Полундра - Зверев Сергей Иванович - Страница 52

Леня и еще пара бандитов с автоматами ринулись на гидрографическое судно, забегали по его палубе, потом спустились вниз, в лабиринт его рабочих помещений. Оттуда вскоре послышались крики ужаса и короткие одиночные выстрелы. Впрочем, под брезент, покрывавший вторую шлюпку, никто из них не подумал заглянуть.

Поглядывая на кавторанга, Баташев засмеялся: дело было сделано.

Вскоре бандиты показались на верхней палубе, сделали своему «адмиралу» знак, что все чисто, можно подняться на борт.

– Ладно, пошли, дядя Коля, – ухмыляясь, сказал он. – Покажешь мне, что за сокровища поднял ты с морского дна.

Поднявшись на верхнюю палубу гидрографического судна, Баташев остановился у распростертого мертвого тела телохранителя Лени Рощина.

– У, сука! – с ненавистью проговорил «адмирал», пиная безжизненное тело. – Двоих моих людей на месте уложил, гад...

– Что, в воду его, адмирал? – спросил старпом с рассеченной бровью. – Что с трупами делать будем?

– Нет, положим в цинковые гробы и повезем до Мурманска, чтобы похоронить с воинскими почестями, – хмуро отозвался Баташев.

– Просто так нельзя их в воду бросать, – заметил кавторанг. – Всплывут сразу же. Будет их болтать море, еще неизвестно, куда принесет.

Баташев кивнул, глядя на залитую кровью палубу.

– Так, вытащишь трал, – повернулся он к старпому с рассеченной бровью. – Все трупы упакуешь внутрь... Понял меня?! – вдруг заорал он во всю глотку. «Старпом» испуганно попятился. – Не завернешь, а внутрь трала уложишь и тросом обмотаешь. Привесишь к нему балласт и бросишь в море. Все ясно?

– А не проще ли к ногам шкертиком что-нибудь тяжелое принайтовать? – попробовал возразить «старпом». – На дне они и без трала никуда не денутся...

– Ты что, каждому к ногам собираешься вязать? – зарычал на него Баташев. – Сутки на этом месте будем болтаться.

Старпом с рассеченной бровью в ответ пробормотал что-то невразумительное, затем торопливо кивнул и побежал выполнять приказ «адмирала». Видно было, что перспектива возиться с окровавленными трупами совсем не привлекала его.

Они прошли на бак. Сдернув рукой брезент, Баташев оглядел штабеля цинковых ящиков, довольно ухмыльнулся. Потом повернулся к своим ребятам:

– Вот это перетаскать в трюм, – скомандовал он. – Аккуратно уложить, покрыть брезентом.

Его бандиты тут же принялись за работу, стараясь ступать осторожно мимо лежащих на палубе трупов.

– У, собака, – злобно бормотал Баташев. – Развели кровищи, теперь и всю нашу палубу придется отмывать.

– Отмоем, адмирал, не нервничай, – с усмешкой отозвался кавторанг. – Кстати, Игорь, которые из этих ящиков мои?

– Твои? – с наигранным удивлением возразил Баташев. – Впервые слышу, что среди них есть твои.

Кавторанг заметно смутился.

– Мы же договаривались: добычу половиним, – растерянно пробормотал он.

– Серьезно? – Бандитская рожа Баташева расплылась в циничной улыбке. – Тебе, дядя Коля, наверное, что-то приснилось! Когда это я добычей с фраерами делился?

Кавторанг заметно побледнел, его глаза округлились, губы задрожали.

– Это я-то фраер? – неуверенно проговорил он. – Мы же с тобой во Фрунзенском училище...

– Ну, вспомнил! – от души расхохотался Баташев. – Фрунзенское училище! В самом деле, мало ли с каким дерьмом по жизни сталкиваться приходится!

– Я дерьмо? – багровея от бешенства, пробормотал Мартьянов. – Да знаешь, кто ты? Я-то думал, ты настоящий морской офицер, а ты...

В это время один из банды Баташева незаметно подкрался к кавторангу сзади, захлестнул на его горле удавку. Захрипев и отчаянно схватившись за горло, Мартьянов повалился на спину.

– Вот так, Коля, – удовлетворенно кивнул Баташев. – И весь разговор с тобой...

