у потомков Рудольфа обошел братьев по жизненной мощи Гот: он был братом Бритта, Кельта и Пикта. У Гота было три сына: Алеман, Тевт и Сакс, их племена набирают силу с каждым днем, теснят соседей, скоро обрушатся на детей Славена…

Олег поспешно прогнал перед мысленным взором наиболее живучих потомков Таргитая. У Кия были братья: Щек и Хорив, каждый оставил кучу детей – храбрых воинов и честных мужей, однако те как-то сошли на нет. Не было огня, от которого приходят в движение народы, сдвигаются горы, трясется небо. Лишь у Кия был один с таким огнем, что даже Олег посматривал с беспокойством. Впрочем, Рустам, так его звали, был не честолюбив, княжеской власти не добивался. В молодости он побывал на Востоке, был ослеплен богатством и великолепием древних стран, много бродяжничал, воевал во главе наемных банд, отрядов, был полководцем то у одного, то у другого правителя. Создал три королевства, одну империю – все бросил, управлять оказалось занятием скучным и тяжким. Вернулся на родину в глубокой старости, братья на родной земле доживали век, с палочками ходили, а он явился крепкий как дуб, темный от жгучего южного солнца, седой как лунь, но с цепкими глазами и прямой спиной. Даже задавил на празднике медведя за два дня до кончины…