Крылья (СИ) - Славина Ирена - Страница 46

— Нет, не он, — холодно отстранилась я, начиная понимать истинную причину перемены её отношения ко мне.

— Да ладно тебе морозиться, Вернер, — нетерпеливо рванула Мерцалова. — Слушай, ну я ошиблась, когда подумала, что ты невзрачная нудная заучка, я признаю эту ошибку. Теперь мне кажется, мы с тобой очень похожи, — она помолчала, усиленно подыскивая сходства, — красивые волосы, ухоженная кожа, умение выбирать правильные духи и парней. Я вообще думаю, что мы могли бы стать конкретными подругами!

Кажется, отрешённое, старательно выглаженное выражение лица подвело меня, потому что Мерцалова вдруг перешла на галоп:

— Нет, я серьезно! Я могу с тобой дружить! У меня классный дом, классная тачка. Не такая, конечно, как у твоего парня, но это временно. Я скоро буду просить родоков купить другую. У меня есть пропуск во все закрытые элитные клубы, там часто зависают знаменитости, вот например вчера...

— Он мне не парень! — оборвала её я. — Никогда им не был и не будет. Так что успокойся.

— Но... э-э-э... чего? — вытаращилась Мерцалова. — Нет, подожди... То есть вы как бы знакомы, но не... Да?

— Да, мы просто знакомы.

«Были», — добавила я про себя.

— ВАУ! Так может ты нас познакомишь? Если ты конечно не претендуешь. Просто он такой красивый и всё-такое.

Я сжала челюсти.

— Ну просто если ты не смогла его объездить, то у меня точно получится. А я тебе взамен подгоню кого-то из знакомых парней, хочешь? Богатые и смазливые.

Я в очередной раз поразилась этому тошнотворному портрету ее идеального мужчины. Как будто это были первые и единственные качества, которые имели значение.

— Не выйдет. Он уехал и у меня нет никаких его координат. Но даже если бы были, — я набрала побольше воздуха в лёгкие, — ты бы не получила ничего. Просто потому что он достоин намного большего, чем могла бы дать ему ты.

— Да я бы могла дать ему всё и прямо сейчас, — насмешливо улыбнулась Мерцалова и по ее хищной манящей улыбке стало ясно, что она имеет в виду.

— О господи, Света... Я говорю о настоящей любви, дружбе, поддержке во всем, нежности, понимании, о готовности быть с ним рядом всегда и везде, что бы ни случилось, готовности жить для него, дышать им, защищать его, ценить его, как самое лучшее, что тебе могла дать жизнь… Какие-то из этих слов тебе знакомы?

— Ты что, женских романов обожралась? Ха-ха, да им всем нужно одно и то же. И чем раньше поймёшь, что именно, и перестанешь читать сказочки, тем меньше синяков себе наставишь! Или, подожди, — Светка ошарашенно захлопала накладными ресницами. — Тю, Вернер! Да ты вклеилась в него по уши! Сказала бы сразу, делов-то. А то я тут типа по полу перед тобой растеклась от уважения, а ты, оказывается, всего лишь очередная простофиля, с какой-то романтической кашей в голове.

Меня накрыло досадное отвращение от того, что эта пустая самовлюбленная Барби смогла так легко влезть в самое сокровенное и теперь возила своими пластмассовыми лапами по самым потайным струнам моей души. Да еще и учила меня жить. У меня чесались руки вылить содержимое своего стакана ей за пазуху. Но, впрочем, я была сама виновата: нашла перед кем метать бисер о любви и нежности...

— Каша в моей голове никого не касается. И тебя в первую очередь. Лучше позаботься о своей. Кажется, она уже покрылась плесенью.

Я резко развернулась и пошла прочь. И чем дальше уходила, тем быстрей ускоряла шаг. Из дома я почти выбежала. На город давно обрушилась темнота.

***

Как бы я ни злилась на Мерцалову, у меня хватало ума признать, что таки я «вклеилась по уши», что я таки «простофиля» и каша в моей голове, в самом деле, никуда не годится. Злость уступила место растерянности, а растерянность — убийственной тоске. Что делаю здесь? Среди всех этих невозможно счастливых людей, у каждого из которых, должно быть, хватает поводов выпить и повеселиться… Нутро дома взорвалось какой-то невыносимо слащавой песенкой, я спустилась по ступенькам и побрела к воротам, вытащила телефон и уже было приготовилась настрочить Альке какую-нибудь лживую смс-ку про плохое самочувствие и трусливо смыться домой, но на моём пути вдруг вырос тёмный силуэт и двинулся, не сворачивая, прямо ко мне.

