Сармат. Смерть поправший - Звягинцев Александр Григорьевич - Страница 10

Но мучительная попытка что-либо вспомнить ничего ему не дала, кроме очередного приступа острой головной боли.

Полюбовавшись на океанские корабли и надышавшись свежим бризом, Юсуф потянул Сарматова в узкий проход между рекламными щитами, за которыми открывалось заполненное сизым дымом, гомонящее на всех наречиях торжище южно-азиатского рынка.

У прилавков с грудами диковинных морепродуктов, у лавчонок с ювелирными украшениями, с поделками из слоновой кости и предметами буддистского культа и бог еще знает с чем толклись увешанные фотоаппаратами и видеокамерами туристы — европейцы, китайцы, японцы, индусы, малайцы, негры. Толстые китаянки тут же жарили и парили на очагах янтарный рис, фасоль, кукурузу. В закопченных котлах жарились креветки, лангусты и какая-то коричневая масса из червей и экзотических насекомых.

Стоило им остановиться у одного из котлов, как продавец-китаец сунул в руку Сарматова пакет с необыкновенным кушаньем и тот без долгих раздумий принялся с аппетитом его поглощать.

— Попробуй, док, вкусно! — поймав испуганный взгляд Юсуфа, сказал Сарматов, протягивая ему пакет.

Но Юсуф, зажав ладонью рот, опрометью бросился за лавчонку... Через некоторое время он вернулся и решительно потянул Сарматова прочь с рынка, к тесно прижавшимся друг к другу павильонам в китайском стиле. У первого же из них на Сарматове буквально повисли две ярко накрашенные, вызывающе одетые китаянки.

— Что им надо, док? — растерялся Игорь. Юсуф разразился бранью и стал пинками гнать китаянок прочь. Обиженные девицы с пронзительным визгом бросились к павильону. Через минуту из его двери выскочили несколько молодых китайцев. Выкрикивая угрозы, они попытались сбить Юсуфа с ног, но доктор с поразительным для его щуплого телосложения мастерством отразил все их удары. Получив отпор, рассвирепевшие не на шутку молодчики бросились к сильно озадаченному таким оборотом Сарматову. Откуда-то сбоку выскочила еще одна группа галдящих китайцев, вооруженных бамбуковыми пачками и велосипедными цепями. Часть из них окружила Юсуфа, а часть взяла в плотное кольцо Сарматова. Тот явно не понимал, что хотят от них эти маленькие свирепые люди.

Из-за рекламного щита на противоположной стороне улицы двое китайцев в бейсболках с интересом наблюдали за происходящим.

— Может, вмешаемся? — предложил один из них. — Как бы парни из триады не изуродовали наших подопечных.

— Зачем? — усмехнулся другой. — Нам с тобой платят за службу в полиции, а парни из триады зарабатывают на жизнь, охраняя проституток.

Юсуф между тем сражался, как лев. От его молниеносных выпадов два китайца уже корчились на асфальте. Но силы были неравны, в конце концов, одному из китайцев удалось нанести удар увесистой бамбуковой палкой по его тюрбану, и он как подкошенный рухнул на асфальт.

При виде поверженного Юсуфа словно пружина сорвалась в душе Сарматова. На его теле моментально взбугрились мышцы, брови сошлись в одну гневную линию. В несколько прыжков он оказался в гуще китайцев. Трое из них сразу легли снопами на асфальт. Один, пролетев по воздуху несколько метров, ткнулся головой в фонарный столб. Остальные, увидев обезображенное шрамами яростное лицо рослого европейца, в страхе попятились назад. Однако их главарь признавать поражения не захотел и выхватил нож. Его лезвие просвистело у самого уха уклонившегося Сарматова и вонзилось в предплечье одного из китайцев. Сарматов настиг главаря и, подняв его над головой, с яростью бросил на асфальт. Ошеломленные чудовищной силой европейца, китайцы в панике ретировались, оставив лежать на земле поверженного вожака.

— Бьюсь об заклад, что этот английский дылда об искусстве рукопашного боя знает не понаслышке, — изумился такому обороту дела один из китайцев в бейсболке. — Не хотел бы я оказаться против него на татами...

— Я тоже, — протянул второй. — Но не думаю, что парни из триады просто так смирятся со своим позорным поражением.

— Посмотрим...

