Присвоенная (СИ) - Бархат Нина - Страница 32

И вдруг я почувствовала, как кто?то — едва слышно — пропускает сквозь пальцы мои распущенные волосы. Отдельные волосинки, натягиваясь чуть сильнее других, вызывали приятное щекочущее ощущение на коже головы. Я уловила на шее близкое дыхание. Очень знакомое дыхание. И рефлекторно повернула голову в сторону, откуда оно доносилось.

Но там никого не было.

Я могла бы остаться в заблуждении, что мне все просто почудилось, если бы тут же слегка не качнулась шелковая паутинка ткани на окне рядом со мной. Безусловно, мое движение могло качнуть ее… Но почему?то я сомневалась в этом.

С того момента я стала прислушиваться к своему состоянию с удвоенным вниманием. И чем больше я прислушивалась, тем явственнее становилось невозможное… Чем бы я ни занималась, весь день ко мне прикасались невидимые пальцы: гладили лицо, еле ощутимо держали за руку, скользили по шее, по ногам. Чужое близкое дыхание холодило кожу щеки, плеча, стекало по спине. 'Диа — а-на — а-а…', — шептал чей?то голос рядом на границе слышимости. А порой я ловила на губах едва осязаемый поцелуй, знакомый мне по утренним снам. И как бы быстро я ни оборачивалась, поймать на горячем наглеца не удавалось…

Обнаружив у себя тревожные симптомы, другой человек, скорее всего, обратился бы к психиатру. Но я вспомнила, что в моей жизни уже было время, когда я замечала подобное, — после того, как Кристоф забрал меня у родителей. С первых дней в его доме постоянное ощущение чужого присутствия и невидимые прикосновения сводили меня с ума. Тогда я пришла к выводу, что из?за безумных стрессов меня развлекает собственное воображение. В ожидании близкого конца это казалось настолько неважным, что я попросту отмахнулась от навязчивых фантазий. Но когда смутные воспоминания легли на картину происходящего сейчас, мне открылась несомненная правда — все это делал Кристоф.

Оставалось неясным одно: как именно делал. Было ли это следствием уже известной мне его способности передвигаться так быстро, что человеческий глаз не успевал отследить движение? Или это — гипноз? Не может же он становиться невидимым, в самом деле!

Задавая себе эти вопросы, я поняла, как мало, в сущности, знаю о нем…

Как следствие, я стала вести себя подобно параноику. Заходя в комнату, я приоткрывала дверь ровно настолько, чтобы проскользнуть в получившуюся узкую щель, после чего резко захлопывала ее, злорадствуя, что уж теперь?то он не успел проскочить! Следовавшее за этим еле слышное прикосновение к руке заставляло меня буквально подпрыгивать до потолка. 'Он что же, умеет проходить сквозь стены?' — раздражалась я. В мистику я не верила решительно.

Из?за осознания факта, что, оказывается, он постоянно находился рядом и наблюдал за мной в самых разных… ситуациях, я была страшно напряжена за ужином! Еще больше бесило необыкновенно приподнятое настроение Кристофа, сидевшего напротив. Стоило мне зло посмотреть на него, как он тут же начинал что?то увлеченно разглядывать за окном, при этом уголки его губ слегка подрагивали, еле сдерживая предательскую улыбку. Такое нетипичное для него поведение, конечно же, привлекло внимание Дженоба и Мойры, но они ограничились лишь театрально поднятыми бровями и обменом недоуменными взглядами.

Наконец, не в силах выносить это издевательство, я извинилась и, сославшись на плохой аппетит, поднялась из?за стола.

— Диана, с тобой все в порядке? — сочувственно окликнул меня подлый Кристоф уже в дверях. Поблагодарив его за заботу сквозь зубы, я грохнула дверью столовой и помчалась в библиотеку, надеясь найти утешение в любимом чтении. Всю дорогу мне слышался тихий смех…

Не успела я прочитать и пары страниц выбранной наугад книги, как явился Кристоф собственной персоной.

— Не помешаю? — изобразил он вежливость.

— Это твой дом, — угрюмо буркнула я в противовес ему.

Подавив усмешку, он прошел к книжным полкам под моим подозрительным взглядом, выбрал книгу и сел в кресло у окна далеко за моей спиной.

