Черное колесо - Бок Ханнес - Страница 41

– Вы понимаете, Росс? Маленький мальчик хочет настоящий меч вместо деревянного. У отца достаточно денег, чтобы купить настоящий меч, – и теперь он может порезаться, если не будет осторожен.

В большинстве семей, которые мы отыскали, и не слыхали о Бенсоне – забыли. Но одна старуха спросила, не говорим ли мы о сумасшедшем капитане Бенсоне. Я подумала, что речь идёт о каких-либо эксцентричных поступках, и спросила в присутствии Чеда о подробностях. Какая я была дура!

Женщина повторила то, что слышала от деда, отец которого был членом экипажа. На обратном пути от Америки «Сьюзан Энн» встретила попавший в беду корабль в районе коралловых островов Флориды. На нём двигались какие-то фигуры, но мачты были сломаны, а такелаж сорван.

Капитан подплыл в шлюпке и обнаружил на корабле несколько больных негров, вероятно, беглых рабов. Он послал за своим цветным коком – первым Слимом Бэнгом, – который знал африканские диалекты. Но болезнь так ослабила негров, что они не могли говорить.

Вот она, пятая версия истории Ирсули, возможно, первоисточник всех остальных!

– Капитан решил, что милосердно будет прекратить их страдания. Он потопил их вместе с заражённым кораблём. И почти тут же пожалел об этом. «Сьюзан Энн» поплыла дальше, но капитан всю ночь расхаживал по палубе. А утром приказал повернуть назад, туда, где затонул корабль.

Конечно, от него не осталось и следа, но капитан приказал кружить на месте и ждать. Он сказал, что корабль появится, но тот не появился. Вероятно, капитан надеялся, что на деле не стал убийцей. Ведь то, что он сделал, он сделал по доброте. Он был религиозен и, вероятно, понял, что святотатственно возлагать на себя прерогативы Господа; посылая смерть, он посягнул на божественную власть и согрешил.

Плавание было долгим. Экипажу хотелось побыстрее домой. Кончались пища и вода. И хоть моряки восхищались своим капитаном, они не понимали, чем вызвана эта задержка. Он упрямо противился всем их разумным доводам, заявив, что они не уйдут отсюда, пока корабль не покажется на поверхности, потому что, сказал он им, часть его самого утонула вместе с тем кораблём. Он, конечно, имел в виду свою совесть. Но он сказал им слишком много или слишком мало. Они не поняли.

Нельзя их винить в том, что они взяли дело в свои руки. Капитана они заперли в его каюте. Он пришёл в ярость, когда они повернули домой, угрожая им, нападал, когда к нему заходили. Несмотря на всю свою грубость, он был очень чувствителен, и, вероятно, то, что все обратились против него, страшно его расстроило. К тому временя, когда они достигли порта, он потерял рассудок. Часами сидел неподвижно, сложив руки, и бормотал что-то нечленораздельное.

Таким он был долгие годы. Бенсоны держали его взаперти, но иногда в его состоянии наступали улучшения. Тогда он прокрадывался в порт, обходил корабли один за другим, просил взять его на борт, предлагал большие деньги, чтобы его отвезли в район коралловых островов. Он стал посмешищем всего города, а вместе с ним вся его гордая семья. Поэтому они продали фирму и «Сьюзан Энн» и переехали, и больше о старом капитане ничего не известно.

Конечно, я посмеялась над этой историей. Чед тоже. Старуха рассердилась, что мы усомнились в правдивости её деда, и выгнала нас. Но мы с Чедом осторожно и постепенно стали проверять истории всех семейств, которые десятилетиями не слышали друг о друге. Не во всех помнили спятившего капитана. Но кое-где нам рассказали то же самое.

Я тогда испугалась. Если это безумие, то оно может передаваться по наследству. И тогда игра моего отца – вовсе не игра, а первый признак душевной болезни. Множество мелочей, которые я считала просто идиосинкразией, теперь становились показателями растущего психического расстройства.

