Как стать плохим (ЛП) - Боукер Дэвид - Страница 20

Возможно, у Гордона были свои недостатки, возможно, за всю свою жизнь он никому добра не сделал, но он по крайней мере написал завещание. По нелепой прихоти судьбы завещание было составлено и заверено у нотариуса примерно тогда, когда мы с Каро начали встречаться в школе. В завещании все было просто: Гордон оставлял свое имущество жене или, в случае ее кончины, единственной дочери, Каролине Роуз. Эйлин там даже не мелькала.

Еще одним плюсом в завещании было наплевательское отношение Гордона к похоронам. Он был атеистом и потому не желал, чтобы на его смерти нажился гробовщик или священник. Гордон просил положить его тело в самый дешевый гроб, сжечь без каких-либо церемоний, а потом развеять над морем — над тем самым морем, в которое ему не суждено было выйти.

Нам такое желание было только на руку, Каро не пришлось прилюдно демонстрировать горе. Мне это тоже облегчало задачу: на опознании тела я едва уговорил Каро не смеяться в голос.

Каро проявила себя как абсолютно бесчувственная дочь. Она проливала слезы по отцу, но оплакивала она не его смерть, а то, чего он не смог ей дать.

Впрочем, самым весомым плюсом здесь были, конечно, деньги. Дом Гордона оценили в шесть с половиной миллионов. Остальное имущество составило четыре миллиона в различных вкладах, а также семьсот пятьдесят тысяч в ценных бумагах. Даже если налоги и съели бы половину состояния, осталось бы еще приблизительно пять миллионов. Если Каро не вложит деньги в светящиеся наушники, ей больше никогда не придется подделывать кредитки.

Поскольку финансовый вопрос не стоял на повестке дня, как-то в субботу мы с Каро поженились. Торжество прошло довольно уныло, если не считать того, что погода выдалась не славу. Присутствовали только мои близкие родственники. Мама всю церемонию проплакала — и далеко не от счастья. Каро никогда не вызывала у нее положительных эмоций, и мама полагала, что я совершаю большую ошибку.

Мы с Каро с ужасом осознали, что у нас нет друзей. Совсем некого позвать! Я пригласил Уоллеса, но к нему на выходные приезжали дети, так что он отказался.

— Бери их с собой! — предложил я.

— По-моему, Каро не очень-то ладит с детьми, — услышал я в ответ.

Мы арендовали бар на прогулочном катере, который ходил по Темзе. По-моему, удовольствие от этой прогулки получил только мой брат. Он притащил с собой новую подружку. Марина, совсем еще подросток, работала в магазине, глядела моему братцу в рот и смеялась над любой его шуткой.

Папа немного выпил и принялся заигрывать с Каро. Думаю, она всегда ему нравилась. Мама его одернула. Папа не собирался хамить, но ответ у него вышел довольно обидный.

— Я же не виноват, моя пышечка, — сказал он маме, — что она гораздо моложе меня и, уж конечно, намного стройнее.

К тому времени, как катер доплыл до Хэмптон-Корта, мы все напились и были не в состоянии сойти на берег, так что велели команде поворачивать. В вечернем небе загорались звезды. Катер плыл под Ричмондским мостом. Каро отвела меня в сторону и обняла.

— Не могу поверить. После стольких лет я наконец-то вышла замуж за Мэдден.

— Так это правда!

— Я тебе комплимент сделала.

— Энди Уоллес мне совсем другое говорил.

— Энди Уоллес — дурак. Когда я называла тебя Мэдден, я имела в виду, что у тебя развита женская сторона личности.

Прежде чем я смог продолжить спор, к нам подошел папа и рассказал какой-то анекдот — про эхо. (Я его уже слышал.) Я посмотрел на берег и увидел седовласого мужчину, сидевшего на скамейке. Он почему-то показался мне знакомым. Я словно бы смотрел на самого себя сорок лет спустя.

Впервые в жизни мы с Каро взяли взаймы деньги — и собирались их отдать. Мы провели три недели в Европе. Ездили во Флоренцию, любовались на Давида Микеланджело. Давид смотрел на дворец Медичи, отвлекая внимание туристов от своего маленького члена. В Венеции мы без толку искали карлиц в алых плащах, осматривали достопримечательности, ели, трахались — и нам было хорошо.

