Танец любви - Батлер Кэтрин - Страница 24

— Сейчас здесь все выглядит иначе, — неловко заметила она.

Он легко вскочил на ноги.

— Конечно. Ведь это уже не концертный зал, а танцплощадка, не так ли? Подойди сюда.

Осторожно, словно канатоходец по туго натянутому канату, Милли пересекла зал. Она надела свои любимые балетные тапочки с тряпичными подошвами. Рональд взглянул ей на ноги.

— Сейчас же сними их, — сказал он. Милли была поражена.

— Почему?!

Он ухмыльнулся.

— Они скользкие. А ты сейчас в таком состоянии, что вполне способна сломать ногу. Если не свою, то мою.

Это предположение было недалеко от истины, и Милли без возражений сняла свои тапочки, но все же одарила его не очень-то любезным взглядом. Хмыкнув, он нажал кнопку магнитофона. Мощная мелодия в ритме рока заполнила всю комнату. Милли вздрогнула от неожиданности.

— Ты привез это с собой?

— Нет, — с иронией сказал Рональд. — Да нет же. Эта кассета была здесь. Я еще раньше заметил ее. Добрый старый Пит, очевидно, не так консервативен, как ты.

Милли поняла, что задела его за живое.

— Извини. Просто я никогда не слышала ничего подобного, — сказала она.

В ответ он лишь пожал плечами и подошел к ней вплотную.

— Ну, а теперь вот что. Скажи мне, пожалуйста, когда ты танцевала в последний раз? Милли напрягла память.

— Это было в школе, на уроке танцев. Его лицо было по-прежнему непроницаемым, но Милли почувствовала, что он снова рассердился.

— Живя в такой семье, как твоя, ты наверняка должна была все же посещать какие-то танцевальные вечера, благотворительные балы и тому подобное. Что, ты вообще не танцуешь?

— Я уже говорила тебе — нет! — Ее подбородок слегка дернулся. Она вспомнила свою мать, мечтательно плывущую по залу в объятиях молодого итальянского тенора. Его руки лежали на ее талии, а их губы едва не соприкасались. Милли не хотелось, чтобы кто-то, даже Шон, вот так держал ее в своих объятиях… до сих пор.

Это открытие настолько поразило ее, что она не сдержалась и заявила:

— Для меня тогда существовал только один мужчина. На балах, которые я посещала, его никогда не было рядом, а мне не хотелось вступать в какие-то, пусть даже мимолетные, отношения с кем-то другим, кого, как я знала, никогда не смогу полюбить. Поэтому я вообще избегала подобных мероприятий.

Она старалась говорить как можно менее эмоционально, но в ее голосе все же прозвучала боль.

Рональд задумчиво посмотрел на нее.

— Так значит, ты — однолюбка? И не унаследовала от матери склонность к приключениям?..

Милли вздрогнула. В его словах было нечто большее, чем просто крупица истины, и это не понравилось ей. Какое он имеет право лезть ей в душу?!

— Ну, если тебе хочется представить это именно так… — Она постаралась, чтобы ее голос звучал холодно и равнодушно.

— Дорогая, — мягко сказал он, — пойми меня правильно. Большинство женщин к двадцати пяти годам уже кое-что испытали в жизни, но ты, похоже, не из их числа. Мне необходимо понять почему.

— Почему? — со злостью переспросила она. — А какое это имеет к тебе отношение?! Его взгляд был полон иронии.

— Ты и в самом деле не понимаешь?

— Иначе не спрашивала бы.

Рональд положил руки ей на плечи, как показалось Милли — ласково, но на лице его невозможно было прочитать ничего, кроме спокойного беспристрастия.

— Если ты помнишь, сегодня днем мы… были на грани близости. Вот почему твое прошлое интересует меня.

Милли зарделась и опустила глаза.

— Но мы вовремя остановились.

— Не мы, а я! — с неожиданной резкостью сказал Бредли. — Это я остановился, а ты в тот момент была слишком увлечена… экспериментом.

— Да? — Милли вырвалась из его рук. — А ты не слишком-то галантен. Насколько я понимаю, ты хочешь сказать, что вообще в этом эксперименте не участвовал? — с явным укором спросила она.

— Участвовал. И мог заметить, что ты целовала меня вовсе не как женщина, которая любит другого мужчину. Думаю, настало время пересмотреть твою позу однолюбки.

— Это вовсе не поза, — сквозь зубы процедила Милли.

