Олег Рязанский - Дитрих Галина Георгиевеа - Страница 46

– И как поступили князья?

– Вместо того, чтобы уплатить дань и спать спокойно, они отмолчались. Но Тохтамыш оказался не из забывчивых. Лишиться денег за просто так? Не бывать этому! Годовая дань князя московского Орде исчислялась восемью тысячами рублей, крупной по тем временам сумме, и Тохтамыш-хан для устрашения Москвы пошел на крайние меры. Используя фактор неожиданности, с налету, с наскоку подошел к волжской переправе, куда стекались суда с Оки, Камы, Астрахани для разгрузки-перегрузки товаров, где, бывало, разбойные ушкуйники новгородские грабили суда купеческие. На этот раз суда захватил Тохтамыш-хан для переправы через Волгу своей отборной конницы…

Вопреки мерам предосторожности, весть о переправе в тот же день достигла ушей князя рязанского и он сделал правильный вывод – тайно и быстро Тохтамыш-хан не на охоту едет, а войною идет!

Первым делом отправил весть эту князю московскому согласно договору, заключенному меж ими год назад.

Затем озаботился заворачиванием войска тохтамышева с прямой дороги на обходной путь, дабы не шла вражья сила поперек рязанской земли, наиболее уязвимой в этом направлении. Не теряя зря времени, самолично отправился к Федору Шиловцу – бессменному предводителю рязанских шлемников с наказом проникновения в тохтамышевы ряды в любом обличья, под любым соусом:

– Что хочешь делай – козлом скачи, мелким бесом крутись, вой волком, но замедли путь тохтамышевой конницы!

Федор Шиловец, по обыкновению, вступил в пререкания:

– Ольг Иваныч, одному трудно без дельного помощника, умеющего говорить одно, а делать другое… – и замолк в ожидании привычного разноса княжьего за излишние рассуждения. Но к удивлению Шиловца, князь рязанский возражать не стал. Впервые в жизни! Ответил с благодушием:

– Кого желаешь – того и бери.

– С радостью, да все мои шлемники в разъездах… Есть, однако, под рукой один… Чужой, но верный.

– Так бери!

– К сожалению, он не твой подданный…

– Чей?

– Князя московского. И без его разрешения…

– Я разрешаю! Уверен, князь московский не станет предъявлять претензий.

Федор Шиловец обрадовался, а Олег Рязанский расщедрился:

– Может, тебе и третьего надобно?

– Что ж, третий – не лишний, на подмену, на замену… А кто он? Не тверской ли?

– Самый что ни на есть рязанский, путятинский. Покажи ему бревно и враз определит, где бревно срублено, кем срублено и где живет рубщик. Охранителем леса работает. Жалельщик заболотин, комаров, муравьев, любой живности бегающей, плавающей, летающей, даже гибельных для людей тварей. Каждую сохлую травину, лист павший, пень гнильный в дело пускает для обновления живородящего слоя земли. Отшельником живет, а в остальном мужик как мужик.

Легким на помине оказался лесовик путятинский, явился – не запылился. С бородой до колен, в долгополом одеянии, лысый и уши оттопыренные. Суть поручения уловил сразу:

– Один человек – хорошо, двое – лучше, а трое – вроде как пятеро! Провалиться мне на этом самом месте, ежели втроем не отмахаем 180 верст за полдня: на каждого всего-навсего до 40 верст семечки!

Олег Рязанский не стал спорить, напомнил лишь:

– Осторожность – превыше всего, не ломитесь напрямик.

В ответ Шил овец:

– Пойдем к цели обдуманно. Боком. Загребая ногами, как рак клешнями.

– Время на вес золота, иди, собирайся!

– Мне собраться, что подпоясаться…, – и, чтобы Ольг Иваныч подольше претерпел его общество, пошел к двери зигзагом, а притворив с той стороны, распахнул вновь с пояснением, что забыл попрощаться и рассыпал напоследок каблуками дробчатого трепака…

Весть о нашествии Тохтамыш-хана стремительно бежала к Москве, обрастая слухами и домыслами. Почасовыми, верстовыми в обрамлении рассказываний всякого рода попутчиков: торгашей-коробейников, странствующих проповедников, бродяг-скитальников и прочих ходячих справочников:

– Тохтамыш? Из потомков старшего сына Чингизхана. По наследству получил во владения территорию от Иртыша до степей кипчаков-половцев. Обрадовался. Заважничал. Характер показывать стал, линяет как червь шелковичный. То с одним, то с другим правителем дружится, недавно покровителем заполучил самаркандского Тимур-Аксака, Железного Хромца…

В другом ходячем изложении:

– Тохтамыш? Обычный выдвиженец по родовому признаку. Звезд с неба не хватает, брошенную наживку на лету заглатывает. Стал ханом и обабился, для пятой ханши походную юрту на четырех быках возит.

– Врешь! – вскипел очередной странник, по мусульманскому закону, хану как и простому смертному разрешается иметь только четырех жен!

– Тохтамыш-хан законы чтит, – последовало объяснение, – чтобы жениться на пятой, он развелся с третьей. Проныра! Горазд чужими руками жар загребать. За душой, не свались наследство, всего-навсего отцовый надел Мангышлак на побережье моря каспийского, где нет ничего кроме такыров-батыров, песков-солончаков, верблюдов-тарантулов, саксаулов-аксакалов – тоска зеленая.

– Не возводи на природу понапраслину. Пустыня полна жизненности! Не зря говорил златоустый песнопевец Саади: хочешь получить наслаждение – иди в пустыню! Там тюльпаны по весне, перекати-поле осенью, черепахи, сайгаки, куланы, ящериц – тысяча: агамы, гекконы, гологлазы, желтопузики, вараны…

– Вороны? – переспросил кто-то, дважды делая ударение на “о”.

– Вороны с двумя ногами, как человеки, а вараны – крокодилы сухопутные, с четырьмя лапами. Ворон ворону глаз не выклюет, а метровой длины рассерженный варан ударом хвоста валит с ног себе подобного и плюет ему в глаза при этом.

– А человеку с варана какая выгода?

– Разве не слышал, что очередной правитель всея Руси из роду медвежьего, народу клятву верности давал, положа ладонь правой руки на Конституцию – самую главную книгу страны в переплете из красной кожи варана! Не с Мангышлакского ли варана шкуру содрали?[13]

– Мангышлакский варан серый. Под цвет песков Каракумов.

– Кожу серого варана, можно покрасить. С помощью корня урюкового дерева.

– Вряд ли правителю такого ранга подсунут главную книгу страны в крашеном переплете.

– Значит, изловили варана под цвет красных песков Кызылкумов.

– Вообще-то, вараны вид исчезающий и можно предъявить претензии…

– К кому?

– К изготовителям… поставщикам… браконьерам. Нынешний вымирающий человек сам не ведает, что творит. Вместе с собой хочет выморить и флору с фауной….

Не будем углубляться в непролазные дебри источников, а вернемся к Тохтамыш-хану. Обычно, все важные события предваряются чем-то необычным: видениями, знамениями… Так вот, весной 1382 года по небу летело тело небесное: двухголовое, хвостатое, змееподобное, предвещая нашествие Тохтамыш-хана. По другим сведениям – загорелось Каспийское море![14]

– Отчего? – удивились слушатели, – от спички или пролетной синички?

– По рассказам, Тохтамыш-хан сам и поджег. Для устрашения врагов и соперников…

Обычно, перед бурей, верблюды прячут головы в песок, но на этот раз корабли пустыни сорвались с якорей и помчались, подгоняемые густым, липким и вонючим дымом… Это горела, низвергаемая из недр, черная кровь земли! Испуганные тюлени обреченно выползали из горящей воды на сушь, где их, неуклюжих, алчные пески засасывали живьем. Стада рыб взметались в воздух! От безысходности они, вдруг, вспомнили, что когда-то плавники служили им крыльями и сельдь со стерлядью превратились в птиц с курсом на сухую сушу… Осетра горячего копчения, готового к употреблению, можно и ныне откопать под песками барханными. Если хорошо постараться. Народ, он все знает, все видит, обо всем ведает…

Замышляя карательный поход на князя московского, Тохтамыш-хан делал ставку на неожиданность, но постоянно возникающие помехи сводили на нет все потуги. Сначала солнце взошло слишком поздно. Потом пал туман и переправа через Волгу застопорилась. Когда же рассвело по настоящему, кормчие – людишки вольные, избалованные, поштучно привязанные веревками к рулям лодейного управления, потребовали достойной оплаты за перевозку тохтамышева войска скоростным методом, а им в ответ показали шиш.