200 дней на юг (СИ) - Кротов Антон Викторович - Страница 52

Там, где на север ответвляется грунтовая автотрасса на Сумбавангу, наполнялся людьми здоровый кузов. В нём уже находилось немало ящиков с пивом и длинным танзанийским мылом, а также около 50 человек и их вещи. Кассир, выписывающий билеты под копирку, вместо оплаты присвоил бумажку с волшебной фразой — хорошо, что я успел переписать себе её копию. На выезде из Тундумы, в дополнение ко всем людям и вещам, в кузов погрузили целую кучу досок.

* * *

Грузовик суданского типа, исполявший функции грузопассажирского автобуса, вёз сперва 50, а потом и больше 60 человек и множество груза, как Ноев ковчег. По дороге подбирали всех, и ехали в большом столпотворении и тряске, даже стоять было тесно и негде. В одной деревне нас застопила очередная группа «стопщиков». Но почему-то сразу лезть в кузов они не стали, а словно ждали чего-то. И точно, из одной из хижин вышел человек с мешком на плечах; мешок по приближении оказался несамоходной женщиной, которая только что родила (муж нёс её). Бабушка несла маленького новорожденного размером с большой ананас, и ещё толпа родственников сопровождала их, неся одну на всех стеклянную бутылочку с фантой, уже начатую (для новорожденного, что ли?) И вся эта семья погрузилась в кузов. На месте ребёнка я бы умер, так как дорога была плохая, и все 60 человек в кузове падали из стороны в сторону, и даже странно, что не угробили умирающую женщину и ребёнка. Когда же приехали в какой-то посёлок, где был докторский пункт, водитель грузовика направился прямо туда, изменив своей обыкновенной привычке разгружать сперва пиво. Муж вынес из кузова свою жену, и вся семья с причитаниями перебралась в больницу, а грузовик отправился в другой конец деревни, выгружать пиво и ящики с длинным оранжевым мылом.

Скорость такого общественного транспорта невелика. 215 км ехали 10 часов. Совсем свечерело, когда я вылез из кузова в Сумбаванге, столице юго-западной провинции. Сегодня мне попались более прогрессивные церковники, чем накануне, и я переночевал на чистой постели в большом общежитии. Наутро, уходя, с интересом прочитал на входе, что остальные люди, ночующие здесь, платят за «нумер» по 1100 шиллингов (40 рублей).

15 ноября, среда. Путь до Мпанды и русские геологи

Тут очень много бананов растёт повсюду, но никто их не продаёт — ведь они есть у всех, а вот лишних денег нет ни у кого, и мало надежды на покупателей. С трудом обнаружил каких-то детей, разложивших бананы на земле, и поразился их цене — три банана на десять шиллингов, т. е. $1 = 270 бананов, или 1 банан на 10 российских копеек. Также получил в подарок манго.

Как и на предыдущем участке, так и здесь роль общественного транспорта выполнял грузовик, но не такой большой, как вчера, а маленький. Английского языка здесь ни один не понимал. В старом кузове с продырявленным от старости днищем ехали многочисленные мешки с зерном, в каждом мешке было килограммов сто. Мешки тоже были старые и дырявые и ежеминутно рвались на каждом резком толчке. Билетёр кузова непрерывно ремонтировал их так: заметив, что какой-то мешок опять сыпет зерно (а оно сыпалось на пол кузова и сквозь него — на дорогу), он брал очередной пучок травы и запихивал в дыру; затем длинной и толстой сапожной иглой с верёвкой стягивал края дырки. Но тут на очередном ухабе какая-нибудь запчасть от машины падала на другой мешок и рвала его, и билетёр заталкивал туда очередной куст травы и опять зашивал края, и т. д… В результате таких ремонтов, к моменту нашего прибытия в Мпанду на каждые 100 кг зерна уже приходилось несколько кг травы и не меньше одного кг верёвок, используемых для зашивания мешков.

Вот, а сейчас я еду в очередном грузовике, еду в город Мпанга. Пишу на стоянке. Интересно, достигну ли я города Кигома? Он на озере Танганьика. От него в Дар-эс-Салам ехать надо по железной дороге. А если в поезд не возьмут или высадят, окажется задержка, так как поезда не ежедневные. Одна надежда, что «зайцы» в третьем классе — распространённое явление! А грузовики здесь такие «всеразвозы», везут всё, что придётся — мешки, людей, ящики с мылом и кока-колой, коров, а также куриц, связанных в вязанки за ноги, вниз головой едут они, привязанные к разным частям кузова.

