Любовь изгнанницы - Вилар Симона - Страница 66

– Подумать только, какой ты стала красавицей, Дебора! Поразительно, как одежда меняет обличье. Но видела бы ты лицо Генриха Тюдора, когда он смотрел на тебя! Клянусь небом, его было жаль. Судя по тебе, ты уже вовсе не опасаешься сына Маргариты Бофор, если явилась в Вестминстер?

Дебора улыбалась.

– Да, это верно. Что мне до притязаний юного Ричмонда, когда у меня такой защитник.

– Готова поклясться, что это наш красавец шталмейстер!

Дебора вспыхнула и отвела глаза.

– Мы помолвлены с Кристофером и обвенчаемся, как только он получит рыцарский пояс. Ах, миледи, не скрою, что я хоть сегодня вышла бы за него, но Кристофер слишком горд и не хочет, чтобы кто-то имел повод злословить, что он женился, чтобы стать бароном. Сейчас он вместе с герцогом Кларенсом в Уилтшире – собирает войска. Война не за горами, и мой возлюбленный, надеюсь, покажет себя достойным шпор и пояса.

Анна промолчала. Кристофер Стэси близок к Джорджу, и еще неизвестно, на чьей стороне он станет сражаться, добывая свое рыцарское звание.

– Как поживает моя сестра? – перевела она разговор в другое русло. – Изабелла всегда так строга с приближенными… Не жалеешь ли ты, что служишь теперь ей?

Легкая улыбка скользнула по губам баронессы.

– Поначалу леди Изабелла действительно была суха и надменна со мною, но она слишком благородная дама, ваша сестра, чтобы позволить себе быть грубой с баронессой Шенли… Правда, она частенько поступает так по отношению к другим приближенным. Вы с нею очень разные, леди Анна, и, не знай я о вашем родстве, никогда бы не догадалась, что вы одной крови. Так или иначе, сейчас я стала одной из ее наперсниц.

– Не говорила ли она что-либо обо мне в эти дни? – с затаенной тревогой спросила Анна.

Но баронесса ответила, что о принцессе Уэльской в Тауэре упоминают крайне редко, и лишь однажды она слышала, как леди Изабелла произнесла имя сестры в беседе с мужем. Правда, в последнее время отношения у Изабеллы и Джорджа не ладились, и, хотя они часто и подолгу уединялись, Дебора не раз замечала, что после этого у Изабеллы заплаканные глаза.

– Она по-прежнему без ума от Джорджа? – осведомилась принцесса.

– О, я не встречала женщины, столь боготворящей своего супруга! Когда герцог уезжал из Лондона и зашел к ней проститься, она вдруг так разрыдалась, что он едва сумел ее успокоить.

Анна задумалась, и Дебора почтительно умолкла, поглядывая на подругу. Она находила, что принцесса несколько похудела, щеки ее запали, но глаза, казалось, от этого сияют еще ярче, хотя в их выражении появилось что-то печальное и отрешенное.

Правда, и ранее Дебора замечала, что взгляд принцессы лишен обычной для ее юного возраста беспечности, и ее удивляло бытовавшее мнение, что Анна необычайно легкомысленна и своенравна. И хотя смех принцессы был по-мальчишески хрипловат, а улыбка просто ослепительна, баронесса все же решила, что душу этой юной женщины гложет какая-то печаль. Несчастную женщину всегда легко отличить от счастливой, а леди Анна, несмотря на весь блеск и величие своего положения, все же напоминала баронессе попавшую в золотую клетку птичку, которая хоть и клюет зерно и даже что-то напевает, но это вовсе не то, как если бы она заливалась песней на воле.

В этот момент в дверь постучали. Леди Грэйс Блаун явилась сообщить, что уже пришло время собираться в Гилд-холл. Дебора Шенли встала, чтобы откланяться, но Анна удержала ее.

– Разве моя сестра тоже собирается на прием?

– Нет, разумеется. В ее-то положении…

– Тогда останься, Дебора. Мне могут понадобиться твои советы, ибо достаточно отсутствовать в Лондоне неделю, как мода убегает вперед.

Это был первый большой бал в этом году, и Анна решила, что хоть ненадолго, на несколько часов, она забудет обо всем и вновь станет веселой и безрассудной. Вечером она отплывает, а завтра предстанет перед своей грозной свекровью и сделает все возможное и невозможное, чтобы заставить ее прийти на помощь к отцу.

Пусть Маргарита и ненавидит Уорвика, но она отнюдь не глупа, и если убедить ее, что с каждым упущенным днем Ланкастеры безвозвратно теряют шансы восстановить свое положение, что король Генрих VI безнадежно выжил из ума, а красивый и удачливый Эдуард Йорк необыкновенно популярен, что в стане Ланкастеров свила гнездо измена…

Ах, да разве недостанет у нее аргументов, если речь идет о том, чтобы спасти отца! Прочее ее не занимает. Что ей власть и могущество, если она так несчастна. Завтра она будет с Эдуардом, а потом… потом придется лгать доколе возможно. А Филип… Свидятся ли они еще когда-нибудь? Она принцесса Алой Розы, а он йоркист и враг ее отца. Ах нет, больше она не станет печалиться!

– Да улыбнитесь же, ваше высочество! – воскликнула Дебора Шенли. – Посмотрите, как вы, прекрасны. Ни одна женщина не должна с такой печалью смотреть на свое отражение, особенно если она так великолепна!

Анна стояла перед большим, во весь рост, венецианским зеркалом в золоченой бронзовой раме. Из всех многочисленных нарядов Дебора посоветовала ей надеть серебристое парчовое платье, сплошь расшитое искрящимися райскими птицами. Платье имело округлый вырез, отороченный темно-красным утрехтским бархатом, и таким же бархатом были подбиты широкие навесные рукава, что спадали от плеча и стелились по полу вместе со шлейфом. Другие рукава, из серебристой парчи, туго обхватывали руки девушки до самых перстней.

– Это платье заказал отец, – заметила Анна, оглядывая себя. – Но я ни разу не надевала его, поскольку сначала мы были в ссоре, а потом все не являлся повод.

– Но теперь-то он явился, – улыбаясь, Дебора расправляла шуршащие складки платья и длинный шлейф принцессы. – Улыбнитесь же, наконец, леди Анна! Вам понадобится немного румян, а то что-то вы слишком бледны.

Она стала осторожно накладывать грим на скулы принцессы, а та, искоса глядя на нежное личико Деборы, подумала, что бы сказала баронесса, если бы знала, сколь серьезна причина ее бледности.

Между тем голову принцессы увенчали островерхим эннаном из такого же гранатово-красного бархата, с верхушки которого струились волны дымчатой серебри стой вуали. Она была так длинна, что ее отбросили на плечи и немного присобрали, чтобы она не мешала принцессе при ходьбе.