Наследники (Путь в архипелаге) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 44

– Ну, да… А у меня такой характер: всегда хочется разобраться. Понять мотивы поступка.

– «Мотивы» самые шкурнические, – слегка разозлился Егор (непонятно только: на Веньку или на себя). – Ты после той истории думаешь, что я… на веки вечные твой враг. Копчик тебя запалит, а ты решишь, что это моя коварная месть. Мне это зачем? Отвечай еще потом.

Венька снова глянул Егору в лицо, быстро облизал пухлые, с трещинками губы. Тихо сказал:

– Нет, я думаю, ты не из-за этого.

– Да ты душекопатель-профессионал, Редактор, – уже крепче разозлился Егор. – Ты что, благородные причины во мне ищешь? Не ищи, я эгоист.

Венька улыбнулся еле-еле, уголком рта.

– Ну… ладно. Все равно спасибо.

– Не надо… Отец твой спасибо уже сказал.

– А я не от него, а от меня… Отец ведь не знал, что ты рискуешь.

Егор скривился:

– А чем я рискую?

– Если в вашей «таверне» узнают…

– А они знают, Венечка… – вздохнул Егор. – Ничего мне не грозит, я не дурак, чтобы головой в капкан, принял меры… Так что не усматривай во мне рыцарства.

– Ну ладно… – опять сказал Венька. И отошел. И оглянулся на миг. Это движение Веньки Редактора – быстрый поворот головы и хитровато-веселый взгляд – толкнули Егора, как резкое напоминание. О чем-то очень знакомом.

О чем?

На уроке литературы начался с пустяка и разгорелся «скандал на эстетическую и философскую тему» (как выразился невозмутимый Максим Шитиков). Классная Роза сказала:

– Мстислав Георгиевич жалуется на нас, друзья. Он распространяет билеты в молодежный театр «Эхо», и оказалось, что в нашем классе на спектакль не хочет идти никто…

– А что, это разве по программе? – спросил глупый Карасев, и Роза поморщилась:

– Это новое, смелое течение в современном театральном искусстве. И мне казалось, что восьмиклассники уже достаточно взрослые, чтобы…

– Настолько новое и настолько смелое, что никто билеты не берет. Как бы чего не вышло, – вдруг подал голос Антон Разумовский по прозвищу Граф. Рослый, толстый, на графа он был похож, как бочка на фарфоровую фазу, занимался штангой. Казалось бы, ему ли судить о театре.

Роза так и высказалась:

– Боже мой, Разумовский… Оставь свой тяжелоатлетический юмор. Мы же не о поднятии веса беседуем.

Разумовский не сдался:

– А у этого «Эха» сплошное эханье и оханье… Думают, если Высоцкого поют, так уже смелость и передовые идеи.

– Высоцкий как раз не означает еще передовых идей, – быстро сказала Роза Анатольевна. – Отношение к нему неоднозначно… Однако вы должны быть в курсе современных культурных течений. Надо вторгаться в жизнь и учиться формулировать свое мнение о действительности.

– Ага! – воскликнул маленький Юрка Громов. – Ямщиков тогда сформулировал в сочинении, что много молчалиных развелось. Что ему поставили?

– Ему поставили «три», Громов! Хотя можно было и «два». Не за самостоятельность суждений, а за уход от основной темы…

– Оно так и бывает, – подал голос Шитиков. – Как проявил не ту самостоятельность, не из учебника, так и уход…

– Вы всегда любое дело сводите к пустой болтовне и дутой полемике, – скорбно сказала Классная Роза. – Это понятно. Для йистинного самостоятельного мышления нужен все-таки хоть какой-то йинтеллектуальный уровень. А у вас одни дискотеки в головах, на серьезный спектакль или концерт арканом не затащишь.

– Особенно когда тащат насильно, – выдохнул Разумовский. – Поп-физик говорит: «Таких, как ты, надо за шиворот в цивилизацию тащить». А я говорю: «У меня весовая категория не та». А он говорит: «Дашь дневник…»

– Дневник ты дашь мне, – подытожила Роза Анатольевна. – За «Поп-физика». Совсем охамели… Недаром журналисты в газетах охают: «Что за поколение! Откуда такие нищие духом?»

– Кто-кто? – спросил глупый Карасев.

