Молодая элита (ЛП) - Лу Мари - Страница 16

Я перехожу к обдумыванию второго варианта развития событий. Что, если я стану одной из них? Разве мне есть что терять? Мне везде грозит опасность — что с ними, что в одиночестве. Однако если я хочу выжить, то должна остаться и доказать, что мое место рядом с ними. И чтобы сделать это, нужно не только научиться контролировать свою силу, но еще и найти себе союзников. Друзей. Я уже пыталась справиться со всем одна, и ничем хорошим это не окончилось. Меня передергивает от воспоминаний о том, как я отреагировала на ночной камень, и как Рафаэль всколыхнул и поднял таящуюся внутри меня тьму.

Что, если я именно такая и есть? «Будь сама собой», — сказала мне однажды Виолетта, когда я тщетно пыталась расположить к себе отца. Это расхожая фраза. Все часто ее говорят, ничего под ней не подразумевая. На самом деле, никто не хочет, чтобы ты была сама собой. Все хотят, чтобы ты была такой, какой нравишься им.

Так тому и быть. Если я хочу нравиться и быть любимой, значит нужно сделать вот что: добиться одобрения Энцо. Впечатлить его.

Я чувствую себя изможденной, когда в комнату начинается просачиваться рассвет, заливая ее бледно-золотистым светом, и замираю, услышав тихий стук в дверь.

— Входите, — зову я.

Дверь приоткрывается. Это не служанка. Ко мне пришел Рафаэль. Сегодня он в красивой черной одежде с золотым узором по краям, с широкими и свободными рукавами. Тонкие золотые цепочки охватывают его лоб и шею. В свободно заплетенной, лежащей на плече косе цвета воронова крыла посверкивают сапфировые пряди. Глаза толсто подведены темным. Он выглядит еще ослепительней, чем я запомнила его, и, поймав себя на том, что уставилась на него, я смущенно отвожу взгляд.

— Доброе утро, — говорит он и, подойдя ко мне, целует в обе щеки. От него веет спокойствием. Ни следа не осталось от сомнений, выказанных им после происшествия с самоцветами. — Энцо и остальные вернулись. — Рафаэль серьезно смотрит мне в глаза. — Давай не будем заставлять их ждать.

Я поспешно одеваюсь. Рафаэль снова ведет меня по потайному туннелю, в том же направлении, в каком мы шли к комнате, где он проводил тест на определение моей энергии. Правда в этот раз мы минуем ее и идем дальше, пока нас не поглощает темнота. В тишине слышно эхо наших шагов. Кажется, что потолок становится всё выше и выше. Тут холодно и влажно. Пахнет затхлостью.

— Какой же длинный этот туннель, — шепчу я.

— Под улицами Эстенции проложены катакомбы мертвых, — льется на меня сверху певучий голос Рафаэля.

Катакомбы. По телу пробегают мурашки.

— Эти туннели проходят через весь город, — продолжает он. — Они соединяют некоторые из наших убежищ, домов и особняков покровителей. Под городом так много туннелей и склепов, что о большинстве из них уже давно забыли.

— Здесь влажно.

— Весенние дожди. К счастью, мы находимся на возвышенности.

Наконец мы подходим к высоким двойным дверям. В тусклом свете блестят врезанные в дерево драгоценные камни. Такие же, какие использовал Рафаэль, тестируя меня.

— Я попросил вставить их в эту дверь, — объясняет Рафаэль. — Взаимодействовать с этими самоцветами может только Элита. Получив энергию от прикосновения, камни взамен своей энергией открывают замки в дверях. — Он кивает мне. — Вырази свое почтение, Аделинетта. Мы сейчас в мире мертвых.

Он произносит короткую молитву богине мертвых Моритас и просит у нее позволения пройти внутрь. Я вторю ему. Закончив, Рафаэль кладет ладонь поверх одного из вделанных в дверь самоцветов.

Все камни начинают светиться. Друг за другом раздаются щелчки, словно деревянные двери сами собой отпираются изнутри. Я потрясенно смотрю на них. Гениальнейший замок! Рафаэль бросает на меня взгляд, и в его глазах светится понимание.

— Будь храброй, — шепчет он и толкает двери.

