Завет Сургана - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 42

Глава ОСС усмехнулся:

– В кандидатах недостатка не испытываю. Может, это я. Может – ты. Или сам Вершитель. Младший швейцар. Или любой на каждой ступеньке лестницы, что ведет от швейцара к главе государства. Устраивает тебя такой набор?

– Нимало.

– Вот и меня тоже. И поэтому задачу надо решать с другого конца.

– Посмотрев ответ в задачнике?

– Если угодно. Обозначим искомого человека как "маску". Чем должна обладать маска?

– Ну, определенными чертами характера, способностями…

– Тебе не мешало бы постажироваться у нас – это дисциплинирует мышление.

– Я что, не прав?

– Прежде всего он должен обладать двумя свойствами: способом получать нужную информацию – первое, и передавать заказчику скрытно от нас – второе. Без этого ни мне, ни тебе и никому другому не удавалось бы выполнять такую задачу.

– Логично. Но разве это так сложно?

– Вот и давай – попробуем разобраться.

– Начинай. Тебе и карты в руки. Верком Гумо кивнул серьезно:

– Начал я не сегодня.

– И с чего же?

– Как и всегда, с источника информации. С места ее возникновения. Она ведь не природного характера, на нее нельзя просто наткнуться, прогуливаясь где-нибудь в саду.

– Бесспорно.

– Поэтому вопрос первый: где возникает та информация, которая затем передается противнику?

– Вряд ли можно назвать единое место. Принципиальные решения принимаются, естественно, на Высоком Совещании. Конкретные операции разрабатываются сундуком. Да не заставляй меня повторять то, что тебе известно не хуже моего.

– Значит, первый круг подозреваемых – люди, имеющие непосредственный доступ к сундуку.

– Но они все просвечены вами со всех мыслимых ракурсов, разве не так?

– Ну, конечно, конечно. Однако тем не менее они – хотя бы просто по логике – в разных степенях подозрения. Четверо – на высшей ступени, и остальные восемь-на ступень ниже.

– Четверо – это те, кто работает непосредственно с программами, как я понимаю.

– Да. Профессор Мало и его ассистенты – трое сменных операторов. Те, кто питает сундук информацией, постоянно поддерживают диалог с ГПК и первыми знакомятся с результатами его работы.

– Так,так.

– Здесь не возникает вопроса, откуда они получают информацию: они делают это совершенно законно. Потому что решения Высшего Совещания попадают к ним как основа для программирования заданий сундуку, а ответы самого сундука попадают к ним, поскольку они там для того и находятся, чтобы получать эти тексты. То есть они становятся обладателями информации на в высшей степени легальном основании.

– Совершенно верно.

– Это первый этап распространения информации.

– Ну, остальные я знаю: второй этап – это поступление информации лично к тебе…

– Именно так. Информация поступает сперва к Главе Секретной Службы, к столь нелюбимому тобою Гумо, ко мне. У меня имеется подписанная Вершителем инструкция: кому какую информацию следует направлять – кроме меня самого, разумеется.

– Тебе, мне… кому еще?

– Смотря что. Ты получаешь не всю информацию, но лишь ту, которая имеет какое-то отношение к военным вопросам. Я – практически всю, потому что Секретная Служба занимается не только военными делами: экономика, экология, наука – это все области нашего внимания.

– Я мог бы обидеться, однако не стану.

– Итак, кто еще получает информацию не только от нас, но и по другим каналам – внутри отдельных ведомств? Ну, естественно, главы ведомств – но только ту ее часть, которая касается профиля каждого из них. Не более. То есть военную информацию, скажем, получаю я и – в какой-то степени – вооруженны и транспортники. Им ведь следует знать, на производстве чего именно надо сосредоточиться в ближайшее время и на каких направлениях ожидаются усиленные перевозки. А кроме них, еще, допустим, медики: если ожидается, скажем, усиление боевой активности, им следует быть готовыми к этому; и фармакологи: понадобится большее количество лекарств…

– Значит, хороший аналитик может и на основании такой информации сделать какие-то выводы?

– В определенных пределах. Не очень широких.

– Хорошо. Дальше?