— В таком случае почему ты не с ним? — вкрадчиво поинтересовался он. — Или Шон не хочет тебя?

Милли вспомнила побагровевшее от страсти лицо Шона и невольно поежилась.

— Хочет.

Глаза Рональда сузились.

— Тогда, вероятно, ты сама не очень-то желаешь его.

— Это не совсем так. Просто он женат. Это вынужденное признание далось Милли с большим трудом, но совершенно не убедило Рональда.

— Ну и что из того?

— Ты не понимаешь. — От ее воинственности не осталось и следа. — У них есть дети. Шон сказал, что я совершаю глупость, что его жена снисходительно относится к его увлечениям, но…

— Но ты не разделяла такую точку зрения, — мягко подсказал Рональд.

Он, должно быть, считает меня чопорной дурой, подумала Милли. С жалким видом она все же выдавила:

— Таковы мои принципы. Я ничего не могу с собой поделать. Это бы причинило боль другим людям.

— Точно, — к ее удивлению, согласился Рональд и лукаво улыбнулся. — Ведь женщины-однолюбки, как правило, предпочитают таких же мужчин. Я сужу по собственному опыту.

Он намекает на разницу между нами, подумала Милли, и у нее вырвалось:

— Полагаю, ты считаешь меня просто трусливой дурой?!

— Нет, я думаю, что ты очень мудрая девушка. Действительно, нет смысла играть с огнем, если не хочешь обжечься. — Пожав плечами, Рональд сменил тему. — Так значит, ты вообще не танцуешь? В таком случае придется начинать с азов. — Он раскрыл ей объятия. — Иди ко мне.

Милли не двигалась. Рональд заметил ее нерешительность и, усмехнувшись, вызывающе бросил:

— Ты что, боишься?

Она поежилась. Почему всякий раз, когда она не готова к тому, на что он толкает ее, он объясняет это трусостью?

Гордо вскинув голову, Милли притворно сладким голосом заметила:

— Конечно. Вдруг я действительно сломаю тебе лодыжку. Сколько это будет мне стоить? Рональд громко расхохотался.

— Целое достояние. Ты задержишь съемки следующего фильма, а главное — погубишь мою карьеру. — Он неторопливой походкой подошел к ней, деланно безразличным жестом положил ей на плечи руки. — Поднимите голову вверх, но следите за тем, куда ставите ноги, мисс Роббинс!

Милли изо всех сил постаралась подавить сладостную дрожь, охватившую ее, когда она ощутила тепло его ладоней на своей спине. Стараясь отвлечься, она придирчиво заметила:

— Вряд ли это возможно. Рональд слегка встряхнул ее:

— У тебя все получится. Просто старайся быть внимательной. И слушай музыку.

Мелодия была смутно знакома Милли. Для человека, который совсем не умеет танцевать, быстрый ритм — настоящая ловушка, подумала она.

— А теперь, — деловито продолжил Рональд, — постарайся уловить ритм. Начинай движение не ногами, а плечами.

Милли закачалась в его руках, как марионетка.

— Когда поймаешь ритм, начинай двигаться сама. — Он слегка потормошил ее. — Ты что, не слушаешь меня?!

Какое-то незнакомое томление начало постепенно охватывать ее, оно совершенно не вязалось с быстрой, ритмичной мелодией.

— Сосредоточься, — потребовал Рональд, — я скажу, когда начинать. Держи плечи параллельно моим, повторяй мои движения и, пожалуйста, постарайся не умничать. Готова?

Милли едва сдержала усмешку. Он командует, как Пит на репетиции, подумала она, и при этом такой же серьезный, решительный и готовый мгновенно взорваться. Однако она решила не говорить Рональду об этом, и лишь утвердительно кивнула.

— Подождем начала следующей мелодии, — сказал он. — Слушай ритм, это главное.

Следующая пьеса звучала иначе, хотя тоже была неуловимо знакома Милли. Она прислушалась и уловила ритм даже раньше, чем руки Рональда начали выстукивать его на ее спине. Двигаться в такт оказалось совсем нетрудно.

Когда он начал танцевать, отодвигая и вновь притягивая ее к себе, Милли вдруг ощутила себя ловкой, уверенной в своих движениях. Мелодия закончилась, началась другая, и он без предупреждения закружил ее по залу. К своему изумлению, Милли не споткнулась и не остановилась как вкопанная. Ее движения становились все более естественными.