Я - судья. Кредит доверчивости - Астахов Павел Алексеевич - Страница 37

Никита пожал плечами, но Маша не унималась.

– Ты типичный мужлан… Вот представь на минутку, как трудно одинокой, слабой женщине выживать в этом злом и жестоком мире. Все сама, все! Заработай, роди, одень-обуй, выучи, накорми – вкусно и досыта, а главное – поставь себя так в мужском коллективе, чтобы уважали и считались.

Говоров затушил сигарету.

– Да, мне этого не понять, – усмехнулся он. – Я сам мужской коллектив, никого не родил, и мне не надо никого кормить-одевать. Я типичный мужлан.

– Не обижайся. Я просто хотела сказать, что тебе нужно позвонить Лене.

– Зачем?

– Сообщить, что ты хочешь ее увидеть.

– Я не хочу ее видеть.

Никита развернулся и пошел к себе в кабинет.

– Детский сад! – крикнула ему вслед Маша.

Детский сад, мысленно согласился с ней Говоров. Только ему сорок лет и нет ни сил, ни желания играть в «запасной аэродром». Не получится с богатым, я у тебя посадку запрошу, милый… Ты, главное, надейся и жди.

От злости на Говорова Маша хотела закурить вторую сигарету, но обнаружила, что Никита унес сувенирные спички с собой.

Это надо же – обиделся он.

А Лена тоже хороша, могла бы сама ему позвонить и как-то объяснить свой шикарный эскорт.

В роман с плейбоем Маша не верила. У Лены слишком много здравого смысла, чтобы купиться на красавчика с дорогой иномаркой. Наверное, красавчику что-то от нее надо, а она ему подыгрывает до поры до времени.

Маша решительно достала телефон и набрала номер подруги.

– Але, Лен, это я.

– А, привет… – Голос Кузнецовой показался ей равнодушным и отстраненным.

– Лен, тут Никита в жестокой депрессии. Руки дрожат, желваки на скулах ходуном ходят, хамит, грубит и чуть не плачет…

– И что? – перебила ее Лена. – Я здесь при чем?

– Лен… Он мне сказал, что ты к нему на свидание приехала с каким-то мачо на «БМВ».

– Ну, во-первых, с кем хочу, с тем и езжу, во-вторых, никакого свидания я ему не назначала.

– Лен, он хороший мужик, жалко его. Переживает так, что смотреть больно! Может, ты ему позвонишь и скажешь, что цветы тебе благодарный этот… подсудимый подарил, которого ты спасла от тюрьмы.

– Ничего я не буду ему объяснять! – неожиданно резко сказала Лена. – Мне дела нет, что у него там дрожит и ходуном ходит. А цветы мне не подсудимый подарил, а знакомый банкир, так ему и передай!

– Лен, ты с банкиром… не преувеличиваешь? – растерялась Маша.

– Маш, я когда-нибудь преувеличивала? Он даже с работы уволиться хочет, чтобы встречаться со мной без подтекста.

– Мои поздравления.

– Спасибо.

– А как же Никита?

– Как говорится, встретимся в суде, – усмехнулась подруга и нажала отбой.

Вот как – «банкир уволиться хочет, чтобы встречаться со мной без подтекста». Сильно!

План Маши свести в семейном экстазе Говорова и Кузнецову трещал по всем швам. Но она была не из тех, кто так просто сдается.

Она решительно направилась к Говорову.

– Никит, – заглянула она в кабинет, – Лена очень просила тебя позвонить!

– У нас в прокуратуре что, появилась новая должность? – хмыкнул Никита, не отрывая взгляда от бумаг, которые просматривал.

– Какая? – не поняла Маша.

– Свахи! – Никита уставился ей в глаза. – Тебе что, доплачивают за сводничество?

– Ты, главное, позвони. А за сводничество сам мне доплатишь, когда заявление в загс подашь.

Увидев, что Говоров возмущенно привстал и хочет что-то сказать, Маша быстро закрыла дверь и, словно нашкодившая школьница, побежала по коридору, стуча каблуками.

– Сколько? – высунулся из кабинета Никита.

– Тысячу евро! – не оборачиваясь, крикнула Маша.

– Барыга, – проворчал Говоров, и его голова скрылась за дверью.

…Уже несколько дней Таганцева беспокоила мысль, которую он, плотно занятый служебными делами, все никак не успевал сформулировать.

