Любимая, прости... - Берристер Инга - Страница 20

Удивленная его готовностью помочь даже в такой мелочи, Дженетт предупредила:

– Она тебя намочит.

Висенте снял пиджак, ослабил узел шелкового галстука и, сняв золотые запонки, засучил рукава.

– Ничего страшного.

Глядя на умение и заботу, с которой он измерил температуру воды, прежде чем бережно погрузить в нее Карен, Дженетт невольно воскликнула:

– Вижу, что тебе это не в новинку!

– Конечно. Пару раз я помогал одному моему приятелю, когда жена оставляла его один на один с новорожденным сыном, – признался Висенте.

– Никогда не думала, что тебя интересуют дети, – изумленно произнесла молодая женщина.

– До того как родилась Карен, так оно и было, – сухо ответил он, искоса взглянув на нее. – Временами, когда у меня не было возможности увидеться с дочерью, я навещал семью этого самого приятеля.

Сердце ее невольно сжалось. Передав Карен пластмассовую уточку, она выпрямилась.

– Может, мне уйти? – Дженетт показалось, что в ее присутствии больше нет никакой необходимости и она может лишь вызвать его раздражение.

– Зачем? – удивился Висенте. – Карен уже забыла о недавней безобразной сцене. Стоит ли рисковать ее спокойствием еще раз?

– Возможно, ты прав…

Совместными усилиями завернув выкупанную и отчаянно брыкающуюся дочь в махровую простыню, они обменялись взглядами над ее головой.

– Видит бог, если бы я знал, насколько мне понравится быть отцом, ты оказалась бы беременной еще до свадьбы! – сказал Висенте.

– Правда?

Дженетт покраснела, подумав, что, если бы муж сказал нечто подобное раньше, они никогда бы не расстались. Однако решила промолчать, настолько трогательна была его нескрываемая любовь к дочери.

– Но ты вырастила прекрасного ребенка, – признал он.

Эта похвала была столь неожиданной, что заставила ее покраснеть сильнее. Растерявшись, она даже не сразу расслышала звон дверного колокольчика.

– Пойду открою, – с досадой сказала Джанет. – Я ненадолго.

По пути вниз все ее мысли были исключительно о Висенте. Его отношение к ней, и поведение явно изменились к лучшему. Не доказывает ли это, что она поступила правильно, решившись на переезд? Ее откровенность и прямота были вознаграждены, Висенте улыбается ей, отпускает комплименты. У них нет больше поводов для раздоров, разве это не прекрасно!

Со счастливой улыбкой на лице Дженетт открыла входную дверь дома…

На пороге стоял Десмонд Сандерленд! Среднего роста, с заметно поредевшими темными волосами и в очках в металлической оправе, он имел весьма ученый вид, что, собственно, соответствовало истине.

– Десмонд?.. Как это неожиданно!

– Проезд на поезде обошелся мне в немалую сумму, – несколько раздраженно сообщил он. – Кроме того, пришлось всю дорогу стоять.

– Это очень грустно слышать, – посочувствовала она, одновременно перехватывая на лету бросившегося откуда-то сверху на незваного гостя Робина.

К несчастью, ее коллега был не большим любителем домашней живности, будь то хомячок или рыбки в аквариуме, и котенок мгновенно уловил это. Закрыв зло шипящего Робина в кухне, Дженетт провела гостя в гостиную.

– Ты получил мое письмо'? – спросила она.

Десмонд два дня пробыл в Вене, на научной конференции, что доставило ей немало хлопот. Не желая доверять новость о своем переезде телефону, Дженетт оставила записку в его рабочей почтовой ячейке.

– Разумеется. Иначе откуда бы мне знать, где тебя искать? Я отправился в путь сразу, как только прочитал его. Тебе не кажется, что ты несколько поторопилась? – поинтересовался он, осуждающе качая головой.

Дженетт никогда не нравилась его манера обращаться с ней как с не слишком умным ребенком. Но Десмонд разговаривал так почти со всеми.

– Думаю, что в сложившихся обстоятельствах у меня просто не было выбора.

– Жаль, что, прежде чем согласиться на переезд, ты не посоветовалась со мной, – посетовал Десмонд. – Твое желание наладить более цивилизованные отношения с отцом Карен и предоставить ему возможность нести большую ответственность за дочь похвально. Однако ты обязана подумать и о собственном будущем.