– Ты, Карась, хотя бы «Тома Сойера» прочитал, – сказала Светка Бутакова. – Даже там про это есть: «Блаженны нищие духом, ибо они…» Помнишь, Том Сойер молитву для школы не мог выучить? Такой же тупой, как некоторые…

– Совершенно верно, – Классная Роза благосклонно взглянула на Бутакову. – Именно в убогом обществе насилия и наживы сильным мира выгодно, чтобы больше людей вырастали нищими духом. То есть с убогим умом, не умеющие самостоятельно мыслить… Потому-то Иисус Христос и обещал таким людям царствие небесное… Это написано еще в Ветхом завете, в Евангелии…

– Евангелие – это Новый завет, – вдруг отчетливо сказал Ямщиков. – А у выражения «блаженны нищие духом» там совсем другой смысл. Оно означает: «Счастливы те, кто стал нищим, отказался от богатства и наживы по велению своего духа»…

Классная Роза растерянно мигнула, но отозвалась ехидно:

– Да? Любопытная трактовочка.

– Это он «Мастера и Маргариты» начитался, – произнесла томная Симакова и потрогала сережки. – Там Иисус Христос положительный персонаж.

– В «Мастере» об этом не написано. Лучше почитай статью в двухтомнике «Мифы народов мира». Широкое издание для массового читателя, – в голосе Веньки прозвучала несвойственная ему язвительность. – Тоже помогает от нищеты духа.

– Не знаю, что там в двухтомнике, – сухо сказала Роза Анатольевна, – а твои высказывания, Ямщиков, отдают… Еще в давние времена хитрые йидеологи разных мастей пытались доказать, что…

Она запнулась, подбирая формулировку, а Егора дернуло за язык. Ну, совершенно неожиданно!

– Йи ты, Ямщиков, с такими взглядами надеешься попасть в девятый класс? – возгласил он так похоже на Классную Розу, что все грохнули.

Роза онемела. А когда ржание поутихло, она печально произнесла:

– Докатились. Ямщиков и Петров в одной упряжке. С чего бы это?

– А я тоже люблю библейские тексты. Вы тут на Редактора нажали, я и вспомнил: «Плохо, если человек один. Недоброе это дело и суета сует. Когда упадет, кто поднимет его?» Это из «Экклезиаста», глава такая…

Бутакова подскочила за столом:

– Петеньке бы эти слова раньше вспомнить, когда он на Ямщикова с дружками своими лез!

– И уж не Петрову быть проповедником евангельского бескорыстия… – добавила Классная Роза.

– С его джинсами и магнитофонами, – заключила Бутакова.

Егор сказал:

– Хочешь, чтобы доказать свое бескорыстие, я расшибу кассетник о твою голову? Он прочен, но твоя активистская башка тверже.

– Аминь, – произнес «граф» Разумовский.

Снова загоготали, и Классная Роза оборвала веселье хлопком по столу. И сообщила, что хулиганские наклонности Петрова известны давно, их терпели до поры, но все кончается. Ибо меняются обстоятельства. «Опять она об этом», – подумал Егор. Далее Роза взволнованно поведала, что неожиданная поддержка Ямщикова Петровым вполне логична.

– Если разобраться, йи тот, йи другой – явления одного йидейного уровня. Две стороны одной медали. Каждый по-своему, но оба противопоставляют себя коллективу и посягают на школьный порядок. Йи я думаю, что комсомольцы класса дадут верную оценку религиозным вылазкам одного и хулиганским угрозам другого. А теперь переходим к уроку.

Дать оценку «вылазкам и угрозам» не удалось. Когда Бутакова после уроков закричала о собрании, Егор напомнил, что он, увы, еще не комсомолец.

– Но ты же член классного коллектива! Ты обязан!

– Чево-чево? – сказал Егор. А Венька достал бумажку и вежливо помахал перед носом у Светки:

– Видишь, написано: «Освобождается от занятий до пятого декабря». Сегодня я в школе добровольно, так что собрание придется отложить… А ты пока возьми двухтомник «Мифы», почитай все-таки. А то неудобно получится. Вдруг автор статьи какой-нибудь знаменитый лауреат, а ты на него…

– Мы не с лауреатом будем спорить, а с твоей пропагандой!

– Бутакова, – тихо сказал Венька и побледнел. – Ты смотрела недавно по телевизору фильм «Большой вальс»?

– Ну… и что?

– Старый фильм, еще до войны шел… И вот тогда моя бабушка (она еще молодая была) одной своей подруге… такой же, как ты… это кино похвалила. В разговоре… И отсидела бабушка три года за пропаганду буржуазного искусства. Сколько ты мне определишь? За то, что сослался на статью в словаре?