Я пришла в ужас – и не только из-за отца, а и из-за себя самой, так как я находилась в его тени. Я не могла надеяться на любовь, на брак – на детей! Но он не должен узнать! Если он узнает то, что узнала я, шок может ускорить развитие болезни. Я пыталась отговорить его от поиска потомков первоначального экипажа. Не зная причины, он, естественно, отказался. Он слишком глубоко погрузился в привычки старого капитана, чтобы отказаться от них. Мечта стала его жизнью, и если бы я отняла её у него, я стала бы убийцей.

Я возразил:

– Большинство форм психических отклонений не передаются по наследству.

Она мрачно ответила:

– В нашем случае могут и передаваться. Все наше имущество вложено в инвестиции. Удивительные инвестиции, иногда они кажутся безумными, но на самом деле они сделаны очень проницательно. И можете быть уверены, что отец их делал в роли старого капитана. Ему нравится быть хозяином, сознавать, что одно движение его пальца способно создать состояние, что от него может зависеть даже жизнь других людей. Он играл не только своей жизнью, но и жизнью тех, с кем вступал в контакт. Ну, а власть – это обязанность, а не игрушка. Мы, Бенсоны, кажется, никогда этого не понимали.

Она торопливо добавила:

– Поймите, ничего бесчестного в деяниях моего отца не было. Но некоторые его поступки были… странными.

Есть много недовольных, которые с радостью встретили бы сообщение о том, что мой отец безумен. Они подхватили бы этот слух, укрепили его, смогли бы порвать контракты с моим отцом и его агентами, к вящей своей выгоде. Поодиночке они беспомощны – вместе они непобедимы. А что касается меня, то я была бы уничтожена. Вы знаете, что могут сделать слухи. Никто не стал бы разговаривать со мной, даже если я предъявила бы миллион справок о своём здоровье.

Чед выказал свою подлинную сущность. Он поклялся, что любит меня настолько, что готов смириться с этим пятном. Он обещал никому об этом не говорить, не только посторонним, но и самому Большому Джиму – если я выйду за него замуж.

Если я откажу – что ж, он молод и честолюбив, и жизнь без моей любви мало что значит для него. Так он сказал. Но не настолько мало, чтобы он упустил такую блестящую возможность из-за каких-то угрызений совести. Что же мне оставалось, кроме как согласиться выйти за него замуж – и как можно дольше оттягивать брак, надеясь на чудо!

Я горячо воскликнул:

– Вы могли бы повидаться с Кертсоном!

– Я боялась, что если Кертсон попытается определить психическое состояние моего отца, тот заподозрит причину. И если он безумен, все может сорваться безвозвратно. А если нет – что ж, мы ведь не знаем, насколько близка его одержимость старым капитаном к безумию. Старый капитан стал слишком важной его частью, чтобы он легко от него отказался. Отказ от части самого себя, даже если бы он сумел это сделать, сделал бы его старым, разбитым и опустошённым, у него не оставалось бы цели, для чего жить. Я люблю своего отца, Росс! Я не могла рисковать этим!

А в таком состоянии, как сейчас, он благополучно может дожить до старости. Неужели нужно этим рисковать? Так что я не стала встречаться с Кертсоном.

Майк не знает, что я узнала. Не знают леди Фитц и русский. И Светловы. Кое-кто из экипажа слышал семейные рассказы, да и Чед с этими людьми подружился. Он утверждает, что это для того, чтобы держать их под контролем. Но я сомневаюсь! Чед своего не упустит. Я узнала, что он занимал деньги и вкладывал в фирмы, которые рады были бы свалить Бенсона. В любом случае Чед остаётся в выигрыше. А то, что я откладываю дату бракосочетания, испытывает его терпение. Так не может продолжаться вечно.

Если я откажусь от своего обещания выйти за него замуж, он может объявить, что Большой Джим безумен, приведёт свидетельства этого. Он может получить их у экипажа, особенно если подтолкнёт Большого Джима к каким-то неосторожным – предпочтительно преступным – действиям. А вы ведь знаете характер отца! Поэтому я должна поддерживать у Чеда уверенность, что выполню своё обещание. А теперь добавилось ещё кое-что…

Она укоризненно взглянула на меня, отвернулась.

– Теперь мне будет гораздо труднее. Да и раньше было нелегко. Поэтому мне хочется поверить в теорию отца, что духи могут вселяться в нас и нас использовать… Она бы все решила.