Я - судья. Кредит доверчивости - Астахов Павел Алексеевич - Страница 38

В следующий раз позову, твердо решил Таганцев. Сразу – на рыбалку.

А если откажет, украду, как кавказскую пленницу…

Едва Таганцев это твердо решил, как сразу увидел: Ната подбежала к серебристому «Лексусу» и бросилась на шею какому-то смазливому мужику.

– Ну, Марат Александрович! Ну, пожалуйста! Позарез надо, – в третий раз взмолился Константин, хотя такие мольбы и уговоры были вовсе не в его характере.

– Вы, батенька, совсем совесть потеряли, – проворчал пожилой эксперт и забрал наконец-то Наткин договор, который настоятельно протягивал ему Таганцев. – Ну, где я время вам возьму на графологическую экспертизу, да еще лично для вас! У меня работы навалом, – Марат Александрович кивнул на доверху заполненный вещдоками стеллаж у себя за спиной, обозначая полный цейтнот и объем навалившихся на него экспертиз.

– Спасибо, Марат Александрович! – Таганцев так устал, так выдохся от утомительных уговоров, реверансов и поиска аргументов, почему надо сделать эту экспертизу для него лично, а не по работе, что не нашел никаких слов, кроме «спасибо». – Да, вот образец подписи, – он протянул эксперту бумагу, на которой в машине расписалась Ната. Эксперт, не глядя, кивнул и забрал листок.

Константин пошел к двери, чуть не снес по дороге кулер, потом, вспомнив важную вещь, вернулся к столу эксперта.

– Вот! – достал он из кармана бутылку коньяка.

– А это совсем необязательно, – строго посмотрел на него поверх лекторских очков Марат Александрович и проворно спрятал бутылку в стол.

– Спасибо, – сказал Таганцев, пошел к двери, снова едва не снес кулер и снова, вспомнив важную вещь, вернулся. – А когда за результатами можно прийти?

– Через месяц позвоните, – буркнул эксперт, рассматривая что-то под микроскопом.

Таганцев аж зубами заскрипел от злости. Все начиналось сначала.

– Ну, Марат Александрович, ну, пожалуйста, позарез надо…

– Ох, батенька… Ну, какой вы зануда! Послезавтра позвоните, ничего не обещаю, но постараюсь успеть.

– Марат Александрович! Если понадобится грубая физическая сила, обращайтесь. – Еще одного «спасибо» Константин бы просто не вынес.

Эксперт с интересом посмотрел на него.

– Вы такого плохого мнения о своих умственных способностях? – язвительно поинтересовался он.

– Напротив. Очень хорошего. Поэтому и предлагаю физическую силу. – Таганцев по-военному развернулся и вышел из кабинета, филигранно обогнув злосчастный кулер.

«Что сказанул? – тоскливо подумал он, выходя из криминалистической лаборатории и садясь в машину. – Теперь точно никакой экспертизы – ни через неделю, ни через месяц. А коньяк выпьет. И правильно сделает, потому что эксперт для оперативников – и царь, и бог, и папа ро?дный. От него раскрываемость зависит, и хамить ему никогда никому в голову не приходило».

А Таганцеву удалось.

Голова кружилась от счастья, Натка летала в облаках, но иногда приходилось и падать на землю. Со всего маха. Без парашюта.

За неделю семейной жизни она грохнулась три раза.

Первый – когда она, решив устроить помолвку, заказала столик в ресторане.

Влад, узнав об этом, побелел весь, и губы его – всегда нормальные, красиво очерченные губы, – снова, как тогда, стали злой узкой полоской.

– Солнце, ты меня об этом спросила? – металлическим тоном поинтересовался он.

– Но ведь мы же хотели, – растерялась Ната. – Помолвку в ресторане, свадьбу – на теплоходе…

– Ключевое слово «мы», – отрезал Влад. – Мы – это ты и я. Прежде чем заказывать столик, ты должна была спросить у меня, первое – есть ли деньги на пиршество, второе – есть ли на него время.

– Я отменю заказ, – пробормотала Ната, чувствуя, как краска заливает лицо. – Но… если дело только в деньгах, я премию получила…

– Премию?! – взвился Влад. – Может, ты и кольцо уже себе купила?! С бриллиантом?!

– Нет, не купила… Я просто хотела устроить приятный вечер для нас двоих…

– Не делай больше таких сюрпризов. Запомни, решения принимаю я. – Он захлопнул дверь спальни перед ее носом.

Натка впервые спала тогда на диване в гостиной вместе с Сенькой.

– Мам, дядя Владик плохой, – заметив, что она плачет, обнял ее Арсений.

– Нет, сынок, он очень хороший. Это я глупая.

– Он только для тебя хороший, потому что ты в него втюрилась. А на самом деле он м… – И Сенька произнес ужасное слово, которое знать ему не полагалось.

– Что ты сказал? – подскочила Натка. – Что ты сказал, я спрашиваю, паршивец!

– У нас в садике все так дураков называют, – невинно хлопая ресницами, ответил Сенька.

– Еще раз услышу, по губам надаю, понял? – Натка на всякий случай легонько шлепнула сына по попе.

– Я больше не буду так говорить. Только твой дядя Владик все равно м…

Второе падение с небес на землю было более жестким.

Натка по случаю своего дня рождения пригласила подружек. Зажарила курицу, купила вина, сделала свой фирменный салат «Мимоза», накрыла стол на террасе.

Подружки, увидев пентхаус, дар речи потеряли.

– Блин, Натка-а… – только и твердила Алина, с открытым ртом обходя спальню, гостиную и поднимаясь по лестнице на второй этаж. – Ну, блин…

Вика непривычно долго молчала, и это был признак сильнейшего потрясения.

Конечно, Натка не стала им говорить, что квартира съемная. Она сказала небрежно:

– Да это так… Мы в следующем году загородный дом начнем строить.

– С привидениями! – вмешался Сенька.

– Иди поиграй в конструктор, – отправила его в гостиную Ната.

Сенька покорно ушел, а она расположилась с подругами на террасе.

– Да, Натка, повезло тебе, – вымолвила наконец Вика. – Покажешь, где такие прынцы водятся?

– Они не водятся, они судьбой даются, – произнесла Натка вслух удивительно тонкую мысль, которой сама от себя не ожидала. Она разложила по тарелкам салат, разлила по бокалам вино…

Внизу шумел, дышал, двигался и пульсировал огромный город, и Натка на тридцатом этаже чувствовала себя не просто счастливой, а избранной – той, кому счастья отсыпали неожиданно щедро, сразу и сполна, словно возместив все прежние любовные неудачи.

На третьем бокале вина пришел Влад. Он колючим взглядом окинул накрытый стол, Натку, ее подруг и спросил:

– Это что?

– Владюш, у меня день рождения, ты, наверное, забыл…

– Я ничего не забыл. Это – что, я спрашиваю! – Он двумя пальцами брезгливо взял со стола бутылку и вылил ее содержимое на пол. Ната поняла, что лучше молчать. Алина и Вика ретировались.

– Все нормально, – шепнула ей на прощание Алина. – Богатые все такие.

Влад сел за стол, поднял за ногу курицу, тоже двумя пальцами и тоже – брезгливо, покрутил на весу.

– День рождения… – протянул он. – Я работаю как слон, света белого не вижу, каждую копейку потом и кровью зарабатываю на наш дом, прихожу домой, а тут – здрасте! Какие-то пошлые девки пьянствуют!

– Владюш… Это не пошлые девки, это мои подруги!

– Я хочу дома отдыхать! – Он схватил салатницу и швырнул остатки «Мимозы» в угол.

Натка вздрогнула и вжалась в стену. Салатница просвистела в сантиметре от нее. Умение уворачиваться от летящей посуды ей досталось в наследство от Лешика.

– Отдыхать, а не развлекать твоих подружек! – закричал Влад.

«Все нормально, – вспомнила Натка слова Алины, – богатые все такие…»

– Ладно, я пошел спать, а ты делай выводы. Нужно уважать и беречь друг друга, – Влад пружинисто спустился по лестнице, а она пошла за тряпкой, чтобы убрать «Мимозу».

Все нормально, успокаивала она себя, еле сдерживая слезы и оттирая пол. Чтобы зарабатывать такие деньги, как Влад, нужно быть особенным человеком – да, жестким, да, циничным, да, невнимательным, но если хочешь жить на тридцатом этаже и иметь собственный загородный дом, надо терпеть. И уметь приспосабливаться. Надо любить его таким, какой он есть. Потому что другие – толстые, истеричные, женатые и ревнивые. Толку от них никакого. Только битая посуда и обещания развестись…