Олег Рязанский - Дитрих Галина Георгиевеа - Страница 47

Во избежание излишнего шума Тохтамыш потребовал объяснений от ответственного за использование реквизированных плавсредств. Тот и ответил:

– Чтобы кормчие раньше времени не трепали языками, им позатыкали рты листьями ферулы. Они завозмущались, зафыркали, дескать, от листьев во рту горько! Ну и что? Горько, но для здоровья полезно, не зря же в степи бытует туркменская поговорка: “ кто ест чумуч, тот никогда не болеет!” На что предводитель ладейщиков заявил, что если им сиюминутно не развяжут руки-ноги, то на следующий навигационный год новгородские ушкуйники так прошерстят приволжские города от Камы до Астрахани, что кое-кому мало не покажется… Пришлось кормчему объяснять, что мы не изверги рода человеческого и не намерены причинять им нравственные страдания. Но если они не хотят подержать во рту часок-другой затычку из чумуча-ферулы, то взамен придется заткнуть ихние глотки ихними вонючими портянками! Посоветуй, великий хан, как лучше поступить с упрямыми кормчими: отпустить, вздернуть на реях, утопить в Волге? – и после затяжной паузы предлагатель решил уточнить: – так как будем топить – всех сразу или поодиночке?

Тохтамыш-хан показательно возмутился. Не желая, чтобы его имя связывали с жестокостью, буркнул:

– Поступай, как сочтешь нужным, я полностью доверяю подчиненным…

После завершения переправы с частичным утоплением инакомыслящих, к Тохтамыш-хану подъехал юртчжи – ответственный по связям хана с общественностью:

– О, великий хан Белой, Синей и Золотой Орды! Являясь хранителем твоего бесценного времени, вынужден сообщить о рвущихся к тебе двух звездочетах. С уральского Яика и монгольского Орхона, обоюдно заявляющих о некоей связи между стоянием на небе главной путеводной звезды и твоим местонахождением на земле урусов. Из-за отсутствия на своем законном месте небесного коня, намертво привязанного к неподвижному столбу коновязи, нельзя начинать важных мероприятий.

Перепроверить звездочетов трудно. Зная о слабом зрении Тохтамыш-хана, они полагали, что хан не в состоянии разглядеть слабую седьмую звездочку в главном созвездии северного неба.

– И что предлагают звездочеты?

– Они не предлагают, они предупреждают о выборе дороги на твоем пути. Одна – короткая, но с препятствиями. Другая – длинная и…

– Достаточно! Теперь говорить буду я! Тебе, как главному распорядителю моего времени, я запрещаю допускать ко мне всякого рода прорицателей и звездочетов, я устал выслушивать их пространные рассуждения и отдаю приказ двигаться к Москве коротким путем, пусть и с препятствиями!

Препятствия возникли сразу. Как всегда неожиданно нарушился баланс между землей и небом. Во мгновение ока небо заволоклось тучей, откуда хлестанул ливень и тохтамышевы кони в грязи по уши еле плелись по раскисшей дороге.

Кляня все на свете, к Тохтамыш-хану подъехал сменный главарь ертаульщиков:

– О, хан Белой, Синей к Золотой Орды! Ради сохранения конского поголовья, распорядись изменить путь. От мокрети копыта коней размякли, вот-вот отвалятся… И как эти дикие урусы умудряются жить в таких дремучих лесах, где ничего не видно дальше своего носа!

– Потому и живут, что дикие… Окультуренные давно бы повымерли… – поддержал боевого товарища другой ертаульный, – чтобы не блуждать через пни-колоды с волчьими ямами, прикажи отыскать проводника для обхода лесного ада!

Проводник тут же отыскался, точнее, его обнаружил Карамурза, именитый сподвижник Тохтамыш-хана, главный его советчик. Чем приглянулся ему урус-проводник? Неужто руками-грабками ниже колен, ходить мешающими? Он их то за пояс заткнет, то шею ими охомутает. Неладно скроен да крепко сшит. Из тех, у кого в животе солома, но шапка с заломом. Узнали? Догадались? Настала его пора – завлечь купца товаром с лица, пояснил нанимателю:

– Ежели в объезд, через два дня к Москве подъедем, а прямиком и за три не управимся…

Что оставалось делать Тохтамыш-хану?

В природе все в равновесии. Каждодневно ж ежечасно. В результате дождь перестал, солнце выглянуло, ветер дорогу высушил.

Конники тохтамышевы ожили, один поворот проскакали, другой… На пятом Тохтамыш-хан поинтересовался:

– Почему скачем на юг, когда должны двигаться на заход солнца?

– Ты же самолично выбрал сей путь движения, – ответил проводник-путеводитель, забрасывая руки за уши, – но ежели что не так – не поздно поворотить назад, в лес с болотами… Определи, что важнее тебе – цель или дорога?

За последующим поворотом появились величественные развалины некоего города.

– Саркел! – торжественно возвестил всезнающий проводник, – былая неприступная столица правителя хазарского каганата!

– И кто разрушил?

– Князь киевский Святослав! Настоящий воитель! На Каспий ходил, на Кавказ ходил, за Дунай ходил, в Грецию, в Царьград-Константинополь и везде победы одерживал!

– Достаточно, – охолодил усердие урус-проводника Тохтамыш-хан, – меня интересует другое: когда, наконец, будет поворот на Москву?

– Уже близко! За местом наименьшего расстояния между Волгой и Доном, где переволок посуху всего-навсего пятьдесят верст. Многие правители пытались заменить эту сухомятину водной…

– Далее… Мое время на вес золота!

– Мечтали прорыть канал Волго-Дон новгородские ушкуйники, держащие в страхе приволжские города: Булгар, Биляр, Сувар, Сарай-Бату, Сарай-Берке…

– Дальше и побыстрее! – торопил размусольщика Тохтамыш-хан.

– Осуществил идею крымский хан Девлят-Гирей. Решив отвоевать у Ивана Грозного Астрахань, он в 1569 году на 150 гребных судах поднялся вверх по Дону до знаменитой Переволоки, где три тысячи рабов-землекопов прорыли канаву и крымско-турецкое войско за две недели вышло к Волге водным путем.[15] Весной 1697 года эта же мысль пришла в голову первому русскому императору Петру Первому. Он, даже, по сообщению Плейера, австрийского агента разведки при русской армии, лично приезжал понаблюдать за реализацией своего замысла – рытьем канала меж Доном и Волгой силами двадцати тысяч крестьян с ближайшей окрути. Но что-то помешало императору довести задумку до конца, не то казнокрады, не то завистники…[16]

– Так прорыли соединительный канал или нет?

– Прорыли! Четыре года подряд многие десятки тысяч комсомольцев по призыву коммунистической партии трудились на великой стройке двадцатого века и в 1952 году канал Волго-Дон имени Ленина был окончательно завершен русско-грузинским осетином Сталиным!

– Ты ничего не путаешь? Ныне-то какой год на земле?

– Смотря по какому календарю отсчитывать: мусульманскому, григорианскому, юлианскому, от сотворения мира, от рождества Христова, от основания Рима, по лунному календарю, по солнечному, настольному, настенному, отрывному, перекидному, астрологическому! По любому смогу пересчитать быстро и убедительно. У меня очень хорошая память, уважаемый хан, ежели что где услышу – не позабуду.

– С чьих слов?

– Со слов яснослышащих, ясновидящих… К ним донесения без запозданий доходят. Со всего света. Через рупор времени.

Тохтамыш вздохнул. Только-только избавился от услуг своих звездочетов-прорицателей, а урусский заменитель тут как тут… Спросил у него:

– Чего коня стопоришь?

– Так, ведь, яблоки на пути!

– А то мы яблок не видели! И намалганские, и алмаатинские, и райские, и китайские…

– Наши особенные: антоновские, мичуринские, молодильные… Хоть ты и хан Золотой, Синей и Белой Орды, а насобирай яблочек впрок… Пригодятся для мужской могути. За каждое живое молодильное яблочко китайский император отдает яблоко слепленное из настоящего золота, а тебе задарма достается. И не падалицу бери, а с живого дерева. Давай-ка, я тебе подсоблю, ветку с яблочками пригну – с наливными, спелыми, с румяным бочком, с двумя румяными бочками, а с червячками – самый смак!

– Кислятина… – отведав, отреагировал Тохтамыш-хан.

– Зато много пользы. Отчего русский мужик крепок лбом и задним умом? Оттого, что вкушает яблоки молодильные. И ты рви-рви да за пазуху клади. После гостевания в юрте у любимой ханши спасибо-рахмат скажешь… – нахваливал дармовой придорожный товар проводник-путеводитель, в миру – наш старый знакомец Федор Шиловец, радуясь, что охомутал Тохтамыш-хана на три четверти часа по любому времяисчислению. Ольг Иваныч, князь рязанский, рад будет, на войне каждый час на вес золотого яблока молодильного.