Глубина. Трилогия - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 11

   – Вон толпа америкосов, – без малейшей почтительности продолжает Надя, – вон тот чудик – явный японец… видите, какие глаза себе нарисовал? У каждой нации свои комплексы… И вот мы валяем дурака в несуществующем ресторане, за бокалом воображаемого спиртного, сотни компьютеров жгут энергию, процессоры греются от натуги, телефонные линии перегоняют мегабайты бессмысленной информации…

   – Информация не бывает бессмысленной.

   – Да, пожалуй. – Надя бросает на меня быстрый взгляд. – Скажем так: неактуальной информации. И все это – новая эра мировой технологии?

   – А чего ты ожидала? Обмена файлами и разговоров о частоте процессоров? Мы ведь люди.

   Надя морщится:

   – Мы люди новой эпохи. Виртуальность может изменить мир, а мы предпочитаем гримировать ее под старые догмы.

   Нанотехнология, используемая для имитации выпивки, – это хуже, чем микроскоп для забивания гвоздей…

   – Ты – «тюринка», – догадываюсь я.

   – Да! – с легким вызовом отвечает Надя.

   Тюринцы – последователи одного писателя-фантаста из Питера. Они не то выступают за сращивание человека с компьютером, не то ожидают от виртуальности каких-то немыслимых благ.

   – Так что же ты делаешь в этом бессмысленном заведении? – спрашиваю я.

   – Ищу Дибенко. Мне очень хочется спросить его… так ли он все представлял? Правильно ли происходящее, с его точки зрения?

   – Понятно. Но неужели тебе не нравится это место?

   Надя пожимает плечами.

   Я протягиваю руку, касаюсь ее лица.

   – Тепло руки, терпкость вина, прохлада вечернего бриза и аромат цветов, плеск теплых волн, луна в небе и колкий песок под ногами, – неужели тебе не нравится все это?

   – Для этого существует реальность. – Она смотрит мне в глаза.

   – А часто ли все это совпадает в реальности? Здесь достаточно открыть дверь, – я киваю на неприметную дверку в «японской» части ресторана, – и все окажется на месте. А тебе никогда не хотелось холодным осенним утром стоять на опушке леса над обрывистым берегом реки, пить горячий глинтвейн из пузатого бокала… и вокруг никого…

   – Хозяин этого ресторана – романтик, – говорит Надя.

   – Конечно.

   – Леонид, все, что ты назвал, – правильно. Но этим удовольствиям – место в реальности.

   – Реальность не столь доступна.

   – Как и глубина, Леня. Я не знаю, откуда ты берешь деньги для постоянных визитов сюда, да и не мое это дело. Но миллиарды людей никогда не были в глубине.

   – Миллионы людей никогда не видели телевизора.

   – Виртуальность не должна быть эрзацем реальности, – убежденно говорит Надя.

   – Да, конечно. Превратим нищих и убогих в накопители информации, станем импульсами в электронной сети…

   – Леонид, ты знаком с учением тюринцев лишь понаслышке, – убежденно говорит Надя. – Посети как-нибудь нашу церковь.

   Пожимаю плечами. Может быть, и побываю. Но в глубине много интересных мест. На все не хватит жизни.

   – Я пойду. – Надя встает. Бросает на стойку бара монетку. – У меня еще полчаса сегодня… надо посетить пару мест.

   – В поисках Дибенко? – киваю я. – А может быть – теплый песок, гавайский пляж и красное чилийское?

   Надя улыбается:

   – Леня, это уже не будет работой. Вечерний пляж и вино… захочется продолжения. А виртуальный секс забавен, но только если ты дома, в запертой комнате. Я вошла с работы. Шесть компьютеров в комнате, все заняты. Представляешь, какое зрелище я буду представлять для коллег?

   Она предельно откровенна и умна. Хорошая девочка. Дай бог, чтобы и в реальности Надя была такой же смышленой и открытой.

   – Тогда – удачи, – киваю я.

   – Спасибо, таинственный незнакомец. – Надя наклоняется и чмокает меня в щеку.

   – Леня, маркер! – шепчут булавки на моих плечах.

   Достаю платок-вирусофаг и стираю помаду со щеки. Грожу Наде пальцем:

   – Я предпочитаю оставаться таинственным, девочка.

   Кажется, она растерялась. Однако ей хватило выдержки, чтобы развести руками и неторопливо удалиться.

   Блин. Испортила песню, дура!

   Так хорошо поговорили…

   Залпом осушаю бокал и щелкаю пальцами, подзывая бармена.

   – Джин-тоник, один к одному!

   Бармен морщится, но смешивает требуемое. Блин. Заказать, что ли, текилы с томатным соком – какую рожу он скорчит?

   – Леня?

   Оглядываюсь.

   Мой друг-оборотень стоит рядом. Белый костюм, лакированные туфли, чуть старомодный галстук. Лицо чуть напряженное.

   – Привет, Ромка. Садись.

   – Что за девица?

   – Ничего интересного.

   Мы, дайверы, всегда немножко параноики. Что поделать.

   Слишком много желающих узнать наши реальные имена.

   Оборотень шумно втягивает воздух, хмурится:

   – Она пыталась тебя пометить!

   – Я знаю. Не беспокойся, это просто журналистка.

   Ромка садится, кивает бармену. Тот корчит жуткую рожу – но подает ему граненый стакан, наполненный «Абсолютом-пеппер». Мне даже смотреть тяжело, как Роман пьет. А он, слегка морщась, вытирает рот и возвращает стакан.

   Может быть, он в реальности – алкоголик?

   Не знаю.

   Мы таимся друг от друга точно так же, как от врагов. Мы слишком ценный товар. Глубоководные рыбы, мерцающие колдовским светом уроды, которых мечтает попробовать каждая акула.

   – Ты донес яблочко? – спрашивает Роман.

   – Все в порядке, – откидываю полу пиджака, хлопаю по карману рубашки, где лежит дискета. – Товар на месте.

   Оборотень чуть расслабляется.

   – А покупатель?

   Смотрю на часы.

   – Через десять минут. Рядышком, у реки.

   – Пошли? – Роман берет стакан.