Ненормальная война - Тамоников Александр Александрович - Страница 23

Диверсанты спокойно вышли, задвинули «УАЗ» обратно, освободили проезд и покатили дальше.

Допрашивать подстреленного парня бессмысленно. Он уже сказал все что знал. Людей, сидящих в машине, ополченец не видел, только вспышки автоматных очередей. Но это определенно была «Тойота».

Диверсанты держали путь к селу Ширяево на Олдыни, вернее, к заброшенной пристани, расположенной на его южной окраине. Их видел один из сельчан, местный пьяница. Они проехали практически по нему, когда он решил отдохнуть в бурьяне.

Возмущаться дядька не стал, протрезвел от страха и подглядел, как какие-то люди бросили машину, вывели из кустов лодочку и перегрузили в нее что-то на брезенте.

Река в том месте неширокая. Переправились быстро. А на той стороне их, похоже, ждали. Селянин слышал, как там гудел автомобиль.

В районе полудня группа Соколовского прибыла на берег Олдыни. Машину они оставили на дороге и побрели к пристани, стараясь сильно не высовываться из бурьяна.

Между прибрежным ивняком и дощатыми мостками обнаружилась никому не нужная брошенная машина. «Тойота», серая, старая – все правильно. Дверцы закрыты, внутри никого.

Бойцы рассредоточились, осматривали прилегающую местность. Корвич заметил следы волочения лодки и людей, которые тащили ее.

На противоположном берегу все было тихо. Вода плескалась у пологого обрыва. Метелки плакучих ив склонялись над ней.

– Совсем зажрались, – пробормотал Вдовенко, ходя кругами вокруг машины. – Нормальная тачка, ей еще служить и служить. Так нет, выбросили. Оставили нуждающимся. Мужики, давайте заберем ее себе. В качестве утешения, так сказать. Будем ездить на ней на дискотеки. Она и по болоту, наверное, пройдет. – Он взялся за ручку на дверце водителя.

– Тимон, на твоем месте я бы не стал это делать, – проговорил Грубов. – Машину могли заминировать. Дело, конечно, хозяйское, ты сам себе голова, но я должен предупредить.

– Могли, – сообразил Вдовенко, отдергивая руку. – Это я так, чисто потрогать. – Он сдвинул бейсболку, никак не гармонирующую с навороченным одеянием спецназовца, почесал затылок. – Сейчас проверим, заминирована или нет.

В кармане у него нашелся моток прочной лески. Он осторожно привязал ее к дверной ручке и стал пятиться в кусты. Лески хватило метров на двадцать.

Остальные члены группы тоже заинтересовались этим, бросили свои дела. До кустов леска не достала.

Вдовенко залег за бугром. Рядом с ним пристроился Павел. Все прочие тоже укрылись, кто где мог.

– Ну, поехали, – сказал Вдовенко. – Кто не спрятался, я не виноват. – Он потянул за леску и заставил дверцу приоткрыться.

В машине что-то щелкнуло и упало на пол. Она подпрыгнула, сноп пламени взвился в небо через продырявленную крышу. Изувеченный автомобиль окутало черным дымом. Ударная волна разлетелась в разные стороны. Покатились камни, затряслись ветки ивняка, заскрипел и стал рушиться в воду догнивающий настил мостков.

Несколько мгновений вокруг пожарища царила тишина. Обшивка салона горела жадно и ярко. Но пламя быстро угасло. Напор огня стал уменьшаться. Вскоре от него остались лишь клубы дыма, разгоняемые порывистым ветерком. Вода в реке покрылась рябью.

– На дискотеку, говоришь, ездить будем, – задумчиво пробормотал Грубов, лежавший в бурьяне. – Знаешь, Тимон, что-то мне подсказывает, что ты никогда не был так близок к разгадке извечного вопроса: есть ли жизнь после смерти.

«Связку гранат заложили, – подумал Павел. – Знали, что машина привлечет наше внимание».

Вдовенко смертельно побледнел. До него дошло, насколько близко была смерть. Он нервно сглотнул.

«Ну все! – подумал Павел. – Теперь этот парень каждую дверь будет с леской открывать».

Вдовенко заворочался, помотал головой, зачем-то постучал себя по черепу.

– Спелый? – ласково спросил Павел.

