Возвращение странницы - Вентворт Патриция - Страница 7

Филип порывисто поднялся.

— Только не Энн, и не со мной! — он начал в волнении вышагивать по комнате. — Вспомните о том, в каких условиях выросли обе девушки. Энн была очаровательным, избалованным единственным ребенком богатой наследницы. В восемнадцать лет она сама унаследовала огромное состояние. Но благодаря обаянию никто не замечал, как она капризна — пока не начинал перечить ей. Я сам понял, насколько она своевольна, когда запретил ей поездку к Терезе Джоселин. Разразилась бурная ссора, но она все-таки уехала во Францию. Энн просто вскипела бы, услышав, что я называю ее Энни Джойс. Нет, это не Энн, а другая женщина — старше Энн, опытнее, сильнее духом.

— Но ведь она четыре года прожила в страхе перед немцами, Филип.

— Женщина, выдающая себя за Энн, располагает большим опытом. Вспомните, в каких условиях она выросла. Ее отцом был незаконнорожденный сын старого Эмброуза. Но если бы не стечение обстоятельств, отец признал бы его. Если бы мать Энн умерла месяцем раньше, дядя Эмброуз наверняка женился бы на своей любовнице миссис Джойс, и юный Роджер стал бы сэром Роджером. Так или иначе, старик не удосужился составить завещание, и Энни не унаследовала ничего, кроме обид. Когда ей исполнилось пятнадцать лет, Тереза попыталась навязать ее нам. Полагаю, естественная реакция родственников только усугубила обиду. Еще семь лет Энни была на побегушках у Терезы. А моя кузина Тереза отличалась неуравновешенностью, ее подопечная не понимала даже, какое положение она занимает в доме. Энни то баловали, то высмеивали, ей приходилось вечно быть настороже, думать, прежде чем открыть рот, ни в коем случае не позволять себе выказывать недовольство. Семь лет она училась распоряжаться деньгами Терезы, но Тереза оставила ее с носом. Не кажется ли вам, что к этому времени она уже решила, что с нее хватит? Такая женщина будет готова на все, лишь бы заполучить то, что якобы принадлежит ей по праву.

— Звучит убедительно. Но выдавать себя за другого человека не так-то просто. Такое случалось раньше, встречается и теперь, но самозванцы обычно терпят фиаско. В нашем случае Энни Джойс хорошо знакома с историей семьи и фамильными фотографиями. Мисс Джоселин была неутомимой сплетницей. Вероятно, она была в курсе всех семейных тайн, а что знала она, знала и мисс Джойс. Кажется, они приезжали сюда?

— Да, прогостили неделю. Тереза привезла к нам Энни Джойс. В то время я заканчивал школу, поэтому не встретился с ней, но догадываюсь, что во время этого визита Тереза превзошла сама себя. Отец злился, мачеха с трудом сводила концы с концами. Ничего не скажешь, славное было время.

— Пожалуй, и особенно тягостное для ребенка.

Филип ответил ему иронической усмешкой.

— Вот тут вы совершенно правы. Зато у нее была целая неделя, чтобы запомнить все — она впервые жила в большом доме, да еще в деревне. Помню, об этом мне рассказывала мачеха. Это вам ни о чем не говорит? Подобные впечатления обычно сохраняются надолго. Мисс Джойс совершенно непринужденно чувствовала себя и в доме, и в саду.

— Вот как?

— Это вас удивляет? А меня — ничуть. В пятнадцать лет, в том же возрасте, когда Энни Джойс приезжала сюда, я побывал в охотничьем домике Макларенсов в горах. Даже сейчас я нашел бы дорогу к нему с завязанными глазами, а ведь у меня не было случая освежить воспоминания — в отличие от Энни Джойс. Энн провела в шато три месяца. Может, тогда у Энни и возник хитроумный замысел — не знаю, но если вы помните Терезу, вы поймете, что она подробно расспрашивала Энн обо всем.

Мистер Кодрингтон кивнул.

— Да, положение Энни Джойс лучше, чем у большинства самозванцев, ей известны многие подробности. Судя по всему, ей досталась шубка Энн, вечернее платье, жемчуга, обручальное кольцо и кольцо, подаренное в честь помолвки, паспорт и удостоверение личности. Чем вы можете это объяснить?

Филип продолжал вышагивать по кабинету.

— Перед отъездом я велел им собрать все самое ценное. Энн отправилась на берег с сумочкой, с которой явилась сюда Энни Джойс. Эту сумочку ей подарили на свадьбу. Должно быть, документы и драгоценности лежали в ней. Кто-то из них нес шубку — не помню, кто именно.

— Очень жаль, — сухо отозвался мистер Кодрингтон.

Филип круто обернулся к нему.

— Послушайте, если бы я лгал, я бы сказал, что шубку несла Энн, верно? Но я просто не помню! Мне вспоминается только, что когда я отнес Энн в лодку, шубки при ней не было. Если Пьер и Энни нашли ее, то наверняка забрали с собой в шато. Энни твердит, что замерзла — значит, она могла надеть шубку. Пьер нес пару чемоданов. Не знаю, что с ними стало. Тьма стояла кромешная, боши стреляли в нас. Энн сразу ранили. Должно быть, Энни подняла упавшую сумочку или же несла ее с самого начала — точно не знаю.

— Понятно. Значит, доказательств нет. Все могло произойти как угодно. А как насчет почерка?

Филип мрачно напомнил:

— Она училась писать почерком Энн три с половиной года и, по-моему, достигла удивительных успехов. Что скажут эксперты, не знаю.

— Присяжные недолюбливают экспертов.

Филип кивнул.

— Мне всегда казалось, что даже эксперты сомневаются в правильности своих заключений.

— Технические подробности присяжных не интересуют.

Филип подошел к письменному столу и присел на край.

— Ради бога, не будем о присяжных! Эта женщина — не Энн, и мы должны заставить ее сознаться в этом. Она Энни Джойс, значит, она имеет право получить тридцать тысяч фунтов Терезы Джоселин — так и объясните ей. Я говорил Энн, что эти деньги ей не принадлежат, а после смерти Энн сказал вам, что оставлю их себе лишь в том случае, если удостоверюсь, что Энни Джойс мертва. Но она жива, она сидит в большой гостиной вместе с Линдолл. Наверное, перебирают фотографии тети Милли, — мистер Кодрингтон невольно ахнул, и Филип усмехнулся. — Этим делом они занялись еще вчера вечером. Просьба была высказана как нельзя более тактично. «Тетя Милли, дорогая, у вас не сохранилось каких-нибудь снимков?.. Вот как? О, покажите их мне! Вы не представляете, как я соскучилась по знакомым лицам!» Даже если она видит их впервые, будьте уверены: вскоре она запомнит все до единого.

Мистер Кодрингтон не стал скрывать недовольство:

— Почему вы допустили такое? Вы совершили ошибку.

Филип пожал плечами.

— Многое свершилось еще до моего приезда. Лин ходит за ней по пятам, как собачонка. Думает, что я… — его голос изменился, понизился до еле уловимого шепота. — Не знаю, что она думает.

Мистер Кодрингтон забарабанил пальцами по колену.

— Миссис Армитидж следовало бы проявить больше благоразумия.

Филип поднялся и направился к двери.

— Не вините тетю Милли: до моего возвращения они с Лин ни в чем не сомневались. А теперь тетя Милли потрясена — по крайней мере, я на это рассчитываю. Но Лин… — он снова вернулся к столу. — Мы отвлеклись. Я хочу, чтобы вы зашли в гостиную и сообщили Энни: она сможет получить тридцать тысяч Терезы, как только подпишет расписку именем Энни Джойс.