Царь, царевич, король, королевич... - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 22

– Где твой меч? – возмущенно спросил Иванду.

– Меч? – На мгновение глаза Арагорна протрезвели. – Да, был… Я его гномам на пиво сменял. Все равно… ик!.. сломался… Мой меч, что хочу, то и делаю…

– Тебе же пора хоббитов выручать! – прошипел Кубатай. – Очнись, герой!

– Хоббиты? – Арагорн оперся об пол. – Да, помню-помню… Так что, мы будем хоббитов спасать или так и останемся под столом?

И с этим риторическим вопросом Арагорн, блаженно щурясь, погрузился в сон. Дальнейшие попытки его поднять выдавили из бедного героя лишь жалобную фразу:

– Враг то и дело ставит мне ловушки… Тяжко! Темно!

– Да, – мрачно сказал Кубатай, – Арагорн, потомок славного рода, спился!

– Древнее золото редко блестит… – пьяно прокомментировал Арагорн из-под стола.

– Беда! Кто же хоббитов спасет? – с мукой в голосе вопросил Кубатай.

– Я.

– Кто? – взвился Кубатай. – Кто сказал «я»?

– Я, Иван-дурак, русский богатырь, – гордо ответил Иванду.

– Иван! Но ты не можешь! Ты настоящий! – вскричал Кубатай. Иван пожал плечами:

– А кто разберет, где настоящие, а где придуманные? Холмс, ты – сможешь?

Холмс покачал головой:

– Вот так-то, Кубату. Ловите Кащея сами – а я здесь правому делу подсоблю. Все одно – без кладенца я вам не помощник.

– Иван, тут отсталость… древность…

– Электричеств всяких и у нас нет, – твердо ответил Иван.

– Так оно так, но вроде как и Русь защищать надо, – вступил в разговор Смолянин, – да и дружки у тебя как-никак…

– Дураков на Руси немерено, найдутся защитнички, а друзья – поймут.

Иван был непоколебим…

– Здесь бананов нет, – неуверенно заявил Кубатай.

На мгновение Иван дрогнул, потом махнул головой:

– Выдюжу!

– Иван, но в конце-то концов ты же негр! – прибег к крайнему средству Кубатай.

– Что ж, у каждого – свои недостатки. – С этими словами Иван стащил с пьяного Арагорна зеленый, в пивных пятнах плащ, набросил на плечи и твердой поступью направился к хоббитам…

Впрессовываясь в крошечный платяной шкаф, стоящий в нашей комнате, Кубатай причитал:

– Боже! Как же так! Иван… Иван…

– Спаситель наш, – хмуро подтвердил Смолянин. – Так уж повернулось да вывернулось, что спас, не продал…

Я закрыл дверцу шкафа – и открыл ее вновь, уже в библиотеку Кащеева замка. Кубатай на четвереньках выполз из шкафа, сел у поредевшей книжной стопки и сказал:

– Если бы вы знали, Холмс, как мы обязаны Ивану! Если бы не он…

– Скопытились бы мы, верняк. – Смолянин пристроился рядом с Кубатаем и грустно добавил: – Князь-то, собака киевская, падла пустозвонная, приказал Ивану найти нас. Порешить хотел, козел…

И вот что рассказал Смолянин.

Глава восьмая,

в которой хитрость порождает благородство, а разоблаченный враг делает ноги

Нельзя сказать, что задание Владимира пришлось богатырям по вкусу. Даже с Добрыни спал первый азарт. Едучи по столице, они неспешно обсуждали ситуацию.

– Что ни говори, а нехристи чужеземные с нами в один поход ходили, за одной самобранкой хлеб-соль ели, – рассуждал Добрыня. – Зачем им Забавушку околдовывать? Даже если и замыслили они чего дурного… нехорошо нам их полонить.

– Правильно! – обрадовался таким словам Иван-дурак. – Давайте воротимся, скажем: пошли, мол, княже, других богатырей на поиски. Силы-то в супротивниках, почитай, никакой нету, тут и Федот-стрелец справится!

– Что-то ты, Иван, добрый больно, – хохотнул Илья Муромец. – Кубатай-кавказец у тебя Марью увел, а ты благородством пылаешь!

Слегка покраснев, что, к счастью, было незаметно при его цвете кожи, Иван ответил:

– Потому и благородный, что сам я хотел с Марьей отношения заканчивать. Некогда мне любовь разводить, надо карьеру делать!