Я бы полжизни отдала за то, чтобы это оказался Феликс. Он мерещился мне в каждой фигуре, в каждом профиле и так часто, что я почти перестала вздрагивать, когда сходство оказывалось слишком ощутимым...

— Неужели уже домой? — изрекла фигура и, изменив направление движения, зашагала рядом со мной. Голос показался знакомым. Видимо, кто-то из параллельных классов. Мы вступили в полосу света, я присмотрелась и узнала красавчика, с которым столкнулась у ворот по приезду: высокий, плечистый, с блестящими от геля волосами и насмешливым взглядом.

— Гренкин-старший, если не ошибаюсь? — равнодушно спросила я.

— По крайней мере с утра был им, — весело ответил он. — Тебя я, кстати, тоже знаю.

— Неужели? И кто же я, интересно послушать?

— Ты — самая красивая девушка на этой вечеринке, — не краснея, заявил он, посылая мне ослепительную улыбочку.

— Слушай, там в доме полным-полно развеселых барышень, среди которых наверняка найдётся благодарная слушательница. Желаю удачи, — нагрубила я и ускорила шаг.

— А мне интересно с тобой, — так непосредственно возразил он, что я не сразу нашла, что сказать.

— По-моему, сегодня тебе будет интересно с любой.

— То есть? — не отставал он.

— То есть я немного в курсе, что ты расстался со своей девушкой и теперь будешь бросаться тут на всех подряд.

— Бессовестная клевета, — заявил он.

— Ну да.

— Потому что не я «расстался», а она меня бросила.

— А, ну понятно, — рассмеялась я. — Просёк, что я в курсе твоего циничного плана, и решил давить на жалость?

— Ты всегда такая жестокая? — расхохотался он.

— Почти.

— А зря. Между прочим, я забил решающую шайбу две недели назад и сделал свою команду чемпионами Украины. А еще я тренирую маленьких детей. И помогаю братишке решать домашние задания по... э-э-э... математике. Иногда. Так что я заслуживаю как минимум сочувствия, как максимум медленного танца.

— Так вот оно что! Значит, вот кому Гренкин-младший обязан своей твёрдой четвёркой по математике!

— Ага, — закивал он.

— По двенадцатибальной оценочной шкале, — закончила я.

— Ну-у... Просто мы занимаемся не... систематически. В этом вся проблема, — с деланной серьёзностью заявил он.

Странно, но этот случайный нелепый разговор почему-то успокаивал меня. Как будто из кинозала с затянувшейся драмой я внезапно попала в кукольный театр, где развеселый Петрушка отвешивал комплименты какой-нибудь краснощекой Матрёшке, а Матрёшка дулась и натужно изображала из себя самую настоящую Матрону.

— Ладно, идём танцевать, — сдалась я. — Или чего ты там от меня хотел?

— Начнём с танца, — самодовольно сказал он и, развернув меня на сто восемьдесят градусов, повел обратно.

— Саша.

— Лика.

В дверях мы столкнулись с Гренкиным, который от удивления чуть не потерял челюсть. «Лика, едрён-батон, я же предупреждал, чтобы ты не подходила к этому змею-искусителю!» — молчаливо вопил он, рисуя мне глазами протестующие намёки.

— Да не съем я её, — буркнул ему Гренкин-старший покровительственным тоном старшего брата.

«Всё ок!» — подмигнула я ошарашенному Гренкину, соединив указательный и большой пальцы в кольцо.

***

Кажется, план пятилетки был выполнен на все сто: я успела выпить, посмеяться и вот наконец неожиданно для самой себя оказалась в объятиях незнакомца, вложив ладонь в его пальцы, уткнувшись носом в рубашку и слегка покачиваясь в такт под горестные причитания Рианны. Он что-то спрашивал у меня, пытаясь развить это мимолетное знакомство во что-то более обнадеживающее, но мне не хотелось разговаривать. Песня вдруг оборвалась на середине, и я, благодаря бога за эти технические неполадки, попыталась выкарабкаться из его объятий: