Восточный конвой - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 41

– О, по сути дела, не произошло ничего страшного. К счастью, все пассажиры и экипаж спаслись.

– Это прекрасно. Все до единого?

– Вот тут у нас возникли некоторые сомнения. Мы не нашли ни одного погибшего, и все потерпевшие бедствие утверждали, что никто из них не оказался пропавшим без вести. Однако у нас есть серьезные основания полагать, что на самом деле одного из пассажиров – или, может быть, он был даже членом экипажа – мы недосчитываемся.

– То есть, у вас имеется список пассажиров и членов экипажа, и по сравнению с ним…

– Не совсем так. Однако это как раз должно интересовать вас меньше всего. Если понадобится, мы раскроем перед вами источники нашей уверенности, пока же я не вижу такой необходимости. Важно то, что на нашей территории исчез человек. Нас очень заботит его безопасность. И мы просим вас: помогите разыскать его.

Глаза Клевреца откровенно смеялись, в то время как лицо сохраняло нейтрально-доброжелательное выражение.

– Ого! Вы полагаете, это так просто? Но почему бы вам самим… Я, откровенно говоря, не понимаю, при чем тут я. Я ведь не розыскная собака, не экстрасенс и не предсказатель…

– Безусловно, мы можем найти его сами, и даже без особых усилий. Но мне хочется дать вам возможность оказать нам услугу, и тем самым значительно улучшить свое положение – настоящее и будущее. Найдите его! А чтобы вам было легче совершить это, поделюсь с вами тем, что нам о нем известно. Это человек, пол – мужской, возраст – около шестидесяти, хорошо тренирован, здоров, находчив, подданство – Россия, однако в последние годы работал чаще всего по заданиям международных организаций, главным образом Интерпола; основная профессия – полицейский, но обладает навыками ведения разведывательных действий; может быть резидентом в другой стране. В частности в этой, поскольку прожил здесь много лет и знает язык… По неизвестным нам причинам недавно оставил активную деятельность и вышел на пенсию, поселился в своей стране, ведет уединенную жизнь… Далее: рост – ниже среднего, пять футов шесть дюймов, волосы – густые, темные, с сильной проседью (хотя здесь он, вероятнее всего, красит их или носит парик, потому что намерен выдавать себя за технета, а мы не бываем седыми – не успеваем), зубы – искусственные, фарфоровые, глаза карие, нос прямой…

Клеврец говорил медленно, размеренно, словно вколачивал в сознание собеседника слово за словом, как будто читал лекцию весьма тупой аудитории, – а глаза его в это время смотрели на Милова неотрывно и очень выразительно – как будто должны были договорить то, чего не содержалось в словах: пойми, дубина, я же хочу тебя выгородить, я даю тебе шанс, какого не дал бы никто другой; даю – хотя бы в память совместной нелегкой службы…

Милов, читая все это, не очень-то верил. Клеврец всегда любил схитрить, и был щедр на обещания задержанным – ради оперативных успешных результатов.

– Можно подумать, что у вас в руке – его фотография, – как о чем-то незначительном проговорил Милов в ответ.

– Вы же видите, что у меня ее нет, хотя не стану уверять, что мы вообще ее не имеем. Просто сейчас она не обязательна. Ну, что вам еще рассказать о нем? Я полагаю, что он, прибыв на нашу территорию, вероятнее всего, с целью сбора той информации, которую мы не предоставляем никому в силу ее важности для нашего государства – прибыв, он, хотя и не сразу, но пробрался в столицу, где, однако же, был замечен…

– Это очень интересно, – проговорил Милов безмятежно.

– Что именно: как он засветился? Ну, я мог бы и не объяснять вам, однако, намекну (говоривший чуть заметно усмехнулся): его прибытие не было для нас такой совершенной неожиданностью, как он, вероятно, рассчитывал. Такой вот намек; как говорится, sapientii satis. Однако, вследствие некоторых обстоятельств ему пришлось покинуть Текнис – вероятнее всего, в надежде запутать следы. И теперь он находится – мы знаем совершенно точно – где-то неподалеку отсюда, потому что именно База может являться целью его странного визита. Он способен на решительные действия; мы судим по тому, что за краткое время пребывания на нашей территории он успел уже убить солдата, что само по себе является достаточно тяжелым преступлением: вывести из строя дорогостоящего технета – за это мы наказываем строго даже своих, а уж если виновный является человеком – то… Ну, кажется, я изложил вам все, что может понадобиться. Осталось разве что назвать его имя. Угодно услышать?

