Я - судья. Кредит доверчивости - Астахов Павел Алексеевич - Страница 39

Натка понимала, что логика в ее рассуждениях сильно хромает, но никакого другого оправдания своей новой любви не находила.

Она опять спала с Сенькой в гостиной. На этот раз сын, заметив ее слезы «в подушку», промолчал. Только вздохнул тяжело.

А к третьему разу Натка оказалась готова. Сенька в порядке своего очередного эксперимента наделал бомбочек с красным перцем и разложил по квартире в потайных местах – под ковром, на креслах, под ободом сиденья на унитазе, на кровати, на стульях…

Бомбочки были бумажные, плоские, маленькие, и заметить их оказалось трудно. При нажиме перец вырывался наружу со всеми вытекающими последствиями.

Чихая и обливаясь слезами, Натка поймала Сеньку, который тоже чихал и рыдал, схватила его за ухо, но надрать не смогла – ни сил не хватило, ни желания.

– Сейчас Владик придет, он нас выгонит, – выдохнула она.

– Пусть, – сказал Сенька.

– Это тебе пусть, а я люблю его.

– Я-то тут при чем? – резонно заметил Сенька и так чихнул, что салфетки веером вылетели из подставки и запорхали по кухне.

– Да при том, что тебе нужен отец! – закричала Ната.

– Никто мне не нужен. У меня тетя Лена есть. И ты!

Натка бросилась искать бомбы, поднимая ковер и обшаривая кресла.

– Помогай! – приказала она сыну. – Чтоб ни одной не осталось!

Сенька кинулся помогать. Они обезвредили штук пять бомбочек.

– Все? – спросила Ната.

– Нет.

– Где остальные?

– Я забыл…

В этот момент ключ в замке повернулся, и вошел Влад. Увидев зареванных и чихающих Нату и Сеньку, он замер.

– Что здесь происходит? – сухо поинтересовался Влад и… начал чихать.

– Владюш… – Ната вытерла слезы. – Прости, ради бога. Сенька… играл в сапера и… Я его сейчас… Апчхи!

Она схватила Сеньку за ухо и почти подвесила.

Сын чихал и мужественно молчал.

– Ори! – шепнула ему на ухо Ната.

Сенька пронзительно закричал. Влад выскочил из квартиры. На лестнице послышались его быстро удаляющиеся шаги. Сенька замолчал, Натка отпустила его ухо…

– Мам, не переживай, он вернется.

– Сюда? – Натка громко чихнула.

– А куда? Это ж его дом!

Сенька был прав, но Ната заплакала – навзрыд и по-настоящему, а не от перца.

– Тут же еще неделю жить будет нельзя, – простонала она.

– Слушай, у него пылесос есть?

– Не знаю. А зачем?

– Если воздух пропылесосить, можно будет дышать. Наверное.

Пылесос Ната нашла на антресолях в прихожей. Два часа они с Сенькой пылесосили, делали влажную уборку, искали и обезвреживали оставшиеся бомбы.

Приняв душ и отмыв Сеньку от перцовой пыли, Ната позвонила Владу.

– Владюш… Я тут все убрала.

– Правда? – язвительно поинтересовался он. – Я могу вернуться домой?

– Да.

– И мне ничего не грозит?

– Нет. – Натка с тоской подумала, что пару бомбочек они наверняка не нашли.

– Хорошо, я приеду. Только…

– Что, Владюш?

– Я боюсь твоего сына. Мне кажется, он не вполне психически нормален.

– Что?! – ахнула она.

– Необходимо показать его психиатру.

Натка понимала, что нужно сказать что-то грубое, собрать вещи, взять Сеньку и немедленно уйти, но… Владик умный, сильный, красивый, богатый, он просто не понимает, что такое дети. Да и Сенька хорош…

Вот родит она Владу дочку, и он поймет, осознает, что детские шалости – это просто шалости, а не психиатрические диагнозы.

– Ты можешь его отвезти к своей этой… Лене? Хотя бы на сегодняшний вечер?

Натка вдруг поняла – если она согласится на это, Сенька останется у сестры навсегда. Просто потому, что места ему в этой квартире не будет.

– Лена очень занята, – сказала она. – Я с Сенькой поговорю. Лучше, чем психиатр! Приезжай, не бойся, Владюш.

После этого она обняла сына и расплакалась.

– Мам, я буду хорошо себя вести, – погладил ее по голове Арсений. – Хочешь, я даже говорить перестану?