Нам открывается большой грот размером с бальный зал. Факелы на стенах высвечивают собравшиеся на полу лужицы воды. Каменные арки и высокие колонны выглядят так, словно их вырезали много веков назад — большинство из них целы, но некоторые обрушились, рассыпавшись осколками по полу. Вода поблескивает, отражая льющийся на нее бледный свет, и тот падает на окружающий камень подрагивающей паутинкой. Всё здесь отливает зеленым. Откуда-то издалека доносится звук капающей воды. Стены украшают фрески с богами — их краски, в былое время яркие, поблекли от собирающейся здесь столетиями воды. Я сразу понимаю, что этим фрескам несколько веков — они нарисованы в стиле другой эпохи. Ниши стен заполнены пыльными погребальными урнами, хранящими прах забытых поколений.

Но что действительно привлекает мое внимание, так это маленький полукруг людей, ожидающих нас с Рафаэлем. Их четверо, не считая Энцо, одетых в темно-синюю мантию общества «Кинжала». Они разворачиваются в нашу сторону. Их лица непроницаемы и в тусклом освещении жутковаты. Сколько им лет? Они должны быть моими ровесниками — в конце концов, в кровавую лихорадку выжили только дети. Один из них просто громадный, его мантия не может скрыть мускулистые руки, которые, кажется, спокойно разорвут человека на части. Рядом с ним уперла руку в бедро невысокая хрупкая девушка. Она одна кивает мне в знак приветствия. На ее плече восседает огромный золотистый орел. Я нерешительно улыбаюсь ей в ответ, нервно уставившись на птицу. Бок о бок с ней стоит стройный худощавый парень, а около него — широкоплечая девушка с длинными волнистыми волосами и слишком светлой для кенетреанки кожей. Девушка из Снежных земель? Она с интересом рассматривает меня, скрестив руки на груди и чуть склонив голову на бок, и в ее глазах холод. Моя улыбка тает.

Впереди них стоит Энцо — волосы цвета крови, руки сложены за спиной, жесткий взгляд прикован ко мне. Сегодня он совсем не такой, каким был при нашем первом разговоре в моей спальне. Его лицо безжалостно и сурово — молодого принца сменил хладнокровный наемный убийца. Свет факелов отбрасывает на его глаза тень.

Мы останавливаемся в метре от них, и Рафаэль заговаривает первым:

— Это Аделина Амутеру, — произносит он своим чистым, певучим голосом. — Новый потенциальный член нашего общества. Она обладает силой создавать иллюзии, способностью изменять у людей восприятие реальности.

Я чувствую, что должна что-то сказать, вот только не знаю что. Поэтому, собравшись с духом, просто храбро смотрю им в лица.

Энцо переводит взгляд на меня. Не знаю почему, но меня тянет к нему так же, как в нашу первую встречу. Он держится так по-королевски — прямая осанка, гордо поднятая голова… При виде его во мне просыпается стремление к власти.

— Скажи мне, Аделина, — начинает он, и его слова эхом разносятся по гроту, — ты когда-нибудь слышала стих:

«Рожденный младенец впервые вздохнет,

И бурю тем вздохом он призовет,

Смертельным дождем зарыдает гроза

И многим навеки закроет глаза».

— Да, — отвечаю я.

— Все взаимосвязано. Любое твое действие, даже самое незначительное, влияет на что-то в мире ином. В каком-то смысле ты уже связана со всеми нами.

Энцо делает шаг ко мне. Остальные не двигаются.

— Ты первая из Элиты, так отреагировавшая на ночной камень. В тебе есть тьма, что-то, что наделяет тебя невероятной силой. — Он сужает глаза. — Сегодня я хочу вытащить ее на поверхность и научить тебя вызывать ее по собственному желанию. Научить тебя подчинять ее своей воле. Ты согласна?

А у меня есть выбор? Секунду помолчав, я поднимаю подбородок.

— Да, Ваше Высочество.

Энцо одобрительно кивает.

— Тогда мы должны использовать все наши силы, чтобы пробудить твою.

Рафаэль отходит от меня, и я остаюсь одна. Сомнения сдавливают грудь, и я вдруг осознаю, что хочу, чтобы он — единственный человек, который не пугает меня здесь — стоял рядом со мной. Остальные тихо переговариваются между собой. Я оглядываю полукруг из их лиц, ища помощи, но крупинку доброты получаю лишь от девушки с орлом на плече. Видя, что я нервничаю, она мне еле заметно, подбадривающе кивает.