– Отчего бы и нет?

– Его зовут Милов.

«Ага. Приближаемся все-таки к открытой игре. Ну что же: прекрасно…»

«Очень смешно, – думал Милов. – У них полная информация из какого-то источника вне Технеции; источник наверняка в Штатах. Но и там, как меня уверяли, в операцию посвящено считанное количество людей. Тем не менее – это кто-то из них… Хоксуорт? Маловероятно: ему-то информация о людях и производстве технетов нужна, я уверен, всерьез. А вот этот самый мистер Клип, американец каспарийского происхождения – он, пожалуй, и может оказаться тем краном, через который утекли сюда нужные им факты. Интересная получается тут и своеобразная игра в кошки-мышки: он рассказывает мне обо мне, наверняка зная, что разговаривает именно со мной. И раскрывается настежь. Как следует понимать это? То ли он настолько самоуверен, что допустил непростительную накладку, то ли у него игра такая. Посмотрим. Во всяком случае, становится все интереснее… Велик, конечно, соблазн поверить в то, что Клеврец искренне желает мне добра, хочет меня выгородить. Однако не исключено, что именно это ему и нужно: чтобы я поверил. Сентиментальностью же он никогда не страдал…»

– Вот, собрат, так обстоят дела, – закончил Клеврец весьма доверительным тоном. – И от вас требуется найти этого человека.

– М-да… – пробормотал Милов. – Вы меня прямо огорошили. Боюсь, что это намного превышает мои скромные, а еще вернее – совершенно отсутствующие возможности.

– Да что вы, не смешите меня. Я уверен: вы можете без труда обнаружить его, даже не покидая этого помещения.

– Как вы сказали – не выходя?

– Вот именно.

– Он что у вас – спрятан в шкафу?

– Ох, ну не надо паясничать… Даю вам пять минут. А тем временем объясню, почему ваше сотрудничество представляется нам важным. Мы собираемся сделать господину Милову интересное и взаимовыгодное предложение. Мы полагаем, что он на него согласится. Но чтобы у нас была возможность сделать предложение, а у него – принять, необходимо, чтобы он находился в нашем распоряжении. А это возможно только при условии, что не мы отыщем его, а он сам… понимаете?

– Не вижу разницы.

– Она огромна. Если мы – или другие силы – берем его, то он – преступник, попадает в ведение органов правосудия, и заполучить его в таком случае, вырвать из их когтей будет весьма затруднительно, а может быть, и вообще невозможно. Как и в человеческом обществе, достойный друг, различные силы и ведомства постоянно тянут одеяло каждая на себя; для судейских это был бы повод к прекрасному, громкому процессу с международным резонансом; шутка ли – на нашей территории схвачен русский разведчик и диверсант! Для политиков – возможность еще более обострить отношения со страной, гражданином которой Милов является. У нас же – свои интересы. Но мы, увы, не всесильны. Вот вам наша исчерпывающая мотивировка. Сосредоточьтесь, можете закрыть глаза, подумайте как следует – и представьте мне этого Милова. После этого поведем дело дальше.

(«То есть, откровенно предлагает сдаться – и вполне понятно, почему: если я делаю явку с повинной, то для моих нанимателей и для всех остальных меня более не существует, я сгорел синим огнем; после этого я остаюсь целиком в распоряжении Клевреца и его хозяев, и уж тогда придется отплясывать под их дудку, выкидывать самые сумасшедшие коленца…»)

– Мне сложно сосредоточиться и думать, – сказал Милов, – не зная, какого рода предложение может быть сделано Милову в случае, если я действительно смогу представить его вам. Коли вы так хорошо осведомлены о нем, то понимаете, что он не на всякое предложение пойдет – даже под очень сильным прессингом: я же в этом случае попаду в неловкую ситуацию.