На последней неделе мы отправились в Диснейленд. Не моя идея, Каро настояла. Если честно, нам было не важно, куда ехать. Вероятно, эти три недели, отражение всей нашей жизни, — единственное время, когда мы были по-настоящему счастливы.

Когда мы вернулись, я первым делом зашел на свой сайт, чтобы разобраться с бесчисленными жалобами от покупателей, которые не получили заказов. Я повесил объявление, что магазин стерт с лица земли, а всем клиентам, оплатившим заказ, вернут деньги. Возмущенные письма все равно шли: многие не прочитали объявление и считали меня самым ленивым книгопродавцем на свете.

Среди прочей корреспонденции я получил письмо от человека по имени Гай Монтэг. Открыв его, я сразу понял, что анонимный доброжелатель меня не забыл.

«Жалкая пародия на мужчину! Неужели ты думаешь, что она тебя любит? Неужели ты думаешь, что ей нравится сосать твой крошечный член? Она тебя использует и пошлет, но ты это заслужил, ведь ты слабак и мямля».

Я прекратил читать — отчасти потому, что эти тошнотворные излияния меня достали, а отчасти — потому что я вспомнил, кто такой Гай Монтэг. Герой романа «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери, пожарный из будущего, который по долгу службы жег книги.

Мы решили бережнее обращаться с деньгами. В бедности мы уже пожили, и достаточно. Впрочем, Каро позволила себе один предмет роскоши. Она купила спортивную машину — «BMW», — точь-в-точь такую, как у нее конфисковали. Мне Каро тоже сделала подарок — роскошное издание «Казино Рояль».

— Где ты его достала?

— Это твоя книга. Я украла ее из магазина незадолго до пожара, — лукаво призналась Каро. — Но ты же рад, правда?

Каро отказалась переезжать в дом Гордона. Ей мерещилось, что все в этом доме проклято или поражено неведомой заразой. Она не могла сидеть в отцовском кресле, а мысль о его нижнем белье доводила Каро до истерики.

Понятное дело, останки отца ей тоже были ни к чему. Шутки ради она предложила их Эйлин. Мы не особенно удивились, когда невеста покойного отказалась. Он ей и живым-то не особенно был нужен. Каро любезно предложила Эйлин выбрать что-нибудь на память о Гордоне. Эйлин остановила выбор на плазменном телевизоре.

— Хороший сувенир на память! — издевалась Каро.

— А почему бы и нет? Он часто смотрел телевизор, — отрезала Эйлин.

— Не могла ничего подешевле найти? Четыре с половиной штуки тебе о нем напоминают?

— Твой отец, юная леди, собирался разделить со мной все земные блага. — Эйлин поджала губы. — Он не пожалел бы для меня какой-то там телевизор.

Я кинул на Каро красноречивый взгляд, и она, кажется, отступилась.

Эйлин привела своего сына, чтобы забрать трофей. Пухлый такой розовощекий парень чуть помладше меня. По-моему, он довольно неловко себя чувствовал. Он попытался поднять телевизор, но не смог. Я помог ему дотащить панель до машины.

Эйлин стояла на крыльце и наблюдала за нашими стараниями.

— Ну что, получила что хотела? — сказала она Каро.

— Не жалуюсь.

— Да уж, как-то все очень удачливо для тебя сложилось, — продолжила Эйлин. — Я бы сказала, даже слишком удачливо.

— Во-первых, — вспыхнула Каро, — не «удачливо», а удачно. Во-вторых… Марк! Тащи телик обратно!

— Не заводись, Каро, — попросил я.

— Ну уж нет!

Каро подбежала к машине и изо всех сил пнула телевизор, который мы уже почти умудрились запихнуть в багажник. Такому удару позавидовал бы даже Ленни. Экран она пробила насквозь.

Глава девятая

Здравствуй, неверность…

Прошло две недели, а о богатствах Каро не было ни слуху ни духу. Нам пришлось нелегко. Мы разрывались между мыслями о близком свершении надежд и страхами, что наша жизнь обернется пошлым сериалом. (Марку и Каро приходится идти на еще одно убийство, когда адвокат Каро обнаруживает, что она приемная дочь Гордона, а в завещании указана первая, родная дочь — Каролина Сьюэлл, она и является наследницей миллионов.)