Интересная форма локального мыла. Оно очень длинное, в полметра или даже больше, а толщина обычная. Как толстая палка. Продавец может отрезать вам нужную длину. Цвет у него обычно рыжий. Мыльные палки продают даже в супермаркете. Обычное же кусковое, мелко расфасованное мыло значительно дороже длинного.

А женщины здесь все такие шикарно-разноцветные, и все почти перемещаются с детьми, и дети сии привязываются к спине платком. У каждой женщины есть большой платок, наверное 1.5 на 1.5 метра, он и как юбка, и как платок, и детей примотать, чтоб не потерялись, и даже как кошелёк — в угол платка заворачивают и завязывают узелком свои сбережения. Поэтому почти все мелкие бумажные деньги (200 и 500 шиллингов), имеющиеся в обороте в Танзании, имеют ужасно мятый вид и почти уже ничего на них не разобрать, всё чёрное, и только по измятости можно угадать, что это были деньги. Всё из-за того, что женщины их заминают в угол платка.

Более крупных денег у женщин обычно нет, и это хорошо, иначе бы и крупные измяли.

На больших платках женщин часто изображён первый президент Танзании Дж. Ньерере (отец нации) или нынешний президент Мкапа (с толстым лицом). Иногда платки повязаны так, что святой лик Президента красуется как раз пониже спины! А вот в заплатанной, дырявой одежде, как было в Эфиопии, здесь никто не ходит. Более аккуратные, опрятные и чистые.

Но в гости — не зовут! не принято это у них. Угощают, подвозят, а в домах побывать пока не удалось. И ещё — танзанийки и их дети боятся фотографироваться! Только достанешь фотоаппарат — визг, крики, все разбегаются.

…По сторонам дороги возвышались леса. В них гуляли слоны и крупный рогатый скот; в речках грелись спины неизвестных зверей, наверное, бегемотов. Дорога была очень узка, как канава или желоб для стока машин. В одном из мест на приличной скорости из-за поворота вырулил встречный грузовик… караул! Наш водитель резко отвёл руль влево (движение в Танзании левостороннее) — столкновения удалось избежать, но зато нас, живущих в кузове, сильно тряхнуло: мы вклеились в стену земли и древесных корней, которая окружала здесь дорогу с обоих сторон. Потратили не меньше часа на выкапывание машины и смену колеса, проколотого каким-то корнем.

На одной из стоянок водитель извлёк меня из кузова — рассмотреть иностранца поближе. Увидав, как я ем манго с кожурой, он решил, что я умираю с голоду, и купил мне на стоянке огромную порцию риса с курицей "куку".

Удивительно, но в этой харчевне была горячая вода для помыва рук. Эта вода была в большом металлическом чане, внутри которого была труба с тлеющими углями, по принципу самовара. А внизу чана был кран, ну точно самовар!

Один из пассажиров кузова, заинтересованный моей иноземной сущностью, в пути упрашивал меня:

— Дай мне Россия 1-2-3! дай мне 1-2-3!

Наконец я понял, одарил его металлической российской мелочью, и человек тот был этому очень рад.

Мпанда

Городок Мпанда, куда мы прибыли вечером, стал пунктом моего очередного ночлега. В ста метрах от того места, где остановился мой грузовик, находилась очередная церковь, и я пошёл проверять её на полезность. Церковь принадлежала Адвентистам Седьмого Дня. Я вошёл; прихожане, человек тридцать, сидели на деревянных скамеечках и слушали пастора; на стене висел большой плакат с изображением Земного шара и с таким текстом:

"10/40. Между 10? и 40? северной широты живёт более половины населения Земли — 3400 миллионов человек. Из них менее 1 % верят во Христа, и менее 0.001 % являются Адвентистами Седьмого Дня. Наша задача — в 2000 году открыть 1040 церквей между 10? и 40? северной широты!"

Рядом висел образец свидетельства о браке. Обрадовала особая графа, где надо было указать: брак моногамный или полигамный.