Женщина— апельсин - Васина Нина Степановна - Страница 34

— Я пришлю наряд, — сказала Ева и положила трубку.

Ева доложила Гнатюку, что Кумуса потеряли в психиатрической больнице, милиционер ранен там же лыжной палкой в горло. Гнатюк потребовал, чтобы она тут же выяснила, откуда у больного могла оказаться лыжная палка. Ева сказала, что это не их район, там уже работают свои. Гнатюк настаивал, Ева села на телефон и через час доложила: лыжная палка принадлежала дворнику, работающему в больнице, он собирает ею бумажный мусор с газонов. Поскольку дворник в сильном запойном состоянии и не в силах объяснить, как она попала к больному, этот вопрос разъяснится только со временем, достаточным для протрезвления дворника.

— Да что же это мне так тяжело! — не выдержала Ева и пошла в кабинет Николаева.

Еще один его оперуполномоченный на испытательном сроке тоскливо смотрел в окно на подкрадывающиеся сумерки.

— Как тебя зовут?

— Валентин. Валентин Мураш! — громко сказал он, опомнившись и вскочив со стула.

— Слушай, Мураш, съезди-ка к банку «Оникс», погуляй немножко и доложи, как там Николаев бездельничает, ладно?

— Разрешите спросить! До которого часа? Ева посмотрела на часы:

— Сейчас полшестого. За час справишься? Это недалеко.

— Я… У меня… У меня рабочий день кончается в шесть.

— А что это такое — рабочий день? — спросила Ева, удивленно распахнув глаза.

Она прошла к себе, помаялась еще минут десять, потом решительно оделась и быстро спустилась вниз.

— Нет, это невыносимо, надо ехать! Доставая ключи от кабинета, наклонилась к окошечку дежурного, чтобы расписаться.

— А вас ждут, — он махнул рукой в сторону холла.

У окна стояла Далила.

— Чего это ты тут? И такая грустная? — спросила Ева.

— Мы договаривались на шесть. Только не делай удивленных глаз, ладно? Я тебе предложила в восемь, ты сама захотела в шесть, мне пришлось с работы раньше уйти!

— Да я это спросонья! Что же с тобой делать? Ты меня уже замучила. Кстати, Кумуса потеряли в психиатрической больнице. Повезли на обследование и потеряли. Садись. — Ева открыла дверцу своей машины. — Поедем сначала прокатимся мимо одного банка, что-то мне нехорошо, беспокойно.

— Нет, поедем сначала к больнице, у меня тоже на душе неспокойно!

— К какой больнице?

— Где Кумуса потеряли! Он бегает, наверное, по такому холоду вдоль забора и ищет лазейку, чтобы удрать!

— Он не найдет там никакой лазейки! Его в здании потеряли, в здании!

— Поехали, просто узнаем, нашли или нет.

— Сначала в банк!

— Это в обратную сторону! Что это ты делаешь?

Ева сняла куртку и форменный пиджак и одевала на ходу кожаное крепление с кобурой.

— Помоги… Не лезет. — Она запуталась в ремнях.

— Нет, это смешно, у меня к тебе серьезный разговор, а ты меня тащишь на перестрелку! Отвези меня к больнице, я буду искать Кумуса, я сделала кол!

Ева задумчиво поглядывала в зеркальце на заднее сиденье, где лежал бронежилет. Она вспомнила натертости на груди от этого тяжелого мешка, вздохнула.

— Лежи, отдыхай!

— Почему это я должна отдыхать! Поворачивай! — В голосе Далилы была легкая истерика.

— Я не тебе, я бронежилету, не кричи, дай одеться. — Она засовывала руки в рукава большого серого пиджака из мягкой ткани.

— Что ты все время носишь? Какие-то балахоны.

— Служба обязывает, кобуру не видно. А у тебя вечно коленки торчат отовсюду!

— Ну… У тебя тоже торчат! Хотя моим коленкам, конечно, далеко до твоих.

С этим разговором они и подъехали к банку.

Ева тихо проехала мимо банка, потом развернулась в подворотне и поехала обратно. Из банка выходили люди, сражаясь с огромной и тяжелой дверью. Ева осмотрелась, нашла кафе на другой стороне улицы и чуть наискосок.

— Что делать будем? — Далила нервничала и хотела немедленно ехать искать Кумуса.

— Посидим минут пять, подождем. Ева увидела, что улицу перебегает Николаев. Она опустила стекло.

— Это ты милиционеров нагнала? Мы в сберкассе сидим, в кафе шторы тяжелые, ни черта не видно, сберкасса до восьми, я посижу.

— Ты его знаешь? Ну, как он выглядит?

— По описанию. У меня в банке сидят двое с рацией, если что.

— Принести поесть?

— Я уже час жую все подряд. Нервничаю, что ли?

— Это такой день. Нервный.

— Ладно, гуляйте, девочки! Плохие мальчики и хулиганчики нам оставляют в вещдоках пальчики! А все хорошие… судьбою брошены… и снегом холмики их запорошены! — спел Николаев тихо и проникновенно в лицо Еве, потом распрямился и пустился в пляс на проезжей части, — Эх, не люби меня, моя рисковая, моя последняя, моя свинцовая!

— Профессиональная депрессия на грани истерики, — приговорила его Далила, как только они отъехали.

В психиатрической клинике Еве сказали, что Ангел Кумус не найден. Далила осталась у ворот, она с надеждой оглядела окна с решетками и большой парк со старыми скамейками. Охранник, старый, с одышкой, в синем картузе, пожаловался ей, что нагнали много милиции, а все без толку.

— Я так скажу… Сбегали… Не следует об этом говорить, но сбегали! А вот чтоб кто-то сюда пробрался и запрятался! Такое впервые слышу, — сказал охранник.

— Да это полный бардак на тему относительности! — вдруг нервно стала объяснять Далила, она ходила туда-сюда возле охранника. — Он запрятался у вас, чтобы сбежать из другого места! Ваша больница — объект временного укрытия, потом она превратится в такое место, откуда ему надо будет бежать! Понимаете, все относительно, и вот вам пример этого!

— Да что тут не понять. Понимаю. — Сторож внимательно вгляделся в Далилу. — Я вот тоже в этой самой относительности нахожусь. Я их охраняю. Наполеонов, Гитлеров. Два Христа у нас. А царей — не счесть… А они же этого не понимают. Человеков надо охранять, чтобы они понимали, что их охраняют, а иначе зачем?

Далила замерла и уставилась на сторожа.

— А вампиры у вас есть? — спросила она.

— Был один прошлый год. Помер от истощения.

— Кумус! — закричала Далила в небо.

— Ты вот что, девушка, я тебе так скажу, не переживай.

— Девушка, — подошла Ева и взяла Далилу за руку, — ты мне свидание назначила, поехали развлекаться, я больше не желаю слышать это имя, слышишь, ты меня со вчерашнего вечера достаешь. Хватит! — Ева заталкивала брыкающуюся Далилу в машину, а та плакала громко и навзрыд.