Что-то не так было с этими Наткиными кредитами, а что, он не мог понять…

А сегодня утром его осенило. Как будто бы молнией шарахнуло.

Подпись!

Если Ната брала в банке кредит, да еще не один, то в договорах должна быть ее подпись!

Он позвонил в «Зоркий беркут».

– Николай Сергеевич, это Таганцев. Помнишь, я к тебе по поводу одной должницы приходил?

– А, помню, – без энтузиазма отозвался Николай.

– Слушай, Колян, у вас получилось с ребятами оригинал договора достать?

– Ну да, – отрешенно откликнулся «беркут» на фоне грохота компьютерной «стрелялки».

– Слушай, Колян, будь другом, дай его на недельку, мне экспертизу сделать надо, подлинность подписи хочу проверить!

– Не, я не могу, – так же вяло откликнулся Колян. – Только копию.

– Копия для экспертизы не годится, кому, как не тебе, знать.

В ответ прозвучали автоматные очереди.

– Это в твоих же интересах, – сухо сказал Таганцев. – Потому что, если ты невиновного человека прессуешь, то…

– Приезжай, – оборвал его Николай Сергеевич.

Через полтора часа договор был у Таганцева в руках.

Он позвонил Нате на работу и договорился о встрече.

– Только возьмите с собой бумагу и ручку, – предупредил Константин.

– Это еще зачем? – кокетливо поинтересовалась она.

– Диктант будете писать, – засмеялся Таганцев, довольный, что нашелся повод увидеть Натку.

Она выпорхнула из здания красивая, веселая, с горящими глазами. То, что эта красота, веселье и горящие глаза не имеют к нему ни малейшего отношения, Таганцев понял с первого взгляда. Нет, Натка была с ним очень любезна и даже строила глазки напропалую, и смеялась, и шутила, и флиртовала, но того взаимного притяжения, которое возникло между ними в первую встречу, не чувствовалось.

У нее кто-то есть, понял Константин. В прошлый раз еще никого не было, а теперь – появился, и, похоже, это всерьез и надолго.

А не надо было клювом щелкать, зло подумал Таганцев. Следовало сразу, еще тогда, телефон попросить, в кино позвать, как все нормальные люди, а потом – в кафе, а потом…

Да чего теперь сокрушаться – поезд ушел, как говорится. Для Натки он просто знакомый ее старшей сестры, вызвавшийся помочь в мутном деле с кредитами. И она старается побыстрее свернуть разговор, чтобы вернуться в свою беззаботную, наполненную любовными переживаниями жизнь.

И нет там места Таганцеву. Хоть тресни.

– Распишитесь, пожалуйста. Вот тут, – попросил Константин Нату, когда она впорхнула к нему в машину.

– Зачем? – сверкнула она на него глазами – абсолютно счастливыми.

Может, и не нужна ей уже никакая помощь? И зачем он в лепешку расшибается?!

– Автографы собираю, – усмехнулся Таганцев.

Объяснять, что он задумал и о чем догадался, вдруг расхотелось. Сделает дело, отчитается – и до свидания. Он просто друг и знакомый. А под Курск – на рыбалку – с Васей, соседом, с ним выпить можно и в выражениях не надо стесняться, восхищаясь природой.

Ната, закусив губу от усердия, размашисто расписалась.

– Спасибо, – сказал Таганцев, складывая листок вчетверо.

– Не за что, – засмеялась она.

– Вы так и не вспомнили, кто мог взять у вас паспорт? – уточнил Константин.

– Голову сломала, – поморщилась Ната. – Только… никто не мог! Ну, не знаю… все кругом такие хорошие! – В ее восторженном возгласе было столько детского и наивного, столько упоения своим сегодняшним счастьем, что Константин невольно опять усмехнулся.

– Будьте осторожны, Ната, – сказал он. – Вы, кстати, автографы свои часто налево-направо раздаете?

– Вам первому! – захохотала она. – Нет, ну скажите – зачем?

– Потом. Я позвоню.

– Ну, хорошо. Пока! – Она выпорхнула из машины и убежала.

Таганцев смотрел ей вслед и ругал себя на чем свет стоит. Ну не дурак? Можно было и сейчас в кино пригласить, а потом – в кафе…

Кто сказал, что она откажет?

А то ведь всю жизнь на рыбалку с Васей ездить придется.