Молодая элита (ЛП) - Лу Мари - Страница 17

Энцо поднимает руку вверх.

— Начнем.

Он щелкает пальцами, и все факелы одновременно тухнут.

Грот погружается во тьму.

На мгновение меня охватывает паника. Я совершенно ничего не вижу. Накатывает страх. Мой самый худший кошмар — что я когда-нибудь потеряю свой единственный глаз и всю оставшуюся жизнь проведу в полной темноте. Я дико озираюсь, моргая. Вокруг — тишина. Потом я чувствую порыв холодного ветра, слышу чье-то дыхание и эхо шагов. Сердце гулко бьется в груди. Пожалуйста, пусть зажжется свет. Я усиленно всматриваюсь во тьму, заставляя зрение адаптироваться к темноте.

Начав слабо различать каменный пол под ногами, я замечаю, что все исчезли.

Откуда-то из темноты раздается голос Энцо:

— Паук. Звездная воровка.

Я напрягаюсь, но ничего не происходит.

Затем новый порыв ветра приносит из ниоткуда шум хлопающих крыльев. И внезапно их тысячи, миллионы — пронзительно визжащих созданий, бьющих меня мясистыми крыльями, невидимо кружащих вокруг меня во тьме. Закричав, я падаю под их напором на колени, пригибаюсь и прикрываю голову руками. Летучие мыши. Это летучие мыши. Их крошечные когти царапают мою кожу. Я крепко зажмуриваюсь.

Что-то большое яростно отбрасывает меня назад. Пролетев несколько метров, я больно падаю на пол. Удар вышибает из легких весь воздух, и я судорожно пытаюсь вздохнуть. Кожу предплечья вспарывает острый металл. Вскрикнув, я прикрываюсь руками, и вторую руку постигает та же участь. Из порезов сочится теплая кровь. Я неистово кручу головой, ища нападающего. Ничего не вижу. Кто-то бьет меня ногой по спине, и я выгибаюсь от боли. Еще один пинок, а за ним грубые руки хватают меня и вздергивают в воздух. Я отчаянно взываю к своей силе, жаждая вытащить ее наружу, но у меня ничего не выходит. Я вырываюсь из жесткой хватки, когда у моего лица раздается низкий голос:

— И это волк? — рычит Паук. — Нет, всего лишь овечка.

Сжав зубы, я брыкаюсь в попытке высвободиться, но молочу ногами по голому воздуху. Наконец, я падаю на пол.

— Она ранена, — говорит кто-то. Кажется, Рафаэль.

Загорается один факел, и я осматриваюсь, щурясь. Тысячи летучих мышей визжат, неистово хлопая крыльями, раздраженные источником света, а затем сплошной массой улетают в темноту одного из туннелей. Словно их здесь никогда и не было. Недалеко от меня стоит здоровяк — должно быть, Паук — и девушка с орлом. В тенях у колонн я замечаю остальных. Один парень тихо посмеивается. По моим рукам текут тонкие струйки крови. Порезы оказались меньше, чем я ожидала, учитывая то, как жжет рассеченную кожу. «Они даже не напрягаются, — думаю я лихорадочно. — Они просто играют со мной. Как Паук видит меня в такой тьме?».

Свет гаснет. В этот раз зрение быстрее привыкает к темноте, и я вижу силуэт пригнувшегося Паука. Сорвавшись с места, он мчится на меня, но, не добежав, скрывается из виду. Я озираюсь, проклиная отсутствующий глаз и скудную видимость.

Он появляется сзади и обхватывает меня за шею прежде, чем я успеваю среагировать. Мускулы на его руках напрягаются. Я вырываюсь, задыхаясь. Зрение. Внезапно я понимаю, что его сила дает ему способность видеть тогда, когда другие зрения лишены.

— Сегодня пол моей спальни застелет овчинка, — насмехается он.

Я со всей силы бью его локтями. Должно быть, он не ожидал от меня особого сопротивления, потому что одним локтем я заезжаю ему прямо по кадыку. Поперхнувшись, он выпускает меня из рук, и я падаю на колени. Резко развернувшись, Паук с яростью смотрит на меня сузившимися глазами, и я морально готовлюсь к следующему нападению.

— Достаточно, — повелительно произносит Энцо. В его голосе, доносящемся из теней, слышится неодобрение.

Паук отступает. Я облегченно расслабляюсь, глотая воздух окружающей тьмы. Снова загораются факелы. Мы с Пауком пристально смотрим друг на друга: в его зеленых глазах — злость, в моем — шок. Я не ощущаю ничего, кроме громко стучащего в груди сердца.