Оставшись один на поле брани, Сарматов подошел к стонущему Юсуфу и, вытерев на его лице кровь, спросил:

— Док, что мы сделали плохого этим маленьким злым людям?

— Мы отвергли их продажных блудниц. Те китайские женщины — источник скверны и разврата! — прохрипел тот. — Видишь, у дверей их домов висят красные фонари?.. Мы должны обходить стороной все дома с красными фонарями. Запомни это!

Сарматов помог Юсуфу подняться на ноги, и они продолжили путь. Но не успели они пройти и десяти метров, как раздался нарастающий вой сирен. Три полицейских джипа на полной скорости вывернули из переулка и остановились рядом с ними.

— Кто эти люди? — встревожился Сарматов, когда из джипов, как горох, посыпались перетянутые белыми портупеями китайцы.

— Фараоны, — лязгая зубами, ответил Юсуф. — Они сейчас заберут нас в тюрьму.

— Что такое «в тюрьму»?

— Это... э... э... в железную клетку, — просипел Юсуф.

— Я не хочу в клетку...

— Мы обязаны им подчиниться, иначе они пристрелят нас.

Полицейские, не мешкая, защелкнули на руках Сарматова и Юсуфа металлические браслеты и грубо затолкали их в джипы.

— Все ясно, здесь парни из триады давно снюхались с полицией, — глядя вслед джипам, зло протянул китаец в бейсболке. — Я думаю, нашему шефу будет интересно узнать про это...

— Тебе-то какое дело, кто с кем снюхался! — раздраженно оборвал его напарник. — Нам было приказано установить контакты клиентов, а дела триады нас не касаются.

— Так не пойдет, сержант Сюй, — взялся за рацию первый китаец. — Ты, видно, забыл, что шеф приказал немедленно и напрямую докладывать ему о всех подозрительных контактах клиентов. Кроме того, сержант Сюй, я хочу содержать свою семью на сянганские доллары, честно заработанные в королевской полиции.

В Управлении полиции офицер-китаец внес фамилии Юсуфа и Сарматова в компьютер и торжественно, будто о монаршей милости, объявил по-английски:

— Гражданин Пакистана Юсуф ибн Рахмон за дебош в общественном месте подлежит штрафу в пять тысяч английских фунтов.

— Разве в Гонконге определяют наказание полицейские, а не судьи? — вырвалось у Юсуфа.

— Гони деньги, мусульманская собака, и не гавкай, иначе никогда не увидишь своего грязного Пакистана! — прошипел офицер.

— В-в-вы н-н-не с-с-сме-ете! — побледнел Юсуф. — Я б-бежал из-з-з р-р-раб-бс-ства в с-с-свободную с-стр-рану!.. Я т-тре-бую ад-д-двоката!..

— Это ваши проблемы, мистер Юсуф ибн Рахмон! — ощерился офицер и повернулся к Сарматову:

— Мистер Джон Ли Карпентер, подданный Ее величества королевы Англии, за дебош в общественном месте и причинение тяжких телесных повреждений пяти полицейским при исполнении ими служебных обязанностей подлежит штрафу в пять тысяч английских фунтов и заключению в тюрьму сроком на полгода. Благодарите судьбу, мистер Карпентер, если бы вы не были подданным Ее величества королевы Англии, наказание могло быть более суровым.

— Кто такая королева Англии? — спросил Сарматов.

Офицер покрутил пальцем у виска.

— Почему вы не хотите мне ответить? — гневно шагнул к нему Сарматов.

Тот в страхе попятился, а заполнившие комнату полицейские с остервенением обрушили на Сарматова и Юсуфа резиновые дубинки.

— В-в-вы не смеете этого делать, кяфыры! — вырываясь из рук полицейских, отчаянно орал Юсуф. — М-м-мистер Карпентер болен!.. Я б-б-буду жаловаться английскому губернатору!..

— Жалуйся, бешеный пакистанский пес! — ощерился офицер и ударил в его пах носком ботинка.

Юсуф как подкошенный рухнул на пол.

И опять будто пружина сорвалась внутри Сарматова. Зарычав, словно разъяренный зверь, он разорвал браслеты на руках и бросился к закатившему глаза Юсуфу. Офицер выхватил пистолет, но Сарматов ногой выбил пистолет из его руки и в несколько секунд разметал повисших на нем полицейских.

— Что за шум? — гаркнул стремительно появившийся в распахнутой двери рослый офицер-англичанин с орденской колодкой на щегольском мундире.