– А! – с уважением произнес Илья Муромец. – Вот оно что…

Хитрый Алеша Попович, как всегда, спас ситуацию:

– Друзья! К чему муки душевные? Мы же не убивать нехристей хотим, а на допрос… то есть на беседу к князю препроводить. Князь у нас строг, но справедлив. Мухи даром не обидит!

– Даром не обидит, – согласился Иван. На том и порешили. Оставалась лишь одна маленькая проблема – как найти чужеземцев?

– Давайте рассуждать по-ученому, – предложил Добрыня. – Где бы мы были, не пошли нас на поиски служба государева?

– В трактире… – пожал плечами Илья.

– Во! А нехристи не на службе! Значит – они в трактире! Поехали искать!

– Рубликов мало, – вздохнул Илья.

– Расходы на Владимира! – поднял брови Алеша. – Мы ведь не пьянствовать собрались, а врагов княжьих искать!

– Логично, логично, – оживился Илья Муромец, решив блеснуть ученым словечком. – Так, откуда поиски начнем?

– С «Града Китежа», – робко предложил Иван. – Самое людное место, да и медовуха там славная…

– Зато закуска хреновая, а я с утра не емши, – отмел предложение Добрыня. – Лучше в «Красно Солнышко» двинем…

– Это где царскую водку самогоном разбавляют? – развеселился Илья. – Молодежь… Поехали в «Булатную рукавицу», там и накормят, и напоят, и разговор поддержат.

– Так это… «Рукавичка»-то в богатырских казармах расположена, нехристей там никак быть не может! – растерялся Иван.

Но пришпорившие коней богатыри особого внимания на его слова не обратили. Лишь сердобольный Алеша бросил на ходу: «Убедиться надобно!»

К полуночи князя Владимира казна немалый урон понесла, а богатыри убедились, что хитрых нехристей в киевских трактирах нет. Друзья ехали по пустынной ночной улице, мучительно размышляя.

– По постоялым дворам пройтись… али по девкам гулящим… – рассуждал Алеша. – Или еще в трактирах поищем?

Иван его не слушал. Иван думал. В последнее время занятие это стало ему нравиться и уже не вызывало прежней испарины. Сказались, видать, беседы с мудрецом.

– А не слыхал кто, не собираются ли бояны на сходку очередную? – неожиданно спросил он. – Кубатай очень тусовки любит, обязательно придет.

– Насчет боянов – не знаю, а вот вышивальщицы княжьи этой ночью девичник устраивают, – сообщил Попович. – Кузина моя, златошвейка, говорила намедни.

Иван поскреб затылок. Решил:

– Ладно, проверим…

Через несколько минут богатырские кони весело топтались у общежития златошвеек. Богатыри торопливо расчесывали усы и поправляли кольчуги.

– Значит, так, – решил Иван, незаметно принявший командование. – Я первым пойду, проверю, там ли чужеземцы. Нечего зря девок пугать, всей толпой вваливаться.

– Правильно, – поддержал его Муромец, – пусть расслабятся сперва. Иди, Иван.

Иван пошел. Открыв дверь березовую, что вела в двухэтажный терем общежития, он наткнулся на старца, мирно сидящего на лавке.

– Куда путь держишь? – вопросил старец.

– На девичник! – признался Иван.

– Что-то я косы твоей не угляжу, красна девица! – съязвил отважный ветеран. Иван насупился и многозначительно потряс булавой.

– Богатырь, – укоряюще произнес старец, – неужто на служивого руку подымешь? Не велено пускать!

– И я на службе, – не сдавался Иван. – Не девок я портить пришел, вот те крест! Мне бы только на минуточку, одним глазком глянуть…

– Эх, бедолага. – Старец, видно, понял Ивана не совсем верно, но сменил гнев на милость. – Ладно, иди глянь. Только булаву оставь, с оружием не пущу.

Отвесив доброму старику поклон, Иван стрелой каленой взвился по лесенке. Прошел по коридору, вслушиваясь… Так. Из-за одной двери доносился легкий шум… Иван приоткрыл дверь и глянул.

Уютная горенка была набита статными девками – княжецкими вышивальщицами. Горели свечи восковые, придавая их лицам загадочность и игривость. А посредине комнаты, за прялкой, сидел… Кубатай!

– Ох! – только и промолвил Иван, сам пораженный своей прозорливостью.

– Что мы имеем? – вещал девкам Кубатай. – А имеем мы нить. Не слишком прочную, но – ручной работы, что ныне модно. Вот лишь расцветки у пряжи бедноваты. А что мы предпримем? А вот что предпримем! Смолянин!