– Дальше – кроме глав ведомств, информацию получают свободные члены Высокого Совещания, но только связанную с теми вопросами, которые предполагается обсуждать на ближайших заседаниях, на одном-двух.

– И, если я верно понимаю, каждый из них может стать центром утечки, поскольку у каждого есть жены, дети, прислуга, шоферы, телохранители и прочие более или менее приближенные люди.

– Ты забыл упомянуть любовниц. Из деликатности? Разведчик только усмехнулся:

– Я забыл в расчете, что ты сам назовешь их.

– А кроме того, у каждого из этих вторичных центров информации имеется достаточно мощный аппарат.

– Получается, что счет пойдет на сотни человек?

– Сказывается твоя скупость. У меня их уже – несколько тысяч.

– Знаешь, если я когда-нибудь тебе и завидовал, то больше не стану, честное слово.

– Завидовать нечему, поверь. Но мы все-таки очертили этот круг с вероятностью на девяносто процентов, может, даже чуть больше.

– Наверное, спать не приходилось?

– Не сыпь соли на раны. Мы спим теперь только во сне, если угодно.

– Хорошо сказано. Ладно, круг подозреваемых вы очертили. А потом?

– Потом взялись за второй вопрос. Информацию мало получить – ее ведь нужно еще и передать, не так ли?

– Ну, это уж и вовсе… я бы сказал, неопределимо.

– Думаешь?

– Я полагаю, что для твоих людей не очень сложно обнаружить канал передачи, если бы он был прямым: обладатель информации – конечный адресат.

– Не так просто, как тебе представляется, но в принципе мы с этим справляемся. В подробностях излагать не стану – эти сведения тебе и не нужны вовсе.

Однако могу сказать почти уверенно: таких каналов нет.

– То есть ни курьеры, ни радио, ни кабельная связь?..

– Ни радио, ни кабельная связь, это верно. Потому что этот контроль – в наших руках, и никто не может прочирикать хоть слово на любой частоте, чтобы мы не обратили на это внимания.

– Даже если передача закодирована?

– Мы все-таки свиры, и техника – у нас, а не у кого-нибудь другого.

Все, чем могут пользоваться наши соседи, – это наш вчерашний день. А мы живем сегодня.

– Ну-ну. Допустим, я тебе поверил.

– А вот с курьерами – сложнее. Здесь ведь может и не быть прямого канала. Даже скорее всего именно прямых и не может быть: слишком явно. Человек здесь, в столице, сел на какое угодно средство передвижения и оказался вдруг в приграничном районе, где его сразу же засекли, поскольку там все всех знают и каждый на учете. Такой курьер, выйдя из своего транспорта, попадет не куда-нибудь, а сразу же в тамошний спецотдел. А уж там из него вытрясут все, что у него за душой, о чем он знает и не знает… Но такой канал может быть, так сказать, суставчатым, состоять из нескольких отдельных маршрутов, из которых каждый ведет необязательно в сторону границы, а, возможно, совсем в другую сторону. Рисуется такой зигзаг; причем передача информации может произойти в любой миг, а курьер, сбросив ее, продолжает маршрут как ни в чем не бывало, отвлекая на себя внимание, оттягивая наших людей… Это своего рода цепная реакция: в каждой точке остановки число возможных курьеров множится, хотя настоящим продолжает оставаться только один.

– Почему не несколько сразу?

– Потому что им приходится тоже заботиться о секретности: из людей, которых они используют в таких операциях, кто-то ведь может оказаться и нашим сотрудником, и как только информация попадет, кроме прочих, и в его руки… Как оно и бывало, кстати.

– Ага, значит – такие маршруты перехватывались?

– Не раз, но это было еще в мирное время, и речь там почти всегда шла не о секретной военной информации, а о контрабанде; в мирное время нам приходилось заниматься в основном такими делами. Но в мирное время последний этап такой операции – перенос информации через границу – особой сложности не представлял: сам знаешь не хуже меня, что граница с горами была достаточно прозрачной, а для населения предгорий с нашей стороны и внешних склонов – с улкасской ее просто не существовало. Контроль был чисто формальным. Теперь все сколько-нибудь пригодные для перехода места или используются, или хотя бы строго контролируются войсками.