– Не хочу, – покачала головой Натка. – Говори, пожалуйста, только мало.

– У нас в садике говорят – не отсвечивай.

– Не отсвечивай, – согласилась Ната, поцеловав Сеньку в затылок.

С тех пор жизнь более-менее наладилась.

Сенька сдержал слово, эксперименты свои прекратил, а в разговорах употреблял только два слова – «спасибо» и «пожалуйста».

Влад перестал обращать на него внимание. Натку это расстраивало, но она решила, что это нормально, пройдет, – сначала он к Сеньке привыкнет, потом его полюбит, а потом и вовсе забудет, что он неродной ребенок.

Все будет хорошо.

Потому что иначе в такой квартире с этим красавцем быть не может.

Однажды, когда Влад был в хорошем расположении духа, Ната обняла его и спросила:

– Владюш, расскажи, чем ты занимаешься… Ну, чем деньги зарабатываешь.

– Зачем тебе? Ты все равно не поймешь, – улыбнулся Влад.

Натке понравилось, что он занимается чем-то таким, чего она не поймет.

– А скоро ты провернешь свое дело? – прижалась она к нему.

– Думаю, да…

– И мы начнем строить дом?

– Конечно.

– А свадьба?

– Что свадьба?

– Когда мы подадим заявление в загс?

– Солнце, ты не видишь, как я занят? Вздохнуть некогда. Ты не против, если мы поженимся весной?

– Не против… – Натка представляла себя в платье цвета слоновой кости. А если удастся уговорить Влада вместо лимузина заказать экипаж с тройкой белых лошадей, она будет на седьмом небе от счастья.

Впрочем, она и так на седьмом небе.

Про свадьбу и загородный дом она решила пока не говорить Лене, пусть это будет сюрпризом. Пусть сестра наконец поймет – не такая уж Ната и непутевая…

В тот день она пораньше забрала Сеньку из садика, зашла в супермаркет и купила все продукты для яблочного пирога. Влад не был замечен в любви к домашней выпечке, он предпочитал мясо, овощи и морепродукты, но Ната решила, что дома – пусть даже в таком модерновом пентхаусе – должно пахнуть пирогами. Это запах уюта и семейного счастья. И потом, Влад ведь не пробовал ее пирогов.

Вот попробует и забудет про своих осьминогов и морских гребешков, от запаха которых Натку уже мутило, а от вида – коробило.

Она испекла пирог и морской коктейль на всякий случай приготовила – вдруг от пирога Влад откажется.

Часы показывали девять, а его все не было. Он, конечно, часто задерживался по своим неизвестным ей делам, но к девяти всегда приходил – усталый, отрешенный, немного рассеянный.

Ната набрала номер его мобильного, но услышала, что «абонент недоступен».

Время шло, беспокойство Наткино нарастало.

Куда он мог подеваться?

Воображение рисовало автокатастрофы, теракты и… соблазнительных женщин, которые навязывались Владу в деловые партнеры, в попутчицы, а из попутчиц плавно превращались в соблазнительниц и любовниц.

Натка даже не знала, что ее больше пугает – теракты и автокатастрофы, или деловые партнерши…

Она выбежала на террасу, но с тридцатого этажа все машины казались ей «Лексусами», а люди – спешащими домой Владами.

Ната даже решилась на невиданную наглость – позвонить своему шефу Льву Петровичу, ведь он знаком с Владом. Но когда она взяла трубку, вспомнила, что не знает телефонов шефа – ни мобильного, ни домашнего. Их могла знать Мария Ивановна, но как ей позвонить, Натка тоже понятия не имела.

От бессилия она заревела – прямо тут, на террасе, обдуваемая горячим ветром, который даже после дневной жары не приносил ни прохлады, ни облегчения.

Когда в дверь позвонили, Натка ринулась в прихожую, едва не споткнувшись на крутой лестнице. Она не вспомнила, что Влад никогда не звонит, а всегда открывает дверь своим ключом.

Трясущимися руками Ната справилась с замком.

– Владюш! – Она хотела броситься ему на шею, но замерла как вкопанная.

Перед ней стояла высокая незнакомка в ярко-красном брючном костюме, такого же цвета шляпе и темных очках.

У Натки упало сердце.

Бывшая жена сейчас сообщит, что муж, то есть Влад, вернулся к ней, а она, Натка, должна собрать манатки и съехать со съемной квартиры… Это первое, что пришло на ум.