Он указал своему подручному следовать за собой. Взвалив кавторанга себе на плечи, тот последовал за своим «адмиралом». Они спустились в машинное отделение. Баташев молча указал своему подручному на одну из толстых магистральных труб. Тот, так же ни слова не говоря, принайтовал кавторанга к этой трубе за руку. Наклонившись, подручный дал кавторангу пару пощечин, пока тот не открыл мутные от боли глаза.

– Вот, дядя Коля, смотри... Это твоя могила, – хладнокровно произнес Баташев.

– Бандюга! – прохрипел Мартьянов. – Мурло! Паскуда!

Подручный Баташева вполсилы заехал кавторангу носком ноги в солнечное сплетение. Тот заскулил от боли, стал извиваться, прикрученный намертво к магистральной трубе.

– Не кипятись, дядя Коля, дай мне пару слов сказать, – спокойно продолжал Баташев. – Ведь тебя твоя дальнейшая судьба интересует, не так ли?

Кавторанг на этот раз молчал, сцепив зубы от мучительной боли.

– Так вот, – продолжал Баташев. – За оказанную услугу по добыче товара я тебе искренне благодарен, можешь мне поверить. И в благодарность, – он цинично усмехнулся, – я предоставляю тебе право умереть вместе с твоей командой и твоим любимым судном. А то нехорошо это получается – вся команда погибла, судно погибло, а капитан, шкура, жив!

Баташев расхохотался, глядя, как извивается и корчится от боли прикрепленный к трубе кавторанг.

– Сейчас мои ребята трупы уберут, – продолжал Баташев, – груз на наш траулер перетащат, твою посудину от моей отшвартуют. А потом, как в песне поется, откроют кингстоны. Правда, только по одному борту. Помнишь, что происходит с судном, когда у него откроют кингстоны только по одному борту? – Баташев усмехнулся. – Правильно, оно медленно заполняется водой, дает крен, потом переворачивается вверх килем и тонет. Я подумал, что тебя в принципе можно сначала пристрелить – для верности, – но потом решил, что отсюда ты все равно никуда не денешься, а пойти ко дну вместе с родным судном будет даже эффектнее...

Баташев потер руки. На пристегнутого к трубе кавторанга он смотрел презрительно. Вид у того был отчаянно испуганный, приниженный, раздавленный.

– Ладно, прощай, Коля, – с усмешкой закончил Баташев. – Теперь мы если и свидимся, то только на том свете. На этом уже вряд ли. Сам понимаешь, чудес в этой жизни не бывает...

Сопровождаемый своим подручным, Баташев выбрался наверх из машинного отделения. Кавторанг остался один. Он слушал, как топочут по палубе его судна десятки пар ног, как перетаскивают ящики с золотом. Потом этот топот утих, и слышно было, как отвязывают швартовы, соединяющие гидрографическое судно с траулером. Как одновременно с этим раздались шаги человека, открывающего один за другим кингстоны по правому борту, а вскоре отчетливо послышался плеск поступающей внутрь судна забортной воды. Потом открывший кингстоны человек одним прыжком перебрался на свой траулер. Заработали винты, траулер стал удаляться прочь. Кавторанг понял, что это конец. Теперь на судне он оставался один, а вода через кингстоны продолжала неумолимо поступать внутрь судна.

ГЛАВА 45

У всякого опытного моряка с годами плавания вырабатывается четкое ощущение того, сколько морских миль он прошел и примерно в каком направлении. Это, разумеется, при хорошей погоде.

И теперь Полундра, плывя строго на норд-норд-вест – туда, где он оставил гидрографическое судно, – чувствовал, что разделяющие его и буровую платформу десять миль должны быть на исходе. Однако сколько он ни пытался, все никак не мог заметить очертаний качающего на волнах корабля. Он уже начинал думать, что сделал глупость, отправившись вдогонку гидрографическому судну. В самом деле, подняв на борт судна золото с «Бостона» и устранив, как он считал, Полундру и мичмана, кавторанг Мартьянов теперь решит, что ему больше нечего делать в данном квадрате. Это была полнейшая глупость со стороны Полундры – плыть сюда десять миль, рискуя потерять последние силы, чтобы убедиться, что на месте гибели «Бостона» уже никого нет.

Внезапно он заметил, что впереди – прямо по его курсу – маячит что-то оранжево-желтое. Полундра без труда догадался, что это был опознавательный буй, установленный на месте гибели «Бостона». Уходя из квадрата, кавторанг не стал поднимать его на борт.