Как ни старалась я сосредоточиться на тексте, получалось с трудом. Наконец, интересная история сумела захватить меня, и я погрузилась в чтение…

Прохладные пальцы погладили мою скулу.

Вся в книге, испуганная неожиданностью прикосновения, я подпрыгнула в кресле с судорожным вдохом и гневно оглянулась.

— Что, Диана? — Кристоф перевернул страницу и абсолютно невинно посмотрел на меня, доброжелательно улыбаясь. Он сидел в той же позе в кресле у окна, расслабленный и спокойный.

Невероятно! Какова наглость! Я, зло выдохнув, просто не могла найти, что сказать.

— Мы же договорились, что ты меня уже не игнорируешь, не так ли? — укоризненно произнес притворщик.

— Проигнорируешь тебя, как же, — пробормотала я сквозь зубы и отвернулась, уловив краем глаза, что его улыбка превратилась в усмешку.

Явственнее прежнего пальцы погладили мою шею, соскользнув в вырез…

— Кристоф! Прекрати немедленно! — стремительно развернувшись, я увидела его в том же кресле во все той же позе талантливо изображающего удивление. — Не трогай меня!

— Что ты имеешь в виду? — он был сама невинность.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! — ядовито процедила я, вскакивая. — Ты постоянно прикасаешься ко мне, прекрати немедленно!

На мгновение мне показалось, что он не выдержит и рассмеется, но его обеспокоенные глаза наполнились такой заботой, что я сама чуть не поверила последовавшим словам.

— Диана, я понимаю, в последнее время ты пережила большие потрясения… Любой человек на твоем месте не выдержал бы! — участливый голос был просто неподражаем. — Но это очень тревожные симптомы, и если тебя беспокоит еще что?то, думаю, надо пригласить специалиста. Ты не переживай, у меня есть один очень хороший знакомый психиатр…

Зарычав от бессилия, я бросилась вон из библиотеки, сопровождаемая все тем же тихим смехом…

Еле дожив нервный день до конца, вздрагивая на каждом шагу от его прикосновений и щекочущего дыхания, я легла спать, понимая, что хитро выбранная им стратегия вынудит меня привыкнуть…

Уже засыпая, на самом краю сознания, я почувствовала, как он коснулся моих губ и тихо прошептал:

— Спи, моя Диана…

Замешательство усилилось, когда я поняла, что, помимо всего, мной еще и искусно манипулируют.

Первая пара недель после заключенного перемирия проходила в постоянных конфликтах, возникавших, разгоравшихся и разрешавшихся подозрительно однотипно.

Я становилась свидетелем какой?нибудь жестокости со стороны Кристофа по отношению к прислуге, вступалась за несчастного, и Кристоф с удивительной готовностью шел на уступку… требуя взамен от меня ответного шага. Как правило, незначительного. Сидеть рядом с ним за столом. Смотреть вместе фильмы ('По твоему выбору, Диана!') в домашнем кинозале. Гулять с ним в саду. Каждый раз один мой маленький шаг в его сторону.

Да, ума ему было не занимать…

И когда привычный сценарий был разыгран на моих глазах уже, наверное, раз в десятый, я, сложив руки на груди, покачивая головой и еле сдерживая смех, признала поражение:

— Просто скажи, чего ты хочешь в этот раз!

На что Кристоф, сверкнув глазами, с радостной готовностью ответил:

— Ты появишься со мной перед прессой! — и ослепительно улыбнулся, напрочь забыв о 'провинившемся' слуге. Больше данный способ получения желаемого он не использовал.

Позже, разглядывая в глянцевых журналах фотографии 'известного бизнесмена и мецената и его прекрасной спутницы', я задалась вопросом: как в очередной раз изменится 'обложка' его жизни лет через тридцать, когда станет уже невозможным объяснять свою неменяющуюся внешность чудесами современной косметологии? И буду ли тогда я, постаревшая, ему еще нужна? Ответ был очевиден: вряд ли.

Мне приходилось с неудовольствием признавать, что Кристоф, как и всегда, побеждал — я постепенно привыкала к вещам, которые были бы абсолютно неприемлемы для меня прежней. Я до такой степени забыла о страхе, который он во мне когда?то вызывал, что иногда после просмотра фильма рядом с ним в уютной темноте спрашивала себя: 'Неужели я раньше вообще его боялась?'