– Ладно, пошли, – проворчал Вдовенко, поднялся на бугор и забросил автомат за спину. – Нечего тут больше делать. Чего разлеглись? Кончилось шоу. – Он исподлобья таращился на товарищей, лежащих в укрытиях.

Тут с дальнего берега ударила пулеметная очередь. Забились фонтанчики под ногами Вдовенко. Он крепко выругался, хотя штрафные санкции за мат никто не отменял, очень энергично сплясал что-то и помчался за чадящий остов автомобиля.

Пулеметчик продолжал надрываться. Он стрелял из кустов на противоположном берегу.

«Развлекаются эти сволочи!» – злобно подумал Павел.

Он уже пристраивал автомат на бугор, чтобы ответить укропам той же монетой. Его спецназовцы тоже готовили оружие.

К пулеметной трескотне присоединились АК-74. Похоже, целый взвод украинских силовиков вышел к берегу.

В воздухе стало тесно от жужжащих пуль. Спецназовцы беспорядочно отвечали врагу.

Пули вспахали бугор, за которым лежал Соколовский. Он перекатился, злость хлестнула вместе с адреналином. Капитан привстал на колено, выпустил веером длинную очередь по кустам и рванулся подальше от этой позиции, которую уже кромсал свинец.

Бойцы с обеих сторон не видели друг друга, но стреляли самозабвенно. Царил адский грохот, перекричать который было невозможно.

Павел несколько раз менял позицию, извел два магазина. Ради чего, мать его так! Злости не хватало. Он начал откатываться в бурьян, что-то кричал, сам себя не слыша. Глупая перепалка, без цели и смысла. Не хватало еще кого-нибудь из ребят потерять.

Бойцы начинали соображать, по одному выходили из боя, катились в траву. Они уже не стреляли.

А на том берегу веселились украинские силовики, крыли матом, свистели. Но и у них иссяк задор, или поступила команда. Все дружно прекратили огонь.

Спецназовцы, чертыхаясь, ползли к своей машине, которая, слава богу, осталась в низине. Никто не пострадал, и то ладно. Какого, спрашивается, дьявола расслабились?

Полковник Вишневский не скрывал удовольствия. Он стоял у приоткрытой двери камеры и сквозь решетку смотрел на узника, прикованного к нарам. За его спиной покашливал капитан Бунич, тоже пребывающий в приподнятом настроении.

Группа Жереха блестящим образом заарканила Борисова, и вот он здесь. Мелкие неприятности текущего дня не могли омрачить большую победу.

Поколебавшись, полковник подошел поближе, но в камеру заходить не стал.

Майор Борисов уже пришел в себя. Его загипсованная нога покоилась в приподнятом виде на кипе одеял. Кожа пленника отливала матовой серостью, глаза ввалились. Царапины и кровоподтеки на лице были обработаны зеленкой.

Рядом с нарами стояли два колченогих стула. На одном лежали лекарства, бинты, вата, стальная коробочка со шприцем. На другом сидела женщина в белом халате. Ее лицо отливало той же серостью, что и у майора. Сколько времени она находилась в этом подвале, ровно столько же ее изматывал страх.

Полковник уже знал, что это медсестра Маргарита Мордвина из Байдакской районной больницы. Он не возражал. Пусть будет сестра. Хоть чем-то разукрасить эти серые стены.

Несколько минут назад Вишневский с Буничем подкрадывались к камере чуть не на цыпочках, затаив дыхание. И не напрасно. Очень кстати обнаружилось, что медсестра и пациент о чем-то тихо переговаривались. Вернее, Борисов что-то шептал, а медсестре приходилось слушать, потому что деваться ей было некуда.

Обнаружив посторонних, она позеленела от страха, а Борисов досадливо поморщился. С этой минуты Мордвина сидела прямая как штык и не произнесла ни слова.

– Привет террористам, – добродушно поздоровался Вишневский. – Уже не скрываемся от правосудия?

– Привет временным господам, – отозвался Борисов и смерил посетителя замутненным, хотя и пристальным взглядом.

Потом он вскользь посмотрел на Бунича и сразу сообразил, что это мелкая сошка.

– Вот и прибыли гости из СБУ. Сожалею, господа, но на ваших самодовольных физиономиях этот факт цветет пышным цветом. – Раненый майор держался.

В его глазах поблескивал тоскливый огонек обреченности, но усмехаться с иронией ему удавалось.