– Совместить и то, и другое невозможно… Во всяком случае, в том, что касается Карен и Висенте, дело обстоит гораздо сложнее, – неохотно ответила она.

Хотя ее письмо было настолько честным, насколько этого заслуживала их дружба, она не рискнула откровенничать по поводу настоящего состояния отношений с мужем.

– Не сомневаюсь. Признание этой глупой француженки в газете должно было разбередить старые раны. Но тебе не следует забывать, что ты находишься практически в разводе, – менторским тоном напомнил Десмонд.

Его слова заставили Дженетт побледнеть.

– Я буду разведена, когда получу развод!

– Вижу, что ты по-прежнему никак не можешь освободиться от влияния Висенте Перрейры. – Недовольно поджав губы, Десмонд не сводил глаз с ее недоуменного лица. – Я не глупец и не ревнивец, а человек прагматичный. Как раз перед тем, как все это случилось, наши отношения достигли новой стадии. Я собирался просить тебя выйти за меня замуж только после развода. Однако недавние события заставляют меня поторопиться.

Дженетт, совершенно не подозревающая о подобных намерениях коллеги, посмотрела на него с еще большим недоумением.

– Десмонд… я даже не знаю, что сказать. У меня и в мыслях не было…

– Нет-нет, сейчас не время давать мне ответ, – заявил он слегка недовольно. – Важно, чтобы ты имела в виду это на будущее. Я питаю к тебе огромное уважение и симпатию и, хотя почти ничего не понимаю в детях, сделаю все возможное, чтобы стать хорошим отчимом для твоей дочери.

Дженетт почувствовала комок в горле и, тронутая до глубины души, поразилась, как можно быть настолько слепой, чтобы не заметить его отношения к себе.

– И как давно ты в меня влюблен? – сочувственно спросила она.

– Господи боже мой! Нет, до этого я не дошел. – Подобное предположение заставило Десмонда рассмеяться. – Надеюсь, что у меня хватает здравого смысла.

Дженетт теперь уже совершенно ничего не понимала.

– Зачем ты тогда собираешься на мне жениться?

– Я нахожу твое общество приятным. Ты не слишком требовательна. У тебя замечательный ум, – начал перечислять он, впервые немного оживившись. – Матери ты тоже понравилась. Разумеется, она никоим образом не помешала бы мне сделать тебе предложение, но это вызвало бы ненужные осложнения.

Комок в горле как-то сам собой рассосался. Разумеется, он ее не любит. Ее не любит никто, кроме Карен… и Робина. О чем она только думала, задавая этот глупый вопрос? Десмонд человек науки, а не страсти. Да, он не слишком одарен эмоционально, у него плохо с чувством юмора, зато ему нельзя отказать в искренности. Весьма возможно, что на свой суховатый, прозаический манер Десмонд привязан к ней сильнее, чем Висенте.

– Я рада, что понравилась твоей матери, – неуверенно пробормотала она.

– У нее превосходный вкус. – Он взглянул на часы. – Боюсь, что не могу оставаться дольше: обещал одному другу зайти, когда буду в городе. Я тебе позвоню. К тому времени, думаю, ты сможешь дать взвешенный ответ на мое предложение.

Десмонд вежливо открыл перед ней дверь в холл. Интересно, подумала Дженетт, следует ли поблагодарить его за предложение? Было как-то неудобно оставлять его словно бы незамеченным. Но вместо этого у нее неожиданно вырвались совсем другие слова:

– Кстати, знаешь, Висенте сейчас здесь. Он наверху, с дочерью.

– Кажется, уже нет, – сухо ответил Десмонд, несколько запоздало обращая ее внимание на спускающегося по лестнице мужа.

– А где Карен? – с беспокойством спросила Дженетт.

Висенте снял галстук. Однако, даже несмотря на это и на несколько растрепанные волосы, он выглядел, как всегда, спокойным и уверенным в себе.

– Спит в своей кроватке, – ответил Висенте, внимательно оглядывая визитера, выглядящего не так уж плохо для своих лет, хилой комплекции и образа жизни. – Вы, должно быть, Десмонд, не так ли?