Женщина— апельсин - Васина Нина Степановна - Страница 33

Сопровождающие Кумуса милиционеры почесали в затылках. Кумус лежал в грязи на боку, руки у него были в наручниках, лицо повернуто к небу.

— Тащи носилки, — сказал один из милиционеров санитару.

— Очухается — сам поднимется! — Санитар оттянул край своей форменной рубахи и старался стряхнуть с нее рвоту.

— Да будем мы тут стоять и ждать! Тащи носилки, не будешь в другой раз руками размахивать.

Кумуса подняли за ноги и за плечи и положили на носилки. Пошел легкий, почти незаметный снег, те снежинки, которые запутались в волосах Ангела, не таяли.

Когда один из милиционеров и санитар с носилками вошли в коридор клиники, раздался вой сирены. Это значило, что кто-то пытается сбежать. По коридору пробежали накачанные санитары в бледно-голубых свободных рубахах и таких же широких штанах. Пробегая мимо дверей, они быстро задвинули защелку и заблокировали ее. Кумуса перетащили с носилок на каталку, поставили к стене. Санитар побежал к своим, милиционер прислонился к стене рядом с каталкой, раздумывая, можно ли тут в суматохе покурить. Опустевший коридор блестел протертым кое-где линолеумом. В конце коридора было окно и поворот. Из-за поворота вышел высокий человек в балахоне, с длинными волосами. Он шел против света, медленно и уверенно, опираясь на небольшую палку. Милиционер совсем не видел его лица, но угадал при поворотах головы легкую бородку.

«Ну и форма тут у них, — посочувствовал милиционер, — хотя, с другой стороны, когда очень жарко, может, так и удобно?»

Странный человек подошел к каталке. Только тут милиционер рассмотрел чистые правильные черты его лица, очень красный красивый рот и почти бессмысленные глаза. Человек положил свою руку на лоб Кумуса.

— А ну, отвали! — сказал милиционер.

— Встань и иди! — торжественно произнес человек в балахоне.

Ангел Кумус открыл глаза. Несколько секунд он недоуменно таращился, потом сел. Человек в балахоне протянул ему руку. Кумус не мог подать свою, но встал. Один раз он пошатнулся и чуть не упал, прислонился лбом к груди своего спасителя и почувствовал крепкие мускулы под легкой материей.

Второй милиционер, который остался на улице, смотрел на них сквозь стеклянную дверь. Он увидел, что его напарник показывает ему на странного высокого мужчину в простыне и крутит, посмеиваясь, пальцем у виска. Милиционер показал пальцем на палку этого странного типа — ему показалось, что это лыжная палка, но без кружка на конце. Напарник махнул рукой. Тогда милиционер показал, опять жестами, что развернет машину, и пошел к шоферу.

Потом милиционер, сопровождающий Кумуса, не смог толком объяснить, что же произошло. Ни разу за всю эту сцену милиционер не почувствовал опасности или страха. Он хотел подойти к Кумусу, чтобы отправиться с ним наконец к главному врачу, а этот придурок в простыне как раз заметил наручники на руках Кумуса. Молча властным жестом показал на них милиционеру.

— Пошел ты… — Милиционер хотел его обойти, как вдруг увидел быстрое, почти молниеносное движение лыжной палки у своего лица. Остро отточенный конец проткнул его горло слева, горячая волна ударила в голову. С удивлением, вытаращив глаза, милиционер осел по стене на пол, стараясь зажать рану.

А псих в балахоне в это время потерял всякий интерес к наручникам Кумуса, показал ему жестом идти за ним и в другом конце коридора нажал кнопку лифта.

— Меня зовут Ангел, — сказал на всякий случай Кумус в лифте. Он испугался и все время смотрел на палку. — А вас?

— Ты не ангел. Я — Спаситель, но ты не ангел.

В этот момент Ангел заметил, что лифт едет вниз. И действительно, они вышли в подвале, свет был яркий, у самого лифта стояла каталка, накрытая простыней.

Спаситель словно забыл про Кумуса. Он неуверенно огляделся и открыл первую попавшуюся дверь. Кумус вошел за ним и понял, что они в морге. На длинных металлических столах лежало несколько тел. Рядом стояли две каталки, накрытые простынями, тоже с телами. Спаситель подошел к столу.

— Встань и иди! — торжественно провозгласил он, положив руку на голову сухонького голого старика со скрюченными ногами. — Встань и иди, — сказал он через минуту тише и словно удивленно. Пошел к другому столу. Там повторилась та же сцена. Тогда Спаситель закрыл лицо ладонями и зарыдал. Кумус услышал, что лифт поехал вверх. Он сдернул простыню с трупа и, завернувшись в нее, лег на пустую каталку. Им овладело странное спокойствие, от пережитого — слабость в руках и ногах, не пошевелиться. Болела и кружилась голова после удара санитара. В шуме и криках, когда выволакивали Спасителя, Кумус слышал удивленный голос милиционера, того, который остался на улице, но даже это не помешало ему то ли потерять сознание, то ли заснуть.

Ева Николаевна второй раз позвонила главному врачу психиатрической больницы и услышала уже не возмущенный голос занятого человека, которому мешают, а какое-то невнятное бормотание.

— Понимаете, голубушка, мы не можем найти вашего клиента, да… Но вы не волнуйтесь, это дело нескольких минут. Ну, часа, от силы. Он где-то в клинике, это точно, все двери закрыты, на территории его нет, через забор не перелезть. Ваш милиционер ранен. Ему оказали помощь и отвезли в больницу.

— Кто ранил милиционера?

— Трудно сказать, кто из них. Пожалуй, Христос ранил, наш больной, у него было обострение.

— Подождите, Кумус жив?

— Я думаю — смею предположить, — что жив. Только он где-то затаился или потерялся. Он у вас как, с явными признаками болезни?

— Какой болезни?

— Да. Я понимаю. Это мы должны были определить, какой именно болезни. Ну, на вид он нормален?

— Нормален, если не начнет говорить.

— А как вы думаете… — Ева слышала на том конце трубки учащенное старческое дыхание. — Как вы думаете, он не симулировал?

— У меня такое чувство, что это я должна вам направить заключение о состоянии здоровья.

— Да. Понимаю, но пока ничем не могу помочь.

— Я пришлю наряд милиции, пусть осмотрят больницу.

— Исключено. Наши санитары с милиционером уже осмотрели все, что могли. Больница старая. Подвалы, коммуникации, никакого наряда не хватит. Давайте подождем до завтрашнего утра, он появится!