Паук выпрямляется и убирает свой клинок в ножны. Он не удосуживается помочь мне встать.

— Одноглазая слабачка, — с презрением выплевывает он. — Лучше бы оставили тебя Инквизиторам. Чего ради мы тебя спасали? — Он отворачивается от меня.

Меня охватывает ярость. Я представляю, как душу его, как мои тени-иллюзии просачиваются в его горло, перекрывая доступ воздуху. Обладаю ли я подобной силой? Таящийся в сознании шепот, голодный и алчный, отвечает мне: «да». Да, да, да.

— Трус, — выдыхаю я в спину Пауку.

Он меня не слышит, в отличие от девушки с орлом. Она удивленно моргает.

Энцо с интересом разглядывает меня, пока Рафаэль говорит ему что-то на ухо. Они одобряют? Мгновением позже Энцо возвышает голос:

— Шагающая по ветру.

Шагающая по ветру? Я осматриваю грот, ища своего нового противника. Наконец, вижу ее. Это высокая, бледная девушка, та, что не похожа на кенетреанку. Она идет ко мне тихо посмеиваясь, гибкая и пугающая. Я отступаю.

— С превеликим удовольствием, Ваше Высочество, — отвечает она Энцо.

Мой пульс учащается. «Успокойся. Сосредоточься», — говорю я себе, однако всё еще дрожу после столкновения с Пауком, а от предчувствия того, что меня ожидает, по коже бегут ледяные мурашки. Паук обладал способностью видеть в полной темноте. Какой силой одарена Шагающая по ветру? Может, она летает?

Слух пронзает оглушительный крик. Вздрогнув, я вскидываю руки, закрывая уши ладонями в напрасной попытке приглушить звук, но он лишь становится громче. Этот звук разрушает всё вокруг меня, ослепляя, окрашивая мир в красные тона, заполняя собой разум. Я не могу видеть. Не могу думать. Острый как бритва крик режет уши точно нож. Они, наверное, кровоточат. Я смутно ощущаю кожей холодный камень. По щекам текут слезы. Я отрешенно осознаю, что упала.

Что-то в глубине меня шевелится, я тянусь к нему, но промахиваюсь. Что это за сила такая? Как с ней сражаться? Как оборвать крик, идущий из твоей собственной головы? Я пытаюсь подняться, но крик отвлекает, мешает. Он снова и снова вспарывает воздух, грозя меня поглотить.

Каким-то образом через весь этот хаос я слышу голос Шагающей по ветру. Она словно стоит рядом со мной. Дернув головой в сторону, я вижу ее.

Она смеется.

— Смотри под ноги, волчонок, — усмехается она.

Внезапно меня обхватывает и отрывает от пола воздушный кокон. Руки Шагающей по ветру вытянуты в моем направлении. Подняв меня выше, она делает резкое, режущее движение ладонью. В ушах свистит ветер — я лечу в другой конец грота. Ударившись спиной о стену, я сломанной куклой падаю на пол. Крик не прерывается.

Совершенно ничего не в состоянии сделать, я сворачиваюсь в клубок, когда Шагающая по ветру подходит ближе. Она опускается передо мной на колени, и всё, что я вижу — ее ухмылку. От боли в спине прерывается дыхание, а крик в сознании выматывает душу. Этот крик похож на мой собственный. Я вижу, как отец, глядя мне в глаза, тащит меня за волосы под дождем. Виолетта за нашими спинами умоляет его остановиться. Он не обращает на нее внимания.

Больше я терпеть этого не буду. Во мне растет ярость, и я тянусь к неподдающейся моей воле силе. Надо мной нависает призрак отца, нас с ним пеленой окружает крик сестры. Дезориентированная, я со сдавленным стоном хватаюсь руками за воздух.

Ладонь что-то задевает. Крик неожиданно обрывается, и отец с сестрой исчезают. В этот раз я не слышу никаких смешков. Шагающая по ветру согнулась в метре от меня, держась за шею. Струйка крови течет по ее руке в том месте, где я расцарапала ее ногтями. Я пораженно осознаю, что ударила ее, думая, что бью отца. Внутри меня всё еще бурлит ярость — черная, жгучая… почти податливая.

Я сжимаю зубы.

— Ну и как тебе? — зло цежу я. — Нравится нападать на меня, пока я беззащитна?

Шагающая по ветру молча смотрит на меня. Затем отнимает от шеи ладонь, показывая мне глубокие порезы.

— Ты далеко не беззащитна. — Подойдя, она помогает мне встать на подгибающиеся ноги. — Неплохо. — В ее голосе нет ни толики злости. — Вижу, любишь, когда тебе бросают вызов.